Книга Оборот времен - Иван Курносов

Если же у начальника не было лишнего времени, он опускал этот пример и говорил:

– Вы заставляете меня стать гадалкой. Почему древние вожди в важных случаях спрашивали совета у предсказателей? Почему? Может быть, им не хватало уверенности?

И тут Альберт однажды, когда еще только начал работать в его отделе, не выдержал и вмешался:

– Просто никто не знает своего будущего. И любая подсказка, имеющая хоть какое-то правдоподобие, принималась во внимание.

На этом месте всегда кто-то попадался. И нужно было видеть, как всегда мрачное лицо начальника озарялось неким подобием улыбки. Это был его звездный час:

– Совершенно не правильно. Они с н и м а л и с себя ответственность за дальнейших ход событий. – После того, как слушатели были шокированы таким неожиданным ответом, он говорил: – Хуже всего доставалось предсказателю: нужно делать выводы самому. Любой из вариантов гадания, как правило, не дает однозначный ответ. Все дело в толковании. Вот тут они мастера, потому что от их предсказания напрямую зависела их жизнь. Потому что, если предсказывали плохие события, люди считали, что гадатели их накаркали. И вся вина на них. Ну не на вождях же. Так-то вот. Так было и так будет.

Эту мысль он повторял и тогда, когда заходил в отдел с явно выраженными следами недовольства начальства. Сам он никогда не упрекал его за критику. Всему виной – его внутренний предсказатель. Нужно предчувствовать реакцию начальства. Иначе нечего делать на такой работе.

В последствии Альберт наблюдал этот спектакль много раз и не обращал на него никакого внимания. Занимался своими делами.

Сейчас вспомнил еще одно любимое наставление: «Мелочи заметны на фоне однообразной деятельности. Любые отклонения должны вызывать вопросы. Почему? Что это значит?». Прав был его бывший начальник, нужно отвечать на эти вопросы. И без куриной слепоты.

Сергей. Не говорить Доку

Через час Сергею становится известно, что Букинист вышел на след книги и готов ее получить. Сергей, после некоторого раздумья, звонит Виктору.

– Что посоветуешь делать? Книгу, похоже, Альберт получит.

– Не торопись. Главное – отслеживать, что он с ней будет делать. Тогда и решим.

– Говорить ли Доку?

– Пока не надо. Он скажет срочно ему доставить книгу. И ты будешь вынужден идти на силовой вариант. И можешь запачкаться.

Сергей согласен. Нужно заранее предвидеть, что за словами последует, какое решение напрашивается. Один раз он не выдержал, а потом сожалел об этом. Остался неприятный осадок.

Это произошло летом в сибирской исправительно-трудовой колонии, в которой осужденные занимались заготовкой леса и распилкой его на пилораме на доски. В тех глухих местах, кроме леса и комаров, ничего не было. Возле пилорамы штабелями накапливались доски, а в стороне от них – большие сугробы опилок. Их периодически, раз в месяц, расчищали и увозили на машинах. Но гора опилок снова росла.

После окончания смены на поверке не оказалось одного осужденного, молодого парня лет двадцати пяти. Искали везде и несколько раз. Уже устал конвой, незлобно огрызались зэки. Пришло время ужина. Пора ехать в лагерь.

Внимание конвойного привлекло что-то, торчащее из одной громадной кучи опилок, которая высилась в два роста человека и растянулась на десяток метров. На ней среди накопившегося разного мусора виднелся небольшой кусочек резиновой трубы. Солдат потянул ее на себя. Она не поддавалась. Он раскопал ее больше. Еще раз потянул. Трубка уходила вглубь спрессованной глыбы опилок. Шланг был прочный, его не так-то просто было вытащить. Подошел на помощь еще один солдат – безуспешно. Позвали Сергея, начальника караула.

Как она могла здесь появиться? Подобный шланг использовался для подачи воды на пилораме. Что-то насторожило Сергея, он имел тогда уже хороший опыт службы в конвойных полках. Верхний слой опилок отличался от остальной его части. Кто-то помогал. Сообщники, значит, рядом, мелькнуло в голове. Один он бы не смог закопать себя.

Заключенные стояли в два ряда метрах в ста от этого места. В сумерках их лиц было не различить. Сергей подошел к ним и спросил: «Есть желающие раскапывать опилки?» Желающих не было. «Считаю до трех. Раз. Два… Три». Никто не вышел. «Бульдозерист, подгони машину к куче», – скомандовал Сергей. В полной тишине он пошел к куче опилок. Прозвучали его команды: «Наматывай шланг. Крепи, – затем через пару минут, – Тащи». Шланг напрягся, напружинился и вылетел из кучи. «Сам выберется», – со злостью сказал Сергей. Когда раскопали опилки, нашли молодого заключенного с наколкой «фарт». Он задохнулся. Сергей за предотвращение побега тогда не получил благодарность. Но и выговора тоже, хотя себя он позднее винил. Осадок остался.

Воспоминания об уходе

Альберт продолжал искать ответ на вопрос: что это значит. На столе лежала эта загадочная книга. Что в ней такого, что ею интересуются все? В голове всплывали истории про книги, которые искали по разным причинам. Как ключ для того, чтобы расшифровать запеленгованные радиопередачи. Разведчики выбирали именно редкие книги. Может, это именно такая книга? Но сразу отбросил эту версию. Сейчас уже другая техника для сеансов радиосвязи.

Вспомнил день, когда вышел на улицу из старого кирпичного здания, где тогда размещался их госкомитет, и остро почувствовал себя вне команды. Вдруг все, с кем он годами работал, переживал радости и трудности, остались за дверями. Сказал: «Нет, это меня не устраивает». И вышел. Никаких колебаний у него не возникло, они пришли уже потом, когда он понял, что сделал. Он ушел из своей команды. Ему предлагали другую работу. Он сказал: «Нет». Они ему объяснили, что у них нет для него другого предложения. Пусть он подумает, его не торопили. Он сказал «Нет» и ушел. Ему звонил старый приятель, пытался уговорить. Ему тоже сказал «Нет» и не стал объяснять ничего. Какой-то ступор. Он даже пробовал продумать возможные формы возвращения, но сам себе же говорил: «Нет».

И только через неделю понял, на что он пошел. Он отказался от поддержки коллег и остался один. Ну, не один, есть еще друзья и знакомые. Но он не хотел бы к ним обращаться. Поэтому получается «зеро». Да, и это в 40 лет. Голова работала непрерывно, трудно было об этом не думать. Читал где-то, что все чувства обостряются в такие минуты. Он, сам того не желая, запустил механизмы мобилизации.

Его заподозрили в том, что он ввел в заблуждение руководство комитета, которое официально подписало письмо в поддержку проекта. Но разразился скандал. Конкурент нажал на все тормоза и прислал большое письмо с аргументацией трех академиков, что проект вреден для государства. Более того, руководство госкомитета преднамеренно пытается растратить государственные деньги на заведомо ложные проекты. Нецелевая растрата государственных средств. Его непосредственный руководитель – начальник отдела, относившийся к нему достаточно неплохо – сказал: «Кто-то из нас должен пострадать. Выбирай». Выбора не было. Альберт взял на себя две ноши ответственности. В это время в госкомитете происходила реорганизация. И ему объявили выговор. «Понимаешь, – оправдываясь, говорил ему тот начальник, – мы не виноваты, но там, где фигурируют миллионы, человек слаб, а там где миллиарды – он ничто, с ним уже не считаются». И предложил ему другую работу с понижением, которую Альберт считал для себя неприемлемой.