Книга Бернадот. От французского маршала до шведского короля - Борис Григорьев

Вторжение французов в Померанию сильно отрезвило сторонников профранцузской партии, и это обнадёживало Карла Юхана. Труднее было убедить шведов в том, что Россия не является их "закоренелым врагом". Сам-то он был французом и не впитал с молоком матери страх перед восточным соседом. Но события неумолимо принимали такой оборот, что волей-неволей Россия становилась естественным союзником, а не врагом Швеции.

В Лондон неофициальному представителю Швеции Г.-М. Рехаусену пошла секретная депеша Карла Юхана о том, что Швеция готова заключить с Англией мир, а в начале февраля в Петербург с важным поручением от наследного принца выехал Карл Лёвенхьельм. Он без всяких обиняков заявил там, что Швеции в сложившейся обстановке необходимо усилить свои людские резервы либо за счёт Финляндии, либо за счёт Норвегии. Поскольку второй вариант для цари был более удобным, то он, но мнению шведского посла, должен был для его претворения послать в Сконто 15 000—25 000 своих солдат, которые вместе с 35—40-тысячной шведской армией высадились бы в Зеландии и принудили Копенгаген уступить шведам Норвегию — если, конечно, король Фредрик VI начнёт упрямиться и добровольно, за соответствующую компенсацию в Северной Германии, её шведам не уступит. Кроме того, Лёвенхьельм проинформировал русскую сторону о том, что Швеция намеревается заключить мир с Англией, и намекнул на то, что Россия тоже могла бы последовать этому примеру, чтобы в перспективе заключить тройственный антинаполеоновский альянс. После удовлетворительного для Швеции решения норвежского вопроса шведско-русско-датско-английская объединённая армия могла бы совершить диверсию против Наполеона в Германии. Швеция, со своей стороны, могла бы содействовать мирным переговорам России с Турцией.

Ларс Энгестрём. Неизвестный художник

Аналогичные переговоры с Энгестрёмом вёл в Стокгольме Сухтелен. Карл Юхан собрал Государственный совет и проинформировал его о своих важных инициативах.

Правительство практически без возражений поддержало принца в его начинаниях. Некоторые несущественные замечания были высказаны лишь в отношении переговоров с русскими.

Царь Александр I был готов не скупиться на поддержку шведского нейтралитета, но норвежский проект представлял для него некоторые неудобства: Россия и Дания традиционно поддерживали дружеские связи, и нарушать их было неразумно. Окончательные сомнения царя на этот счёт, однако, исчезли, после того как Пруссия (24 февраля) и Австрия (14 марта) вступили в союз с Францией.

Теперь путь к заключению русско-шведского союза с включением в него норвежского проекта был открыт.

Обеспокоенный Наполеон предпринял попытку удержать Швецию в орбите своей политики и предложил ей вступить с Францией в союз. В этих целях он использовал, наконец, как канал связи с Карлом Юханом его супругу Дезире в Париже и генерального консула Швеции Сигнёля. Министр иностранных дел Маре лично навестил Дезире и вручил ей предложение Наполеона. Сигнёль дважды приезжал в Стокгольм и дважды возвращался в Париж с ответом Карла Юхана Наполеону. Император отвергал возможность присоединения к Швеции Норвегии, обещал Карлу Юхану отвоевать у русских Финляндию, если шведская армия одновременно с французской начнёт воевать против России и Англии, но не предоставлял Швеции никаких субсидий. Вместо денег он предлагал шведам конфискованные французами в Любеке и Данциге колониальные товары на сумму 20 млн франков.

Интересно отметить в этой связи, что супруга Карла Юхана фактически выступила рупором наполеоновской политики и, заклиная супруга будущим своего сына и всего семейства, настойчиво уговаривала его согласиться с предложением могущественного императора Франции. Но маршал Бернадот остался в прошлом, а королева Дезире (Дезидерия) ещё не поняла, что имеет дело с наследным принцем Швеции. Предложение Наполеона вряд ли было выгодным для Швеции, что он и попытался объяснить своей супруге на бумаге. И во избежание лишних недоразумений он поспешил проинформировать царя о предложении Наполеона, а французам определённого ответа не давал и тянул время — ведь к этому времени русско-шведский договор ещё не был подписан.

Последний раз Сигнёль приезжал в Швецию в первой декаде мая 1812 года. Обратно он повёз расплывчатый ответ Карла Юхана Наполеону в Дрезден, где император уже собирал Великую армию для похода на Россию. Сигнёлю удалось встретиться лишь с Маре, которому заявил, что кронпринц Швеции готов отойти от всех врагов Франции и стать наполеоновским "лейтенантом Севера", если император поможет Швеции заполучить Норвегию. Наполеон, убедившись, что с Карлом Юханом "каши не сварить", идею приобщить Швецию в лоно своих союзников оставил окончательно."Пусть он собирается в поход, когда оба его отечества приказывают это, — сказал он Маре. — Если же он сомневается, то больше не напоминайте мне об этом человеке".

Русско-шведский договор подписали ещё 24 марта / 5 апреля 1812 года. Договором предусматривались совместные действия русскошведской армии против Франции в Северной Германии и поддержка России в присоединении Норвегии к Швеции. Наполеоновская армия уже концентрировалась к этому времени на границах России, поэтому эта часть русско-шведского договора уже была невыполнима. К тому же и шведы не могли пока высаживаться в Германии, опасаясь вторжения союзной с Францией датско-норвежской армии в Швецию.

Подписав договор с царём и возобновив в феврале 1812 года контакты с англичанами, Карл Юхан, тем не менее, последних мостов, связывавших его с Наполеоном, не сжигал. Он сам и его министры резонно полагали, что достигнутые с Петербургом договорённости и начавшиеся переговоры с Лондоном о мире ещё не давали никаких гарантий, что главные игроки на европейской сцене снова не договорятся между собой, как это было в Тильзите, и не оставят Швецию наедине со своими проблемами. Наследный принц даже обратился к тестю Наполеона, императору Австрии Францу I, с просьбой быть посредником между ним и Наполеоном. Этой линии он придерживался вплоть до того момента, пока французская армия не вторглась в Россию и с Россией и Англией не были достигнуты конкретные и прочные договорённости.

Теперь, когда отношения с Францией были выяснены, Швеция с открытым забралом вновь предложила Англии подписать мирное соглашение и заключить союз против Франции. В ответ на это Стокгольм хотел бы получить — ни много ни мало — английские субсидии для своей армии, военную и дипломатическую поддержку в приобретении Норвегии и Зеландии (!) и… какую-нибудь заморскую территорию в качестве компенсации за потерянную Померанию. В Стокгольм прибыл знакомый уже нам Торнтон, но за его спиной стоял уже новый министр иностранных дел — скрупулёзный, въедливый, проницательный и бескомпромиссный лорд Роберт Генри Кастлри (1769–1822).

Уже в апреле Торнтон докладывал Кастлри, что на переговорах с ним участвовал не назвавший себя (?) представитель Карла Юхана, в задачу которого входило обсуждение в рамках мирных переговоров обеспечения личных интересов кронпринца. Этот аноним, прикрывшийся поручением министра финансов Швеции, объяснил Торнтону, в какое трудное финансовое положение попал Карл Юхан после прибытия в Швецию: он лишился всей своей недвижимости во Франции и не получил за неё никакой компенсации от Наполеона, а его представительские и прочие расходы (кампания Фурнье, содержание жены и сына в Париже, приобретение сторонников среди шведов и т. п.) намного превысили его апанаж (66 666 риксталеров) и скромные доходы. Поэтому, продолжал аноним, нельзя ли будет из английских субсидий, предусмотренных на содержание шведской армии, выделять по 8—10 тысяч фунтов в месяц на личные расходы наследного принца, но таким образом, чтобы не указывать их в тексте договора?