Книга Пряжа из раскаленных угле - Анна Шведова

Приготовления к штурму начались с утра. В чем они заключались, я не знала и знать не хотела, но суета, царящая в лагере, тревожила меня. Как-то очень уж быстро Валдес, Барсук и Ленни нашли общий язык и теперь распоряжались своим объединенным войском безо всяких колебаний и сомнений. Про меня тоже не забыли. Ленни, как бы занят он ни был, время от времени прибегал проверить, все ли со мной в порядке, а когда «войско» выдвинулось к стене, взял меня за руку и не отпускал все то время, пока мы не оказались перед вратами в верхний город. Иногда я видела насмешливый взгляд Валдеса, замечавший хозяйский жест Ленни, но поскольку Главенствующий маг в настоящий момент на меня не претендовал, то и я позволила себе отложить решение этой проблемы на потом. Дриан плелся где-то за моей спиной – как пес, которого хозяин взял с собой на прогулку, он то и дело отлучался (боясь упустить что-нибудь важное в «истории», свидетелем которой ему довелось быть), но возвращался ко мне. Надо полагать, его чутье подсказывало, что упустить мою «историю» будет еще большей глупостью… А я уже ни на что не надеялась. Я боялась загадывать далеко. В том, что в предстоящих делах мне отведена не последняя роль, я чувствовала, даже не спрашивая об этом Ленни. Да он и не ответил бы. А я ведь даже не поняла, когда и как так случилось, что он стал полностью распоряжаться мной. Когда и как так случилось, что я лишилась собственной воли и теперь лишь следую чужой?

– Давай-ка, Никки, мне нужна твоя сила.

Ленни стоял за моей спиной, так близко, что я чувствовала жар его тела. Раньше меня бы покоробило такое бесстыдство. Сейчас я не обратила на это внимания.

– Ну же, – прошипел он мне в ухо, нарочито прикасаясь губами. Ладонь его обхватила мое горло, а тело еще сильнее прижалось сзади к моему, бесстыдно полыхая похотью. Да как он смеет? И я вспыхнула гневом…

…Золотистым огнем мерцали нити, опутывающие каждый камешек, каждую песчинку на этой крепостной стене – существующей и той, что существовала некогда. Да, теперь я видела и то, что было прежде этих развалин. Ввысь взлетали шпили двойной башни, венчающей резную въездную арку – и башни, и арка, и часть крепостной стены с башенками поменьше давным-давно разрушены, но их образы существовали. И восхищали: неужели человек когда-то был способен сотворить такое чудо?

Магическое плетение из золотистых нитей, оплетающих каждый предмет в стене верхнего Ниннесута, было идеальным: гладким, ровным, однако настолько сложным, что я с трудом могла понять, как такое вообще возможно. Полотно извивалось тройным узором, каждый из которых имел свою структуру. Пробиться сквозь такое плетение будет очень трудно.

– Вот… так… очень хорошо…

Голос витал где-то рядом, но Ленни, как обычно, видно не было. Я видела другое – как прогибается полотно золотистого плетения там, где крепостная стена спускается в ров, и опять поднимается к краю обрыва, где стояли мы. Внизу, во рве, плетение было другим – более рваным, путанным, цветастым. Оно-то и интересовало Ленни.

Я чувствовала неумолимый прилив сил – и чувствовала, как они уходят, руками Ленни укладываясь в безобразный, будто сбитый в войлок комок. Слой за слоем, удар за ударом… Серый, безбрежный, тяжелый войлок… Я видела это. Наверное, надо было остановить Ленни, помешать ему. Но зачем? Я не была на стороне искателей сокровищ, но ведь и на стороне защитников Ниннесута я тоже не была. Какое мне вообще до них дело? Признаться, в последнее время я думала только о том, поможет ли мне Ленни избавиться от Валдеса, когда доберется до вожделенных сокровищ. Или мне лучше думать о том, как просить помощи у Валдеса, чтобы избавиться от Ленни? При любом раскладе выходило одно: пока Ниннесут не будет взят, я не буду свободна. А там… там – посмотрим.

Когда Ленни меня отпустил, во внешнем мире ничего не изменилось. Кроме одного – на развалинах башни за стеной появились люди. Высокие и худощавые, одетые в странные одежды, они молча стояли и смотрели, но во взорах их спокойствия больше не было.

Когда неожиданный взрыв отбросил всех нас назад, я не удивилась этому. Я знала, что произошло. Мой серый и безобразный «войлок» подобно мерзостной гнили проник под золотистое полотно и рассек чудесные нити изнутри.

Чудовищная победа.

Проход в Верхний город был открыт, однако некоторое время никто не рискнул первым опробовать на себе победу и перейти через ров – слишком памятными, очевидно, были примеры тех смельчаков, что пробовали делать это раньше. Я бы и не увидела белеющие внизу кости, если бы Дриан не запрокинул вдруг голову вверх и не сказал:

– Стервятники. Давненько их не было. Тут двое мальчишек недельки две назад сгинули – вон, во рве, косточки их лежат. Жалко дурачков, зачем лезли? Но если бы не стервятники – смердело бы тут… Если бы кто спросил меня, как бы я другим словом назвал Ниннесут, я бы сказал это слово. Костница это. Склеп для костей. Кладбище это, кисонька, большое и бесконечное кладбище. Для безымянных дураков кладбище. И радуйся, если хотя бы стервятники споют над тобой погребальную песню…

Прошло еще немало времени, прежде чем маги Валдеса и некоторые из охотников рискнули спуститься в ров. Остатки дрейфующей внизу магии оказались не смертельными, однако все еще способными причинить вред – неосторожно задев полуразрушенную, но не до конца обезвреженную ловушку, один из магов лишился ноги, а другому острым камнем пробило глаз, и он умер еще до того, как его вытащили наверх. Но больше сюрпризов не случилось. Потери ничуть не огорчили Валдеса, а Барсук и вовсе был доволен.

Половина охотников и четверть сыскарей переправилась на другую сторону рва и исчезла за неровным проемом полуразрушенной арки. Вскоре оттуда послышались воинственные вопли, крики боли и яростный звон мечей. А потом и взрывы. В небо потянулись клубы дыма. Ветер донес грозовой запах магии.

Недалеко от арки по другую сторону рва оставшиеся на безопасной земле люди вбили в землю железные костыли, на них натянули веревки. В веревки вплели дощечки. Пару часов спустя легкий, но вполне безопасный мост был готов.

Так мы оказались в верхнем городе. И начали свое «победное» шествие.

После арки и крепостной стены была заваленная обломками площадь – кое-где на шестиугольных каменных плитах, которыми эта площадь была замощена, еще сохранился рисунок. Бледные розоватые или голубоватые лепестки цветов или линии изящного орнамента давали немалую пищу для воображения, и я уже почти воочию представляла и залитую солнцем площадь с фонтаном в центре, и массивную аркаду, в нишах которой наверняка стояли искусно вылепленные статуи… Потом была другая стена, еще одна площадь, с двух сторон ограниченная высокими галереями с резными колоннами – когда-то и здесь наверняка было очень красиво. Потом мы лавировали между камнями, бывшими когда-то мозаичным куполом – я едва не наступила на молочно-белую руку с меня величиной на фоне бирюзовых небес, а рядом с ней полыхала дымом ноздря исполинского черного коня. Огромный чертог вместил бы не одну тысячу человек, однако от стен остались одни только руины, а витые белые колонны одиноко и неприкаянно торчали рядом. Потом была лестница, широкая, длинная, бесконечная лестница – местами покрытая трещинами, местами выщербленная… Потом была еще одна площадь с двумя разбитыми фонтанами слева и справа. И еще одна лестница, даже более величественная, чем первая… И уцелевший фронтон с колоннами… Былое величие удивляло, завораживало, ошеломляло! Я замечала остатки каменной резьбы, похожей на кружево – таких тонких узоров мне не доводилось видеть никогда. Под ногами моими крошились обломки раскрашенных плит, и за сотни лет не потерявших насыщенность красок… Когда-то это был великий город. Хотела бы я глянуть на него хотя бы одним глазком в пору его расцвета.