Книга Призраки балета - Яна Темиз

Что-то новое, что-то старое, что-то взятое напрокат и что-то голубое – примета для свадьбы, не для культпохода в театр, да и что она может взять напрокат? Настроение вечно юных героинь? А в роли голубого – джинсовый кусочек неба!

Остановись, мгновенье перед балом, ты прекрасно!

Но чудное мгновенье не остановилось, ей так и не удалось полностью отдаться предбальным хлопотам: нужно было сделать какие-то звонки, перенести репетицию в театре, приготовить ужин мальчикам, договориться с остающейся с ними соседкой – и вот уже приехал школьный автобус, и дети несутся по лестнице, и, как всегда в самый неподходящий момент, телефон!

– Мам, я просил его донести мою папку, а он ее бросил, а она…

– Мам, я не пойду больше на этот балет, у нас в школе бальные танцы будут!

– Мам, у нас завтра…

– Да подождите, слышите же: телефон! Раздевайтесь, потом все скажете! Алло? – с трудом переводя дыхание и бросая на пол сунутые ей сумки, папки и куртки, сказала она в трубку.

– Лиза, – голос мужа звучал как-то непривычно.

– Да? – быстро отозвалась она и тут же поняла, что в нем было не так: он говорил неторопливо и спокойно, как будто никуда не спешил. Однако сейчас спешила она, ей было некогда задуматься, что это могло значить, только хотелось разобраться с детскими вещами и проблемами и заняться еще не придуманной прической.

– Ты спешишь? – понял он.

– Да, мальчики только вошли, и потом, сегодня премьера, я в театр поеду…

– Мам, я на балет не пойду!

– Я тебя и не зову! Денис думал, они тоже в театр едут, – объяснила она. Говорить было неловко: когда-то она так ждала его звонков, она хорошо помнила, как ждала и любила его, а сейчас? Сейчас появился Цветан… нет, Цветан – это неважно, это все сделалось раньше, когда она перестала ждать звонков и отвечать стала быстро и деловито. И трубку она теперь вешала первой… это же что-то значит, да?

– Лиза, – позвал ее муж, – я должен тебе сказать…

– Да? – машинально поторопила она его, уже чувствуя, что не надо было этого делать. Он хотел сказать что-то особенное, может быть, важное, но ее торопливость и невнимание мешали ему.

– Лиза, ты была права… я возвращаюсь домой… ты слышишь? – он что-то говорил про какой-то контракт, про то, что так жить невозможно, что он любит их и не может больше жить один. Он повторял ее собственные слова, которыми она столько раз пыталась достучаться до него, и те забытые ею слова, которые говорил когда-то раньше той, прежней Лизе, и находил какие-то новые, которых не говорил никогда.

– Я приеду на новый год и больше не уеду, слышишь, Лиза? Или… уеду, но нескоро и ненадолго… я договорился… все будет по-другому, вот увидишь. Ты была права, я много думал… любимая, я возвращаюсь домой, к тебе!

– Хорошо, – ответила Лиза. Она так долго ждала этих или подобных слов, что сейчас, когда все получилось так, как она хотела, ей словно нечего было сказать.

– Ты не рада?

– Нет, почему? Рада, конечно… – она не знала, рада ли она, и это огорчило ее.

Еще год или полгода назад ее чувства были просты и понятны ей самой, а сейчас? Когда это сделалось? Когда все успело так безнадежно запутаться? Цветан… нет, это не то, Цветан – это неважно… разве неважно?

– Ты спешишь, я слышу. Ты беги в свой театр, сама позвони, когда сможешь, ладно? Я приеду в конце декабря… я тебя люблю, Лиза, слышишь?

– Слышу… там начало в восемь, мне надо пораньше…

Было только пять, и она никуда не спешила. Переводить сегодня вряд ли придется, если только после спектакля, на фуршете; Цветана она заберет в половине восьмого недалеко от лифта; осталась только прическа, которой Лиза никогда, даже в день свадьбы не занималась больше пятнадцати минут… но что она могла сказать?

«А о чем ты думала раньше? Тебе тридцать шесть, ты замужем, у тебя двое детей…» – сказал ей какой-то противный внутренний голос, который мы не любим потому, что он всегда прав.

«Да знаю я, все знаю! Как это?.. Мне не к лицу и не по летам, пора, пора мне быть умней, да? А что же ты раньше молчал, а?! А у Пушкина, между прочим, дальше «но»: но узнаю по всем приметам болезнь любви в душе моей! Вот! Я отличница, и я все помню! Я не знаю сама, о чем я думала… ни о чем я не думала – раз в жизни, понятно?!»

Один-единственный раз в жизни я ни о чем не думала и не собираюсь об этом жалеть. И сейчас я не буду портить себе вечер. Пусть другие живут прошлым и планами на будущее – я хочу быть счастлива сейчас.

Я подумаю об этом завтра – правильно говорила книжная героиня, и все ее балы были праздниками… хотя все остальное ошибкой. Ну и пусть!

Мальчики и прическа помогли ей, не оставив свободного времени. Наконец, около семи, застегнув жемчуг и бросив последний взгляд в большое зеркало, она в белом, редко надеваемом пальто спустилась к машине.

Зонт, оставленный у Нелли, уже вернулся к ней и сейчас предусмотрительно ждал на заднем сиденье: мало ли что, как говорят местные жители, в Измире можно в один день увидеть все четыре времени года.

Однако Лиза надеялась на лучшее: джинсовый лоскуток на небе потемнел, зато стал больше, и на нем можно было увидеть соскучившиеся за тучами без зрителей, весело подмигивающие звезды.

Цветан ждал ее на условленном месте и держал в руке зонт. Он тоже был не таким, каким она привыкла его видеть: костюм и галстук шли ему, но делали другим и словно отдаляли от Лизы.

«Я совсем его не знаю, – подумала она, – я никогда не видела его в костюме, я не знаю, какие галстуки он носит и что ест на завтрак. Только зонт тот же самый, знакомый!»

– Ты сегодня… очень красивая, – он тоже разглядывал ее, он тоже не знал ее платьев, ее причесок, не знал, что у нее есть белое пальто и что по утрам она пьет только кофе и при этом непременно что-нибудь читает.

Наверно, это хорошо – нам будет интересно все это узнавать.

Нет, это плохо – нам уже поздно быть незнакомыми, нам надо было встретиться много лет назад, и доставать пиджаки и платья из одного шкафа, и знать друг о друге все, и завтракать вместе, и никому не лгать… поздно, Дубровский, ничего не изменишь… или не поздно?

Лиза смотрела на дорогу, но чувствовала, что Цветан смотрит на нее.

– Очень красивые перлы… очень – на белой коже…

– Что? О господи, перлы! Я не поняла… перлы – это то, что ты говоришь, а не жемчуг мой! – Лиза рассмеялась, с удовольствием отбросив всякие сложные мысли.

Подумаешь об этом завтра, как и было сказано! Смотри, как все замечательно: элегантный спутник, театральная премьера, хорошая погода.

– Лиза, ты знаешь…

– Подожди, вот я сюда въеду, – машину надо было оставить на многоэтажной стоянке, около театра вряд ли найдется место, а въезд на эту стоянку напоминал хорошо продуманный лабиринт, и она не могла отвлекаться на какие-нибудь очередные… перлы!