Книга Исчезнувшая в облаках - Патрик Несс

– Джордж…

– Я не стану прощать тебя, если из-за этого ты уйдешь.

Она положила руку ему на грудь, словно успокаивая. И опустила взгляд. Он посмотрел туда же. Ее пальцы раздвинулись, между ними показались перышки – белые, как луна, белые, как звезды, белые, как желание.

И тут же исчезли.

– Я не могу остаться, – сказала она. – Это невозможно.

– Я не верю тебе.

– С каждой секундой мне все труднее, Джордж, – проговорила она, и перья вновь проступили меж ее пальцев. А затем опять исчезли.

Джордж с трудом выпрямил спину. В голове по-прежнему клубилась пустота – неудивительно, что ему виделись, точно во сне, все эти странные вещи. Языки пламени невозможных цветов – зеленые, фиолетовые, голубые. Ночное небо над ними, слишком ясное для зимней ночи. Звезды, такие острые, что можно порезаться, если к ним прикоснешься. Он коченел, как ледышка, и в то же время горел, как огонь. Этот огонь подливал в его кровь свежего гнева, гнева, которого ему хватит, чтобы…

– Нет, – сказала Кумико так, словно говорила не с ним. – Ты уже много чего натворил. Ты знаешь, о чем я.

Джордж заморгал:

– Что?

Но пламя внутри него уже унималось, и желание извергнуться иссякало, превращаясь в воспоминание.

Он нахмурился:

– Мои глаза сейчас были зелеными, так?

Наклонившись, она поцеловала его, и глаза ее блестели золотом, хотя он и заслонял собой ее лицо от горящего дома.

– С тобою я обрела покой, – сказала она. – Покой, в котором нуждалась так отчаянно и который, я надеялась, сможет продлиться… – Она отклонилась и посмотрела на дом. – Но он не сможет.

– Умоляю тебя, Кумико. Пожалуйста…

– Я должна уйти. – Она взяла его руки в свои. – Я должна освободиться. Мне нужно прощение. Я не могу больше делать вид, что мне не больно от всего этого.

– Но это мне нужно твое прощение, Кумико. Я переспал с Рэйчел. Хотя и сам не знаю зачем…

– Это не важно.

– Это самое важное из всего!

Он отнял руки. Казалось, само время остановилось. Почему его дом горит уже так долго, но никаких пожарных нет и в помине? Почему он больше не замерзает на этой заиндевелой траве? Почему Кумико говорит ему все эти странные вещи?

– Я узнал тебя, – сказал Джордж. – Это все, чего я хотел. Все, что я когда-либо…

– Ты не знаешь, кто я.

– Ты – леди-из-облака. – Он сказал это твердо и спокойно. – И та самая птица, из которой я вынул стрелу.

Она улыбнулась ему. Печальной улыбкой.

– Мы оба – леди-из-облака, Джордж. И я – твоя журавушка, а ты – моя. – Она вздохнула. – А еще мы оба – вулканы. Истории чередуются, помнишь? Они меняются и зависят от того, кто их рассказывает.

– Кумико…

– Я ошиблась. – Она стерла полоску сажи с его щеки. – Ты и правда знаешь меня, Джордж, и за это мне нужно твое прощение. Это знание уже занесло тебя не в ту историю, и оно погубит тебя. Поэтому ты и должен меня простить. – И она повторила голосом, полным печали: – Всем нужно прощение, любовь моя. Всем и каждому.

Он увидел, как она поднесла к груди руку и ногтем указательного пальца провела на коже черту. Кожа на груди расползлась, точно трещина в земле, и он увидел, как бьется ее сердце. Она взяла его руку и вложила в порез его пальцы.

– Кумико, нет! – еле выдавил Джордж с горечью, от которой перехватывало горло.

– Возьми его, – сказала она. – Возьми мое сердце. Освободи меня.

– Пожалуйста, не проси меня. – Он почти хрипел, и его собственное сердце чуть не выскакивало из груди. – Я не могу. Я люблю тебя.

– Это самое лучшее, что любящий может дать тому, кого любит, Джордж. Благодаря этому и возможна жизнь. Благодаря этому мы выживаем.

Ее сердце билось перед его глазами, поблескивая кровью, и пар от него поднимался в морозный воздух.

– Но тогда ты уйдешь, – сказал Джордж.

– Мне все равно придется уйти. Но так я уйду свободной. Пожалуйста. Сделай это ради меня.

– Кумико…

Но больше он не нашел что сказать. А еще ему показалось, будто он ее понял. Она любила его, но даже ее любовь не могла удержать ее на этой земле. Она просила у него прощения за то, что он ее знал, и просьба эта почему-то больше не казалось ему странной. Покуда ее история оставалась той, которую рассказывала она, а не той, которую требовал рассказать он, все шло хорошо.

Но он потребовал. Он слишком глупо и алчно жаждал узнать ее. И наконец узнал.

Теперь он знал ее.

Но разве любовь – ради этого?

Ради знания?

Да. И в то же самое время – нет.

И теперь она права: у него нет иного выбора. Кроме того, чтобы выбрать, как ей уйти.

Его рука замерла на ее груди в нерешительности.

– Не смей! – донеслось до них через садик.

Рэйчел стояла у самых ворот, и глаза ее светились зеленым так ярко, что Джордж различил это даже во мраке; казалось, они извергали пламя, бушевавшее у нее внутри.

Рядом с нею стоял Джей-Пи – всклокоченный, перепуганный, полузавернутый в одеяло с «вихляшками Завро» – и сосал свой крохотный большой палец.

– Рэйчел? – произнес Джордж. – Джей-Пи?

– Grand-père? – крикнул Джей-Пи. – А мама пошла…

– Не смей! – опять заорала Рэйчел и дернула Джея-Пи за плечи так резко, что он вскрикнул от удивления. – Ты не сделаешь этого!

Джордж попытался встать, но обожженные пятки ему этого не позволили.

Кумико поднялась на ноги позади него, уже безо всякой раны на груди (да ведь и не было никакой раны, правда? Просто он наглотался дыма…). Она встала напротив Рэйчел и вытянула руки так, словно собиралась драться.

Джей-Пи вырвался из рук Рэйчел и подбежал к Джорджу.

– Мама пошла в дом! – выпалил он с широко распахнутыми глазами.

– Мама… что?! – переспросил Джордж и оглянулся на пылающее инферно, откуда бы уже не выбрался никто и никогда. Он повернулся к Кумико и закричал: – Аманда там! Аманда в доме!

Но мир уже остановился.

* * *

Вулкан несется к леди через все поле их битвы, и за ним полыхает земля. Леди все еще страдает от раны – он видит, как кровь сочится из ее распахнутого крыла. Его радует, что она мучается, но это же и разбивает ему сердце.

– Ты не сделаешь этого! – говорит он ей. – Здесь решаю я, а не ты.

– Ты знаешь, что это неправда, – отвечает леди. – Что я отдала этот выбор ему. – Она хмурится. – Как бы ты ни старался убедить его делать по-твоему.