Книга Ракетный центр Третьего рейха. Записки ближайшего соратника Вернера фон Брауна. 1943-1945 - Дитер К. Хуцель
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Переезд на новое место, названное «Флигель», состоялось 23 октября 1946 года. Наша повседневная жизнь значительно улучшилась. Теперь у каждого была относительно тихая комната. Окно моей комнаты выходило на север, на близлежащее шоссе вдоль аэродрома Бигсфилд. Я видел постоянное движение, жизнь и визуально общался с внешним миром.
Наш переход во «Флигель» почти совпал с созданием первого проекта нового договора, в котором рабочий период исчислялся одним годом при условии перевозки в США ближайших родственников и выплаты зарплаты полностью в американской валюте; выдача суточных прекращалась. В договоре значились и другие многочисленные положения. К 22 ноября 1946 года договоры подготовили на подпись. Как и первый договор, нынешний договор содержал совершенно справедливые положения; впервые в нем давалась ссылка на необходимую правовую основу, которая дала нам преимущества позже. В частности, нам обещалась помощь в получении постоянной визы «при условии, если позволяет поведение и политическое прошлое лица, с которым заключен договор». В договоре указывалась повышенная ставка заработной платы на тот период. Дело в том, что средняя сумма зарплаты была меньше 450 долларов в месяц; самая высокая зарплата была в группе, в которую входил Вернер фон Браун, – 675 долларов в месяц. Ставки заработной платы не менялись в течение трех лет.
Власти США чрезвычайно быстро выполнили одно из своих основных обязательств. 8 декабря 1946 года приехали первые семьи сотрудников, затем через разные интервалы времени прибыли другие. 23 мая 1947 года Ирмель приехала в Нью-Йорк, и четыре дня спустя мы с ней снова были вместе. В среднем члены немецкой группы пробыли вдали от семьи чуть более года.
Несколько месяцев этим семьям приходилось жить в бывших больничных палатах и других помещениях, не приспособленных для проживания. Тем не менее уже начали преобразовывать определенное число палат в блоки по четыре квартиры. Когда началась перестройка, мы сомневались, что что-то можно сделать из этих временных зданий и сооружений. Но, как только начал формироваться интерьер, мы поняли, что могут получиться довольно приличные квартиры.
Почти весь 1947 год нам разрешалось во время отпуска отправляться в поездки, даже дальние. Несколько членов группы к тому времени купили подержанные автомобили, в том числе Магнус фон Браун. Вскоре после приезда моей жены небольшая группа, включая нас с Ирмель и Магнуса, отправилась в Гранд-Каньон, Сьерра-Неваду, парки Юты и в Калифорнию. Как можно догадаться, поездка произвела на всех нас сильное впечатление.
В 1948 году в очередной раз были временно наложены дополнительные ограничения, сначала на территории военного ведомства в Эль-Пасо и Форт-Блисс, которая была очень большой, но довольно непривлекательной; затем на область в радиусе 300 километров вокруг Форт-Блисс.
Летом 1948 года, когда я руководил высотными испытаниями, наше оборудование примерно на четыре месяца перевезли высоко в горы около Бишопа, штат Калифорния. Через несколько месяцев после моего возвращения с задания у нас с Ирмель родился сын Фрэнк. Он вырос особенным человеком – стал не только настоящим техасцем, но и гражданином США у родителей, которые юридически еще были гражданами другой страны. Фрэнк родился почти за два года до того, как я и Ирмель прошли процедуру легального въезда, что впоследствии вызывало недоумение во многих структурах.
Потом в нашей семье появилось очередное пополнение – старый довоенный «Студебекер-чемпион», на котором, пока он окончательно не развалился, мы объездили много красивых мест на юго-западе и вверх в Колорадо. На нем я отправился в короткую поездку в Лос-Анджелес. По дороге на Западное побережье я наткнулся на блокпост вблизи Лордсбурга, Нью-Мексико, установленный для поиска нелегалов, которые могли пересекать границу неподалеку. Передо мной выстроился длинный ряд автомобилей. В конце концов солдат с блокпоста подошел к моей машине и вежливо спросил:
– Гражданин США?
– Нет.
– Где вы родились?
– В Эссене, в Германии.
– Пункт легального въезда?
– К сожалению, такого нет.
Мгновение офицер смотрел на меня в недоумении, потом быстро пришел в себя и покосился на своего коллегу, проверяющего автомобили, которые двигались в противоположном направлении.
– Как вы сюда попали?
– Я приехал из Эль-Пасо и еду в Лос-Анджелес.
– Я имею в виду, как вы попали в страну?
– Меня сюда привезли как особого военного сотрудника.
– Никогда о таком не слышал. У вас есть документы?
– Да, вот они.
Я протянул ему разрешение с машинописным текстом.
«ШТАБ-КВАРТИРА
МЕСТНОЕ ОТДЕЛЕНИЕ СЛУЖБЫ ИССЛЕДОВАНИЙ И РАЗВИТИЯ
(Ракеты)
Форт-Блисс, ТЕХАС
ОТПУСКНОЕ РАЗРЕШЕНИЕ
Дитер Хуцель
Вышеназванный особый сотрудник военного ведомства имеет право выехать за пределы Форт-Блисс, штат Техас, в нерабочее время для отдыха.
В случае аварии или травмы, пожалуйста, сообщите об этом в штаб по телефону 2404, добавочный номер 8-2211.
Читая разрешение, он успокаивался. Улыбаясь, сказал:
– Теперь я припоминаю. Я слышал о вас, ребята, но никогда не встречал никого из вас. Ну, удачи!
Почувствовав облегчение, я снова отправился в путь.
В начале 1950-х были сделаны первые конкретные шаги для того, чтобы члены нашей группы получили правовой статус. Последовало длительное заполнение формуляров, затем была проведена процедура легального въезда. Для этой цели нас всех перевезли через границу в американское консульство в Сьюдад-Хуарес, Мексика. После того как оформили наши документы и нам выдали визы, мы вернулись. Из-за близости двух городов, Хуарес и Эль-Пасо, процедура заняла всего несколько часов; нам даже удалось попробовать блюда отличной мексиканской кухни в небольшом пограничном ресторане.
Какое-то время ходил слух, что нас переправят в Редстоуновский арсенал в Хантсвилл, штат Алабама. Теперь эти слухи получили официальное подтверждение. В некотором смысле мы наконец получили от правительства США официальное признание значимости ракетостроения; после переезда нам предоставили превосходные производственные мощности и выделили на исследования гораздо больше средств. А это означало: Америка признает, что мы больше не «особые работники военного департамента», не «суперинженеры» из таинственного исследовательского центра в пустыне, а человеческие существа, имеющие право свободно передвигаться, куда захотим, и заниматься выбранной профессией.
Лично у меня это признание спровоцировало проблемы. В Германии я страдал от аллергии и сенной лихорадки. Летом у меня иногда бывало кратковременное обострение. В Эль-Пасо мои неприятности продолжались практически весь год. Судя по всему, климатические условия в Алабаме были ничуть не благоприятнее. И кроме того, мне не хотелось покидать юго-запад США. А это означало, что придется оставить группу, в которой у меня было столько хороших друзей, с которыми я долгие годы работал, в которой было так много способных и ярких соратников и учителей, включая Вернера фон Брауна. Однако я решил остаться. С благословения тогдашнего полковника Г.Н. Тофтоя я получил разрешение устроиться на работу в аэрофизическую лабораторию (в настоящее время отдел «Рокетдайн») компании «Североамериканская авиация» в Лос-Анджелесе – ведущей организации в области разработки жидкостных ракетных двигателей.
