Книга Клеопатра. Последняя царица Египта - Артур Вейгалл

Когда опасность миновала, Антоний снова уселся на носу и не уходил с этого места в течение целых трех дней. Час за часом он сидел, глядя на море; его руки были бессильно сложены на коленях, а разум – потрясен крайним отчаянием. По своей собственной глупости он потерял все, и вместе с собой в своем падении он уносил все надежды, все честолюбивые замыслы и счастье Клеопатры. Удивительно, что Антоний немедленно не покончил с собой, так как его страдания были жалки, и все же, когда корабли достигли, наконец, мыса Тенарон, южной оконечности полуострова Пелопоннес, он по-прежнему сидел на носу судна, уставившись перед собой. В конце концов Ирада, Хармиона и другие служанки Клеопатры убедили ее пригласить его в свою каюту; и после долгих уговоров супруги согласились поговорить друг с другом, а позднее поужинать; спать они легли вместе. Клеопатра не могла не жалеть своего несчастного мужа, протрезвевшего и с ужасом осознавшего свое положение. Полагаю, она утешила его, как могла.

Когда их корабль стоял на якоре, в гавань вошли несколько кораблей с беглецами с места сражения у Акция, которые сообщили ему, что флот Антония полностью уничтожен или захвачен, убито более пяти тысяч его воинов, но армия стояла непоколебимо и сдалась не сразу. При этой вести Клеопатра, которая была совершенно раздавлена своими бедами, по-видимому, посоветовала Антонию попытаться спасти остатки войска и послать гонцов к Канидию с приказом отправить легионы Антония с максимально возможной скоростью через Македонию в Малую Азию. Он так и поступил, а затем, послав за теми своими друзьями, которые прибыли к ним, стал умолять их предоставить его и Клеопатру своей судьбе и думать лишь о своей собственной безопасности. На эти цели он и царица вручили беглецам большую сумму денег, много золотой и серебряной посуды, а он написал для них письма своему управляющему в Коринфе с распоряжением обеспечивать им средства к существованию до тех пор, пока они не помирятся с Октавианом. В глубоком унынии побежденные военачальники пытались отказаться от этих даров, но Антоний, уговаривая этих людей принять их, «подбадривал их, – как пишет Плутарх, – со всем возможным великодушием и человеколюбием», так что они не могли удержаться от слез. Наконец флот Клеопатры снова вышел в море и направился к берегам Египта, прибыв много дней спустя в Паретоний, безлюдное место в 160 милях к западу от Александрии, где размещался небольшой римский гарнизон. Здесь Антоний решил спрятаться на некоторое время, пока более смелая Клеопатра отправится в столицу, чтобы предстать перед своим народом, и в течение нескольких недель он оставался в одиночестве в этом укрепленном пункте в пустыне. Несколько глинобитных хижин, пара пальм и небольшое укрепление на дороге в Кирену составляли это унылое поселение, которое во влажную сентябрьскую жару, вероятно, представляло собой особенно грустное и бесцветное зрелище. Эта часть побережья абсолютно бесплодна, и только те, кто бывал в этих местах летом, может понять необыкновенную тоску и полное одиночество этого выжженного солнцем укрепленного пункта. Медленно катящиеся разрушительные волны ударяют в песчаный берег с равномерной настойчивостью звонящего колокола, который отсчитывает годы жизни человека; пустыня расстилается вглубь от этого безрадостного побережья, унося взгляд к серой дымке далекого горизонта, а сверху с безжизненного от жары неба палит солнце. И в такой обстановке убитый горем Антоний оставался несколько недель, бродя вдоль берега в сопровождении лишь двух друзей. Один из них, некий Аристократес, греческий ритор, а другой – римский воин Луцилий, который, героически сражаясь на стороне врага при Филиппах, как мы уже читали, помешал пленению потерпевшего поражение Брута и был прощен Антонием в награду за его бесстрашие; он до последнего оставался преданным другом Антония.

Наконец один из его кораблей, зашедших в этот небольшой порт, видимо, принес ему вести о событиях у мыса Акций. После бегства Антония потрепанные остатки его флота, продолжавшие сражаться до самого заката, отошли назад в Амбракийский залив, и на следующий день Октавиан предложил им и сухопутной армии сдаться на хороших условиях. Однако никто не верил, что Антоний сбежал, и это предложение было отклонено. Но на следующий день кое-кто из вассальных царей сложил оружие, а после недели тревожного ожидания бежал Канидий. Часть легионов рассеялась по Македонии, а 9 сентября остатки армии сдались вместе с флотом. После этого Октавиан отплыл в Афины, где принимал изъявления покорности всех городов Греции, за исключением Коринфа. Он сразу начал массовое уничтожение приверженцев Антония, и, чтобы спастись, горожане в каждом районе начали осыпать почестями победителя, ставить его статуи и удостаивать его всяческих наград. Вскоре после этого к Антонию прибыл гонец с запада, сообщивший, что легионы, оставленные в Северной Африке, тоже перешли на сторону Октавиана, после чего он предпринял попытку покончить с собой. Однако его удержали двое верных друзей; его, находившегося в глубочайшей депрессии, они в конце концов убедили отплыть в Александрию, чтобы снова утешиться в обществе Клеопатры.

Глава 15

Исида

Можно было ожидать, что, сокрушенная и сломленная своими несчастьями, Клеопатра теперь откажется от борьбы. Но она была сделана не из обычного теста и не могла заставить себя поверить в то, что ее дело безнадежно. Во время своего плавания через Средиземное море Клеопатра, видимо, взяла себя в руки после первого шока от поражения. И с этой замечательной способностью восстанавливаться, примеров которой мы уже видели в ее жизни немало, она, если можно так выразиться, обрела почву под ногами, вновь встав во весь рост, нетерпеливая и непокорная, чтобы смело посмотреть миру в лицо. Поражение Антония хоть и отложило на много лет возможность завоевать устойчивое положение в Риме, но не исключило ее совсем. Антоний, вероятно, мог бы убить себя, и, хотя мысль о его самоубийстве, наверное, сильно огорчала Клеопатру, она не могла не понимать, что это был способ избавиться от него. Пьяница, опозоренный изгой, за голову которого назначена награда, был нежелательным супругом для царицы. Он давно уже перестал затрагивать какие-либо струны ее души и возбуждал к себе лишь жалость. Октавиан будет преследовать Антония и не успокоится, пока не отправит его в страну теней; но Клеопатру, возможно, пощадят, а ее трон будет спасен в знак признания того, что она была «женой» Великого диктатора – Цезаря. И тогда какой-нибудь случай, вроде смерти Октавиана, мог бы дать ее сыну Цезариону возможность снова выйти на первый план в качестве наследника Цезаря.

Теперь Антоний стал для Клеопатры большой обузой. Его присутствие рядом с ней подвергало опасности ее собственную жизнь и – что более важно – существование ее царской династии. Неужели у него не было мужества, подобно побежденному Катону в Утике, подобно ее дяде Птолемею Кипрскому, подобно Бруту после сражения при Филиппах и подобно сотням других людей, убить себя и тем самым положить конец своим несчастьям? Следует помнить, что самоубийство после трагического исхода было догмой, которую в те времена проповедовали во всем цивилизованном мире. Самоубийство так часто встречалось в жизни, что оно казалось менее ужасным, чем это принято считать в наши дни. Популярное зрелище гладиаторских боев, многочисленные войны и множество политических и массовых убийств делали людей привычными к насильственной смерти. Поэтому я не считаю, что Клеопатру следует винить в том, что теперь она надеялась на уход Антония с жизненной сцены.