Книга Боги Лесного Заволжья. Путешествие по старым русским рубежам - Николай Морохин

Всё – после книги, которую за несколько месяцев до этого штудировал в областной библиотеке. Книга, изданная в Киеве в 1985 году крохотным тиражом, как это тогда делалось, из-под машинописи, оказалась в Нижнем Новгороде. Хотя когда я узнал о её существовании, подумалось – вряд ли она найдётся.

Адрес… Сказать честно, я очень долго искал его по телефонному справочнику. А всё потому, что по привычке принялся смотреть институт языкознания на «я», а он – на «м» – «мовознатства».

На вопрос, как найти Ткаченко, молодой сотрудник, которого я обнаружил в одной из комнат, затараторил по-украински. Вроде бы язык понятен, но с такой скоростью я быстро перестал понимать смысл.

– Извините меня пожалуйста, я иностранец…

И он перешёл на русский. Стало ясно, что Ткаченко в институте нет, но вот его телефон.

– У вас есть дела в центре города?… Я приеду в течение часа, и мы с вами поговорим, – отозвался на звонок Орест Борисович.

И вот этот доброжелательно улыбающийся седой человек в профессорских очках уже открывает дверь своего кабинета, тесного, заставленными книгами – в стеллажах, на подоконнике, на полу стопками.

– Я востребован сегодня. Украине требуются переводные словари – шведский, эстонский, чешский, польский, финский. И вот я занимаюсь словарями… Я так понял, что вас интересуют языки?

* * *

Человек, вошедший в избу, перекрестился на образа, поклонился хозяевам, которые обедали за столом. И произнёс загадочную фразу:

– Ёлусь па ёлусь!

– Спасибо! – ответил ему хозяин и кивнул головой.

Приезжий, одетый не по-крестьянски (за что его называли «барином») – он тоже сидел у стола – насторожился, вытащил карандаш и тетрадочку…

Наверное, всё так и было. «Наверное» – потому что случилось это полтора века назад в Костромской губернии где-то возле города Солигалича, в обычном русском селе. Событие оставило след: странная фраза попала в конце концов в картотеку диалектных слов области, в словарь. Попала с объяснениями крестьян: это, как входишь в избу, где едят, всё равно что «хлеб да соль»-«пусть будет – и будет» – пожелай, и так оно случится.

Спустя полтора века, разбирая в Костроме диалектную картотеку, просматривая словари, фразу нашёл киевский языковед Орест Борисович Ткаченко. Он прочитал её и понял: ради этих загадочных слов стоило работать. Недели, месяцы, сколько потребуется. Сомнений не было – перед ним осколок древнего, исчезнувшего пятьсот лет назад языка, который мы можем считать… прямым предком русского.

Написав эти строки, я уже представил себе возмущённое лицо читателя. Как же Кирилл и Мефодий? Как же Киевская Русь с их летописными сводами и житиями святых отцов? Да о чём вообще идёт речь?

Наверное, за несколько лет до сделанных им в Костроме находок так же прореагировал бы на эти слова и сам Орест Борисович. Этому всех учат в университете: общий язык индоевропейцев распался на несколько, среди которых был язык славян. Язык славян распался и дал, среди прочих, древнерусский. Древнерусский тоже разделился на три – русский, украинский и белорусский.

Однако что это может означать – «разделился»?

По истории мы хорошо знаем этот сюжет: наступает момент – и выходцы из Киевской Руси начинают движение на восток. Проходит несколько веков – и разница в языке ушедших и оставшихся становится огромной.

– У каждого языка, как у каждого человека, есть мать и отец. Мать, обыкновенно, всем хорошо известна. А вот отец… Так и здесь. Отцом русского языка, я думаю, был мерянский язык. Меря – народ, который жил около тысячи лет назад возле современных Москвы, Владимира, Ярославля, Костромы, Иванова, на западе Нижегородской области. Собственно, работая в институте языкознания, я сопоставлял русский и украинский, был славянским филологом. И понял: работа не пойдёт дальше, если я не познакомлюсь с «отцом».

Согласитесь, задача фантастичная.

Письменные памятники на древнерусском – и то немногочисленны. На мерянском их просто нет ни одного. Мёртвые молчат. И археологи аккуратно кисточками смахивают землю с того, что было когда-то металлическими украшениями девушки или глиняной посудой. Дьяковская культура – это в честь села Дьякова, поглощённого много лет назад огромной Москвой. К ней принадлежали предки мери.

«Основан в 1010 году киевским великим князем Ярославом» – так пишет об этом городе в своём «Топонимическом словаре» профессор Евгений Поспелов. «На этом месте Ярослав Мудрый в 1010 году основал Ярославль» – это надпись на камне в городском сквере, находящемся на стрелке Волги и Которосли.

Но позвольте, о каком основании Ярославля может идти речь?

Древнее «Сказание» епископа Самуила Милославского начинает рассказ об этом событии словами: «Егда входи в сие селище…» Как можно основать то, что уже существует? «Сказание» чётко говорит: на стрелке Волги и Которосли было поселение. Там держали сильного и огромного священного медведя. Ярослав Мудрый, придя в эти края издалека, убил зверя. И люди, увидев, что от святотатства небо не обрушилось на землю, «уверовали в истинного бога». А медведь остался спустя века на городском гербе.

«Повесть временных лет» наполнена под XI веком рассказами о восстаниях волхвов в Ярославле, в Ростове, в Суздале. Чего хотели эти люди, которых лукавый, угождающий своему властителю, летописец называл волхвами? Были ли они волхвами на самом деле? Мы-то с вами без труда вспомним: славяне пришли сюда уже не язычниками, славян здесь раньше не было… Так может быть, «восстания» были последними – горькими и отчаянными попытками людей жить по законам отцов и дедов, сохранить свой язык, свою память?

Возле камня несколько лет назад была установлена скульптурная группа «Троица». Ярославцы сами не любят этот странный памятник: выполнен он в стиле авангардизма, и фигуры с заострёнными птичьими лицами, честно сказать, скорее похожи на группу пингвинов.

Всё это так просто – ничего не оставить от древней, молчащей для нас уже теперь культуры, осознать торжество собственной «веры в истинного бога». И даже по-человечески не пожалеть, не почтить то, что разошлось, растворилось во времени.

Чем был для мери будущий Ярославль – столицей, святилищем? Почему здесь держали «лютого зверя»? Что воплощал он для людей?

Ответа на эти вопросы уже не будет.

Эти люди пели свои песни – красивые и грустные, ходили в чащу к своим загадочным лесным богам, говорили с ними, рассказывали детям древние легенды о космосе… Только задуматься об этом. А ещё представить себе «маленькую деталь». Они ведь прямые – по крови – предки тех, кто называет себя русскими. Предки, забытые нами в своеобразной гордыне: отчего-то привычно думать, что наши праотцы пришли с Днепра в пустынный безлюдный край.

Цивилизованные американцы вырезали индейцев, «освобождая» их земли.

Восточные славяне тоже были колонизаторами, но другими – дружелюбными и веротерпимыми. Они несли на новые земли свою культуру – не лучше и не хуже (опять представляю себе возмущённого читателя!) – просто другую. И предлагали присмотреться к ней.