Книга Искушение Марии д'Авалос - Виктория Хэммонд

— Вы полагаете, что хорошо знаете своего племянника, дон Джулио? — осведомилась она.

— Кто же хорошо знает Карло, мой прекрасный ангел? Естественно, я люблю его как родственника, хотя не могу поверить, что бы с ним счастливы, — поэтому-то я и смею надеяться, что в один прекрасный день вы ответите на мою любовь или хотя бы позволите вас любить. Я…

— Если вы будете продолжать в том же духе, дон Джулио, то я сообщу мужу, что вы посягаете на мою честь, — заявила Мария, пристально на него глядя.

Дон Джулио был ошеломлен.

— Моя дорогая Мария, я… — Он никак не ожидал, что ему даст такой резкий отпор столь кроткое создание. Очевидно, Мария действительно была так чиста и добродетельна, как об этом говорили.

— Могу со всей ответственностью заявить, что я-то хорошо знаю вашего племянника, — продолжала Мария. — Нужно ли описывать, что сделает Карло, если я повторю ему слова, сказанные вами сегодня вечером?

Дон Джулио заерзал в кресле.

— Это разозлит его, — предположил он неуверенно.

— Несомненно, вы знаете, какие слухи ходят о Карло, дон Джулио? — мрачным тоном осведомилась Мария.

— Слухи?

— Окажите мне любезность — признайте честно, что знаете. Мне ясно, что это так. Я, например, не боюсь обсуждать такие вещи.

Теперь, когда Мария случайно нащупала способ открыть тайну Карло и одновременно наказать этого презренного распутника, она твердо решила не отступать, пока не выудит у него какие-то сведения.

— Молю вас, не мучьте меня, Мария. Я никогда больше не произнесу ничего подобного. Что касается Карло, то его реакцию на что бы то ни было так же невозможно предсказать, как извержение Везувия. Так что, извините, я не могу ответить на ваш вопрос.

— Но вы в курсе того, что о нем говорят, не так ли? Я имею в виду слуг.

— Должен признаться, моя добродетельная племянница, что здесь я затрудняюсь что-либо сказать. Единственные слухи, дошедшие до меня, связаны с его болезнью и необычным методом… — Дон Джулио умолк, словно в него ударила молния. — Ах да, я понимаю. Да, возможно, Карло способен — впрочем, нет! Ведь я его дядя!

— Способен на что? — спросила Мария ровным голосом. — Необходимо, чтобы мы понимали друг друга, дон Джулио.

Он посмотрел на нее широко открытыми глазами.

— Велеть, чтобы меня высекли! Разве вы не на это намекаете? Вы предполагаете, что Карло распорядится меня высечь. Мне же хочется думать, что он не поступит так со своим старым дядей. Если он это сделает, мой брат, кардинал, несомненно, об этом узнает. Но даже если бы Карло был способен на такой возмутительный поступок, заверяю вас, моя дорогая, что в дальнейшем у него не будет причин это сделать, поскольку никогда больше я не заговорю о своей преданности вам, которая с этой минуты будет самой родственной и святой.

Мария уже не слушала его. Фраза «Карло распорядится меня высечь» была ей непонятна. Кого приказывал Карло высечь? Не слуг, это точно. Она бы знала об этом. Во всяком случае, слуги его любили. Они скорее уважали его, нежели боялись. А дон Джулио намекнул, что порка связана с болезнью. Как он сказал? «Его необычный метод…» Она не помнила остальное. Единственной болезнью Карло была астма. С того ужасного приступа в замке Джезуальдо он был одержим мыслью, что нужно всеми путями избегать переохлаждения, чтобы не стимулировать болезнь. Между астмой и поркой не может быть никакой связи. Все это было загадкой. Может быть, дон Джулио ошибается. Она взглянула на него, ползающего на коленях, и ощутила отвращение.

— Теперь вы можете идти, — сказала она.

На следующее утро Мария велела Лауре остаться, пока она, сидя в постели, пила шоколад.

— Вчера родственник принца. Карло сказал мне нечто весьма странное, — начала Мария. — Ты должна помочь мне раскрыть значение сказанного. Никому нельзя говорить об этом. Необходимо, чтобы соблюдалась полная секретность, ты понимаешь?

— Да, моя госпожа.

— Вот что ты должна сделать. Ты нравишься Сильвестро, кучеру, не так ли?

— Он говорит мне, что я хорошенькая, моя госпожа, но я не хочу его поощрять.

— Может быть, ты могла бы какое-то время поощрять его, немного, регулярно беседуя с ним. Ты можешь сделать так, чтобы он по-прежнему питал к тебе уважение: будь с ним дружелюбна, а не кокетлива. Я хочу, чтобы ты узнала у него, что судачат слуги о принце Карло. Пойми, Лаура, ты — единственная, кому я могу доверить такую деликатную миссию, и ты должна доказать, что действительно так надежна, неболтлива и осмотрительна, какой я тебя считаю. Мне больно говорить, но, если кто-либо кроме тебя узнает об этом, а также о том, что я дала тебе такое поручение, у меня не будет другого выхода, кроме твоего увольнения, хотя это и разобьет мне сердце. Я люблю принца Карло и не хочу слышать о нем ничего плохого, но до моего сведения довели, что слуги говорят о нем огорчительные вещи. Независимо от того, правда это или нет, я должна знать, о чем идет речь, дабы защитить принца и нашего сына.

— Я понимаю, моя госпожа. Я никому ничего не скажу, — сказала Лаура, целуя образ Богородицы на четках, которые носила на шее.

— Хорошо. То, что я собираюсь тебе сказать, прозвучит странно. Я прошу тебя не задумываться, что все это означает, а сосредоточиться на том, чтобы запомнить сказанное. Не повторяй мои слова Сильвестро. Вообще скажи ему очень мало — только вырази любопытство по поводу принца Карло. Пусть говорит он. — Мария перевела дух. Она подумала: не лучше ли оставить все это, однако выбрать подобный образ действий были все основания. — Говорят, что принц Карло приказывает пороть людей. Я хочу знать, правда ли это, а если да, то кого он велел высечь. Мне дали понять, что каким-то образом это связано с болезнью принца. Какой болезнью? Узнай все, что сможешь. Что именно говорят слуги о принце Карло. Начни с сегодняшнего дня. Ступай прямо сейчас и заведи разговор с Сильвестро. Я хочу узнать как можно скорее.

Все кресла в великолепной музыкальной комнате Сан-Северо были заняты. Свыше двухсот гостей пришли послушать произведения блестящего молодого композитора, Помпонио Ненна, в исполнении Карло и его оркестра, а также самого автора.

Это было первое появление Марии на публике с рождения Эммануэле семь месяцев назад. Несколько гостей, слышав о ее болезни, были рады ее выздоровлению и сделали комплименты по поводу того, как молодо она выглядит. Правда, один-два прошептали на ухо своим спутникам, что худоба ей не идет, а бирюзовый цвет платья лишь подчеркивает бледность.

Мария сидела во втором ряду, между Беатриче и принцессой Джеронимой. Первый ряд оставили для важных покровителей и членов Академии.