Книга Охота на красавиц - Елена Арсеньева

Ответом мог быть только недоуменный вздох.Черта с два она прозрела бы. Только когда доказательства принялись просто-такихлестать ее по лицу, она удосужилась открыть свои несчастные слепенькиеглазенки, оторваться от упоенных размышлений о том, что наконец-то полюбила –да так, как не любила никогда!..

«Никогда. Ни-ког-да!» – свистел за окошкомветер.

Зачем они ее волокут за собой в аэропорт,интересно знать? Пристрелили бы – да и кинули на дороге, вместо того чтобытратить время на эту идиотскую сцену с шофером. Рискуют, рискуют… а вдруг онзаявит в милицию? Впрочем, где там! Этот трус небось до сих пор валяется подзащитой своей канареечно-желтой «Волги».

Целый автопарк окружал Киру эти два дня! Аначалось все с несуществующего белого джипа… такого же нереального ифантастического, как все, что происходило в эти дни с ее сердцем.

Aвтозавод промелькнул, будто стеклышки вкалейдоскопе. Южное шоссе… Аэропорт рядом.

Ну и скорость! И с такой же скоростью началиразворачиваться, налетая одно на другое, события, словно Кириной судьбе надоелоплестись враскачку – и она понеслась во всю прыть, рискуя сломать голову. Ну ина здоровье!

…Интересно, супруги Исаевы поцелуются переддолгой разлукой – или будут слишком обременены заботами о предстоящей операции?А может быть, Максим улетит сегодня вместе со своей Шурочкой и Кира большеникогда не увидит эти лживые зеленые глаза?

Скорее всего так и случится. Где-нибудь наподъезде к аэропорту Новорусских пристрелит ее – и отгонит «Москвич» в глубьприаэропортовских строений. А Максим со своей японовидной, миниатюрной,прехорошенькой Сашечкой…

«Никогда, никогда! – снова запел своюпесню беспечный летун ветер, для которого ничего не существует, кроме скорости,полета и новых, опять новых впечатлений. – Никогда, никогда, никогда!»

Кира закрыла глаза и зажмурилась изо всех сил,чтобы преградить путь слезам. Но они все же прорвались: медленные, тяжелые,обессиливающие – и поползли по щекам. Кира давила рыдания, пытаясь невсхлипывать. Было невыносимо, что Максим и Новорусских заметят ее слезы ирешат, будто она плачет, желая разжалобить их и вымолить пощаду.

Да что там!.. Разве не о пощаде молило еестиснутое тоской сердце?..

– Максим, – сердито сказалНоворусских, – давай и правда я поведу, а ты садись на мое место.

Максим покосился в зеркальце, но только мотнулголовой, еще крепче стиснув руль и угрюмо сгорбившись.

Новорусских тяжело вздохнул и умолк.

Разноцветные огни аэропорта, сменившие полнуютьму подъездной аллеи, заиграли на лице Киры. Она ощущала их даже сквозьзакрытые глаза.

Подняла отяжелевшие, опухшие веки.

Да… приехали. Финита, так сказать, ля комедия!Вот сейчас…

Максим выскочил из-за руля, открыл дверцурядом с Кирой:

– Давайте скорее!

– Теперь-то куда спешить? –проворчал Новорусских, выбираясь через противоположную дверь. – Неудивлюсь, если мы уже безнадежно проспали все, что только можно проспать.

Максим взглянул на Киру, потом вдруг протянулруку, кончиками пальцев смахнул слезу с ее щеки и, отворачиваясь, хриплосказал:

– Вот… твоя сумка. Hадень парик. Быстрей!

* * *

– Внимание! У стойки один продолжаетсярегистрация на рейс 29-14-18 авиакомпании «Альфа», вылетающий по маршрутуНижний Новгород – Франкфурт – Нью-Йорк! Attenshion, please!..

– Гляди, – изумленно пробормоталНоворусских. – Успели, что ли?

Максим не ответил, врезаясь в толпу, котораяформировалась в удавообразную очередь, норовившую проглотить «стойку один». Онтащил Киру за правую руку, Новорусских – за левую, а в свободных руках у нихбыли сотовые телефоны.

– Василий Иваныч! – взывали оба водин голос. – Василий Иваныч, мы в аэропорту!

И внезапно спрятали телефоны в карманы, кивнуви обменявшись довольными взглядами.

Успели, поняла Кира. Саша, похоже, еще непрошла паспортный контроль. Значит, Максим скоро будет с ней…

Она не успела додумать. Отбрасывая с путилюдей, Максим врезался в узкий проход между двумя стойками таможенников,проводивших вялый досмотр. Послышались возмущенные вопли, однако таможенникдаже не глянул на растрепанного Максима, с этой его рукой, перевязаннойлоскутом в цветочек. Лоскут вдруг показался Кире странно знакомым… Максим волокза собой сверкающую париком Киру, которая, в свою очередь, тащила Новорусских вэтой его замечательной малиновой жилетке и совершенно мокрых шортах.

«Спрайт!» – пронеслось в голове.

Но Кира тотчас забыла об этом, тем более чтоНоворусских, не замечая своего вида, напряженно всматривался вперед, где стоялидве будочки паспортных контролеров.

Около одной стояла высокая женщина, возледругой – мужчина. «Высокая, – значит, не Саша», – мельком подумалаКира и больше не взглянула на нее, потому что ее глаза невольно вцепились ввызывающе пеструю рубашку мужчины.

Он стоял к Кире в профиль, улыбаясьчерноволосой контролерше, в одной руке держа кейс, а другой – одергивая своюмятую рубашку, испещренную немыслимыми зигзагами, пятнами, кляксами – и яркойнадписью большими буквами: «Все будет хорошо!»

Кира споткнулась.

«Все будет хорошо!»

Она вскинула глаза – и опять споткнулась,увидев подбородок незнакомца, на который, словно каракулевый черный чехольчик,была «надета» маленькая смешная бородка.

Кира тихо ахнула, хватаясь за горло, иоцепенение вмиг слетело с нее.

Эта бородка! Эта рубашка!.. Фридунский!

Так вот кто увезет «Галатею»! Сейчас Максимостановит его, передаст термостат…

Нет!

Она приоткрыла рот, чтобы закричать, однако вэто время седой толстяк в голубой рубашке, который со скучающим видомпереминался с ноги на ногу, стоя между двумя кабинками контролеров, резкозаступил ей путь и приложил палец к губам.

Кира изумленно отпрянула, и толстяк,подмигнув, легким кивком показал ей на будочку другого контролера.

Высокая молодая женщина, только что положившаяпаспорт на барьер, повернула голову и равнодушно взглянула на Кирин парик и еесарафанчик, далеко не достигавший колен.

Уголки нежно-розовых, слегка подкрашенных губдрогнули в снисходительной усмешке.