Книга Четыре танкиста. От Днепра до Атлантики - Валерий Большаков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лицо Вальтера Шелленберга перекосилось. Но не от страха, от ненависти.
– Димитраш, а по-немецки ты как?
– Да нормально, товарищ полковник.
– Тогда будешь переводчиком, полиглот ты наш. Климов, этого связать – важная птица!
– А кто это?
– Шеф абвера.
– Ни хрена себе…
Связанных Шелленберга и его спутника усадили к столу.
– Эльза! – воскликнул Густав, бросаясь к любимой. – Милая Эльза! Ты не ранена? Вставай, вставай, моя маленькая Эльза!
Улыбнувшись чужому счастью, Репнин поглядел на Шелленберга. Тот начал что-то говорить уверенным тоном, наверное, требовать уважения к своему чину, но Геша оборвал его речи.
– Надо полагать, решили свалить из Рейха, бригаденфюрер? И не с пустыми руками? Насчет свалить – это правильно, все равно конец. А вот брать чужое – это нехорошо.
Шелленберг стал что-то с жаром объяснять, зыркая глазами по сторонам.
– Говорит, что хотел сдаться советским войскам, – ухмыльнулся Димитраш, – но как раз не с пустыми руками.
– Скажи, что его желание будет исполнено. Федотов!
– Туточки я!
– Дуй к нашим, пускай сюда идут. А Ваньке передай, чтобы связался со штармом – надо сдать важного пленного.
Оглянувшись на воркующую парочку, Геша махнул рукой.
– Пошли, ребята. Мы чужие на этом празднике жизни!
Похохатывая, разведчики зашагали прочь, волоча растерянных штатских.
Шварценштайн они покидали через главные ворота. Димитраш догнал Репнина уже у самого танка.
– Тот, второй, раскололся! – выложил «полиглот». – Говорит, они ждали самолет из Берлина, чтобы ночью перелететь в Швейцарию. Тут аэродром рядом!
– Тогда сориентируй Ваньку! Пусть наши шлют самолет сюда. Встретим!
* * *
В тот же день на луг, что за дубравой, сел «Пе-8». Ко времени посадки два «Б-4» уже перевезли ценный груз из заброшенной шахты – тщательно упакованные картины в рамах – из музеев Ватикана, Рима, Флоренции. Геринг был известным «покровителем искусств». Слава богу, еще один «искусствовед» не успел «прихватизировать» полотна.
Расставание с Эльзой фон Люттельнау было очень трогательным – на диво хорошенькая немочка со слезами благодарила Репнина.
– А как же я? – пролепетал Густав Фезе. – Я же… это… враг!
Геша усмехнулся и сказал:
– Иди-ка ты, враг, отсюда и не греши.
Из воспоминаний капитана Н. Борисова:
«Трофейный вопрос? Само собой, имел кое-что. Самый первый трофей – «вальтер», который мне ребята подарили, но я его в 44-м дома оставил. Отличный пистолет, очень удобно в руке лежал, отдача почти не чувствовалась.
Часы имел, но это штамповка – не то. Но в конце войны случился памятный эпизод. Когда в Чехословакии уже все было кончено и немцы стали массово сдаваться в плен, то к нам немецкий офицер привел свою роту. Уже без оружия пришли. Он команды подавал, а они всё четко исполняли. А я уже ротным был и стоял рядом с группой офицеров. Он подошел и на немецком доложил мне, что привел своих солдат. Я вызвал одного офицера, чтобы он доложил в штаб батальона. Немец встал на свое место на правый фланг строя, и мы ждем, пока от комбата кто-то придет.
Вдруг этот немец выходит из строя и подходит к нам. Берет под козырек, что-то говорит и лезет в карман. Достает часы, окинул взглядом нашу группу и почему-то вручает их мне. Я взял, он развернулся и снова встал в строй. Я посмотрел, часы совершенно новые. Швейцарские. И служили они у меня лет двадцать. Вот такой эпизодик.
Потом еще достал большие часы на цепочке, и когда поехал в первый отпуск, сделал подарок отцу. И он всем хвастался: «Сын подарил!» Что еще?
В конце войны разрешалось вещевые посылки домой посылать.
Да, когда вошли на территорию Германии, пришел приказ, что в течение месяца можно отправить по одной посылке до десяти килограммов. И три штуки я домой отправил.
Первую я сам собирал. Когда танк сгорел, какое-то время появилось, и тут мне старшина напомнил, что на это дело всего два дня осталось. Так я по деревне где-то прошел и на скорую руку какое-то барахло насобирал. В каком-то магазинчике рулончик шерсти взял. Замотали, завязали. Потом рулончик какого-то цветного материала тоже прихватил. А времени-то на отправку нет. Я уже попросил старшину: «Отправь за меня!» А он же возрастной мужичок, ушлый, и я его предупредил: «Ты учти, война кончится скоро, так что без мухлевства…»
«Крепость Голландия»
Нидерланды.
17 октября 1944 года
1-й Украинский фронт вышел к границе с Нидерландами едва ли не на всем ее протяжении. Воздушный десант, сброшенный у города Везель, захватил мост через Рейн, и войска дошли до крайней западной точки Германии.
Дальше пролегала «Крепость Голландия» – такой оборот ввели еще местные генералы в 40-м, когда готовились защищать Нидерланды от немецкого вторжения. Генералы заранее признавали, что всю территорию страны им не оборонить, а лишь одну четвертую, ядро Нидерландов – вот его-то и прозвали «крепостью».
Увы, в 1940-м эта «крепость» не продержалась и недели – пала на пятый день. Теперь же положение изменилось.
В сентябре Черчилль решился-таки на операцию «Оверлорд», подразумевавшую высадку десанта в Нормандии. Сердце премьер-министра по-прежнему лежало к высадке на Балканах, но теперь, после того, как русские танки прошли через всю Восточную Европу, делать там было нечего. А вот удержать в орбите своего влияния хотя бы Францию, не отдать и ее комиссарам, было возможно.
Конечно, после того как Вашингтон разорвал прежние обязательства перед Лондоном, напрямую договариваясь с Москвой, силы и возможности Великобритании резко уменьшились. И все же Черчилль, который собственными руками разрушал Британскую империю, не ведая, что творит, продолжал верить в великую миссию Англии. Британцы должны были спасти континентальную Европу – хотя бы для того, чтобы она не досталась русским.
Черчилль дождался конца сентября, когда РККА заняла часть Германии от Баварии до Рура и почти всю Польшу, и лишь тогда решился на высадку – большую часть дивизий с Западного фронта немцы уже вывели.
Под началом фельдмаршала Монтгомери находились 2-я британская армия и 1-я канадская. Кроме того, был флот и авиация – как на Восточном, так и на Западном фронте господство в воздухе давно уже было потеряно для люфтваффе.
Немцы отступали, поскольку удерживать завоеванные земли представлялось глупостью, когда большевики прибирали к рукам сам фатерлянд.
Роммелю [36] деваться было некуда, он спешил на родину, желая успеть раньше русских. Увы, дорога на восток (южнее Арденн) была перекрыта войсками 3-го Украинского фронта, и немцы начали отходить в Бельгию и дальше, в Нидерланды. Их оставалось немного – потрепанная 7-я армия, части 15-й пехотной и 5-й танковой.
