Книга Черные руны судьбы - Дмитрий Казаков

В этом нет сомнений, нужно только убить этих двоих, прямо сейчас!

Нейли взялась за рукоять меча и потянула за нее, услышала мягкий шорох, с каким лезвие выходило из ножен… И этот звук перенес ее в прошлое, когда она сидела на коленях матери, а та занималась рукоделием, и нечто похожее тревожило слух маленькой девочки, еще не знавшей, что такое боль и жестокость.

Воспоминание заставило девушку вздрогнуть, новый порыв ветра растрепал ей волосы, а ушей коснулось что-то вроде разочарованного вздоха.

– Ему плохо! – заявил Эрвин так, словно она была слепой, глухой и тупой. – Что будем делать?

Поклонник Вечного растерянно моргал, глаза его бегали.

– Можно его оставить и пойти дальше, – сказала Нейли, борясь с раздражением.

«Нет, нет, только не это! – зашептали внутри. – Он нагонит тебя и убьет, немедленно прирежь его, да и второго тоже».

Но вспышка гнева уже прошла, она понемногу успокаивалась.

– Мы не можем, нельзя… – проговорил Эрвин, но не очень уверенно, и девушка заметила, что он бросил вороватый взгляд на меч Халльварда: похоже, решил, что оружие ему не помешает. – Я должен помолиться, обратиться к Властителю, просить для себя мудрости, для него – здоровья.

– Только отойди подальше, – буркнула Нейли.

Слушать славословия кровавому убийце и тирану она не собиралась.

Девушка смотрела, как поклонник Вечного идет к противоположной стене зала, опускается на корточки, и начинает что-то бормотать, время от времени кланяясь. Она улавливала отдельные реплики, и даже смогла бы при желании разобрать, что говорит Эрвин, но она не хотела.

И ее ждало развлечение получше.

– Что, лежишь, падаль? – спросила Нейли, повернувшись к Халльварду и улыбаясь ему очень-очень ласково. – Сейчас я припомню тебе тот момент, когда мы только познакомились… Устрою представление, которого ты никогда не забудешь, если выживешь, конечно.

Она вытащила меч, глаза его расширились, но ни единого звука вояка не издал, не попытался закричать, пошевелиться, уговорить ее. Она испытала легкое разочарование, все же ждала, что он испугается, покажет свою трусливую натуру… опустилась на корточки и принялась расстегивать одежду Халльварда.

Выдернула из штанов рубаху, обнажился живот, поросший жесткими черными волосами.

– Ты рад, дорогой? – спросила Нейли, прикасаясь острием меча к его пупку, и используя вкрадчивый голос ненормальной баронессы Вальжин из пьесы «Проклятое копье». – А я рада… ты даже не представляешь, как… я буду вдыхать аромат твоей крови, твоей боли, и мне будет приятно…

Но пока она чуяла лишь запах крепкого мужского пота и оружейной смазки.

Халльвард если и боялся, то никак этого не показывал, не дергался, даже губами не шевелил, и смотрел мимо – то ли и вправду отличался неимоверной стойкостью, то ли ему было так плохо, что режущая его девица не выглядела такой уж большой неприятностью.

– Не молчи, скажи что-нибудь, – попросила она, и провела мечом по его животу, оставив царапину, та мгновенно набухла кровью.

– Отвали… сука… – выдавил он из себя.

– Ах ты, подонок! – вторая царапина получилась глубже, но Халльвард вновь даже не дрогнул.

А Нейли дрожала, и не столько от злости и ненависти, сколько от возбуждения…

О нет, этого не могло быть… но она возбудилась до спазмов внутри, до безумия… Мужик же перед ней лежит пластом, и годится только на декорации, хотя постойте, тут же есть еще один…

Девушка обернулась – Эрвин продолжал молиться – и губы ее тронула улыбка.

Соблазнить этого дурачка, никогда не видавшего женщин, будет даже интересно, наверняка его фальшивый бог запрещает своим монахам плотские удовольствия, посмотрим, насколько стоек этот юнец… Да, стоек во всех смыслах этого прекрасного слова.

– Лежи уж, – сказала она, поднимаясь, – и помни о моей доброте.

Халльвард проводил ее ненавидящим взглядом.

Эрвин повернулся, лишь когда Нейли подошла вплотную, лицо его на мгновение стало испуганным, словно он ждал, что она набросится на него, потом растерянным, и поклонник Вечного заплямкал губами:

– Что тебе нужно?

– Мне нужен ты… – а вот здесь подойдет голос низкий, бархатный, как, скажем, у Корделии из «Эндремона и Афетиды».

Эрвин вздрогнул, и выпучил глаза.

Она опустилась на колени рядом, прикоснулась плечом к его плечу, и почувствовала, что юнца бьет дрожь.

– Ты же не откажешь слабой женщине в помощи? – спросила Нейли с придыханием, играя и наслаждаясь собственной игрой, тем, что она может изобразить все, что угодно, и знает, как отреагирует единственный зритель, мишень ее стрел, цель для ее ударов.

И все это возбуждает сильнее и сильнее…

– Ну… нет, – поклонник Вечного облизал губы, и отстранился. – Что ты хочешь?

– Неужели тебе непонятно? – она грустно улыбнулась. – Мне страшно и одиноко, обними меня…

Эрвина эта просьба поразила, как удар грома, он замер, открыв рот, и Нейли сама взяла его за руку. Преодолела короткое и слабое сопротивление, вдохнула запах молодого тела, пыльной ткани и еще чего-то, вроде бы каких-то благовоний, и позволила своим волосам упасть на его лицо.

Нерасчесаны и не вымыты, но ничего, и так сойдет.

Поклонник Вечного задергался, то ли пытаясь схватить ее, то ли вырваться, но девушка держала крепко, и не просто держала, а стаскивала с него этот дурацкий балахон…

– Отыди, исчадие Хаоса! – задушенно воскликнул Эрвин из-под одежды.

– Непременно, – мурлыкнула она. – Но только немножко попозже.

– Помоги мне Вечный, избави меня… – забормотал юнец, оставшись в штанах и нижней рубахе.

– А я надеялась, что уж с этим-то ты сам справишься, без его помощи, – Нейли прижала его руку к своей груди, и губы поклонника Вечного замерли, он перестал дышать, а в глазах появилась паника.

Потом он задышал снова, но очень часто, и зашевелился, и тут уж ей осталось лишь его направлять, помогать, сглаживать слишком нетерпеливые и неловкие движения, превращать их в то, что должно… И вскоре она оказалась голой, и позволила ему то, что он хотел, и не расстроилась, когда все закончилось слишком быстро.

Ничего, маленький отдых, и можно начать сначала, будет и второй раз, и третий.

Эрвин и тут не молчал, бормотал что-то совсем невнятное, пару раз произнес имя «Корделия», чем Нейли изрядно удивил – неужели он видел эту пьесу? А она управляла им, и упивалась, и не только тем, как сплетались их тела, но и тем, что все идет так, как хочет она, а этот молодой мужчина – лишь мокрая глина в ее руках, ее верный раб, ездовое животное.

Ах, если бы можно было прямо сейчас его убить!