Книга Викинг туманного берега - Валерий Большаков

Йодур утихомирил обоих придурков – махнул мечом, подрубая затылок одному из них. Его противник упал на спину, вырвав бивень из слабеющих рук. Клинок Беловолосого тут же покончил с лежачим – острие вошло тому в горло, обрывая пульс.

– Готов! Двигаем дальше.

Костя первым перевалил небольшую возвышенность и очутился перед храмом Ахилла. Он был выстроен в лучших традициях Эллады – на террасе из блоков известняка высились ряды стройных каннелюрованных колонн, поддерживавших крышу с фронтоном.

Неизвестно, чем древние зодчие ее покрывали, но ныне даже следа от кровли не осталось – храм просвечивался солнцем насквозь.

– Туда!

Костя, Кривой, Йодур и Ульф поднялись по ступеням и миновали вход-наос. На постаменте высилась мраморная статуя Ахилла Пелида с обломышем копья и треснувшим щитом.

Дожди и ветер немало попортили изваяние, но впечатление от него все еще исходило сильное.

В дальнем углу святилища прятались четверо, кто с мечом, кто с небольшой секиркой, один с копьецом.

– Что вам надо? – взвизгнул копьеносец.

– Ничего, – хладнокровно ответил Хродгейр.

Его визави не совладал с нервами и бросился на Кривого, выставив копье.

– А-а-а!

Хродгейр в манере тореадора уклонился, перехватился за ископище и обрушил меч на голову копейщику. Без шлема, та раскололась, как арбуз.

А Эваранди было попросту стыдно – он мешкал, ожидая, пока его товарищи сделают всю грязную работу, поскольку назвать боем это избиение нельзя было. Они высадились на остров не как воины, а как каратели.

С другой стороны, совесть тоже надо иметь – экипаж «Рататоска» выполнял задание, данное ему Хранителем. Боясь, что совесть совсем его загрызет, Костя прибавил шагу.

Тут же один из торгашей с секирой сам бросился на него. Плющ отшагнул, коротким взмахом клинка отнимая жизнь.

А вот Ульфу достался парниша умелый – он не только успешно отбивался от Меченого, но и напирал, легко орудуя ромейской спатой.

Йодур не стал дожидаться конца поединка – метнул нож, засевший в шее умельца. Четвертого уделал Хродгейр.

– Ищем дальше, – деловито сказал он, вытирая лезвие о рубаху убитого.

Дальше была небольшая рощица лохматых туй, где прятался сам купец, белый от ужаса, трясущийся так, что зубы у него стучали, губы шлепали, и ничего членораздельного он не издавал.

– Привет! – улыбнулся ему Йодур.

– Ва-ва-ва… – ответил купец. Молниеносное движение клинка – и торгаш на всю жизнь излечился от страха.

Обойдя весь остров, «каратели» вернулись к стоянке, где обнаружили еще два трупа.

– Со страху напали! – хохотнул Бьёрн. – Не знали, куда деваться!

– Но мы одного допросили, – добавил Роскви. – Он сказал, что их всего одиннадцать осталось, когда Эйнар ушел. Они почему остались-то – кормщик ихний сбежал с ярлом! И пару сундучков прихватил. Пешеход вроде как тоже хапнул, что смог унести.

– То-то скейд так осел, – хмыкнул Хродгейр. – Одиннадцать, говоришь… Мы скольких порешили, да вы тут… Ага… Выходит, что еще двое где-то прячутся.

– Так осталось тут чего? – не выдержал Беловолосый.

Бородин молча отступил и поднял крышку небольшого, но увесистого сундука.

Тусклое, маслянистое сияние золота ослепило глаза северян. Кубки, цепи, гривны, кресты, монеты, пекторали, перстни…

– Неплохо, – промурлыкал Хродгейр, – очень даже неплохо… Так, быстро обходим остров, кончаем с этой парочкой – и за Эйнаром! Если этот йотун недоделанный сумеет удрать, он вполне может заложить нас Косматому, и тогда не миновать войны – Харальд спалит Сокнхейд. Все это золото достанется нам, и мы поделим добычу честно, но никто никогда не должен узнать, где мы его взяли. Клянитесь!

– Клянемся секирой Перуна! – прогудели варяги.

– Да постигнет нас гнев Одноглазого! – сказали викинги вразнобой.

– За дело!

Глава 37. Константин Плющ

Русское море, борт корабля «Рататоск». 13 июля 871 года

Левке был невелик, так что двоих недобитков на шли быстро – устроили облаву и вышли к пещерке, куда оба «опасных свидетеля» и забились.

Жалости особой Костя не испытывал – все по правилам. Поэтому, когда один из свидетелей внезапно вспорхнул, подпрыгивая с места, и дал деру, Плющ рефлекторно выхватил меч и достал беглеца, разрубая ему бок.

– Во! – довольно кивнул Хродгейр. – А то бегай за ними…

У Кости же в этот момент мысли были тоже далеки от идей гуманизма – он думал, что только в фильмах-боевиках мечи рубят легко и просто, расчленяя хомо сапиенса вдоль и поперек. На самом-то деле организм человеческий весьма прочен, походя на сучковатое полено, которое замучишься колоть.

Даже хорошо отточенный меч из качественной стали требует приложения немалой силы, чтобы сечь до смерти…

Плющ даже головой покачал: да, братец, совершил ты, что называется, погружение! Воспринял и правила здешние, и нравы.

А как еще?

Зарубив последнего из несчастных, Кривой распорядился:

– Йодур, ты поведешь «Тангриснир». Бери половину воинов – и отходим. День только начался, нагоним Эйнара и покончим с ярлом!

* * *

Каждый из кнорров облегчился, неся на себе не слишком большую команду, поэтому оба корабля скользили по волнам, выдавая неплохой ход.

А вот о «Морском ястребе» сказать того же было нельзя – скейд был перегружен не только золотыми цацками, но и людьми. С одной стороны, это давало выигрыш – можно было сменять гребцов, но уж больно глубоко погрузился корабль.

Три дренга постоянно откачивали воду из трюма. Ну как откачивали… Один зачерпывал, другой принимал ведро и поднимал наверх, третий выливал за борт. И черпать приходилось в темпе – море просилось на борт, сочась между досок. Разболтался скейд.

А чем глубже погружался корабль, тем больший напор воды, ее сопротивление, нужно было преодолеть. И поэтому скейд, куда более быстроходный, чем кнорр, сравнялся в скорости с «Рататоском».

Эваранди попал на «Тангриснир», под командование Йодура, и напрямую участвовал в гонке – тягал весло, прибавляя кораблю хода.

– Зажмем Эйнара с двух сторон, – проговаривал Беловолосый, выполняя работу загребного, – и ударим! Линду! Кончай грести, а то руки будут трястись.

– Моя немного погребет, – не согласился весин.

– Вот промахнись мне только…

– Моя не промахнись.

Плющ иногда оборачивался, чтобы глянуть вперед, и с радостью убеждался, что дистанция между кноррами и скейдом сокращается. И весь день впереди!