Книга Операция "Трест". Шпионский маршрут Москва - Берлин - Париж - Армен Гаспарян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эту поездку я никогда не забуду! Были моменты, когда я просто не знал, кого мне охранять больше – нашего политического подопечного или же… Кутепова. Павел в течение всего этого пути нес такую политически опасную ахинею, что мне приходилось неоднократно его останавливать. Но ничего не помогало.
Чего только не наслышался я тогда от Кутепова: что, мол, отец его вовсе не похищен красными, “как это утверждают белые зубры”, а принял предложение советского правительства, самого Сталина, и отправился в СССР командовать армией, причем под личиной советского маршала.
Должен здесь сказать, что тогда я не знал о том, что, как об этом писал “Часовой”, в кадетском корпусе была “большевицкая ячейка”, членом которой был и Кутепов. Потому-то для меня и была такой жуткой неожиданностью вся та пробольшевистская, просоветская галиматья, какую всю дорогу нес этот, произведший на меня впечатление полуумного, мой однокашник-кадет…»
Бывший корпусник оказался почти прав. Павел Кутепов действительно добровольно перешел линию фронта и недолго служил переводчиком в Советской армии. С Московской патриархией начал сотрудничать с октября 1960 года. Спустя семь лет был назначен главным редактором Бюро переводов и информации. Награжден орденами Святого Равноапостольного князя Владимира II и III степени, орденом Преподобного Сергия Радонежского III степени.
Скончался он 27 декабря 1983 года. Похоронен на Бабушкинском кладбище Москвы. В эмигрантском журнале «Кадетская перекличка» потом появился некролог, в котором вице-фельдфебель 24-го выпуска Николаев, в частности, писал:
«С любовью вспоминаю довоенные годы, когда многие из его одноклассников приходили по воскресениям в милый дом Кутеповых, где Лидия Давыдовна угощала нас чаем с вкусным домашним печеньем.
Павлик всегда был хорошим другом, скромным человеком. Он никогда не пользовался именем отца для корыстных целей.
Спи спокойно на родной земле, которая не всегда была тебе ласковой матерью».
Операции вне плана «Трест»
Убийство генерала Дутова
Александр Ильич Дутов таким запомнился современникам: «Это любопытная физиономия: средний рост, бритый, круглая фигура, волосы острижены под гребенку, хитрые живые глаза, умеет держать себя, прозорливый ум». Злые языки говорили, что казачий атаман не допускал употребления своей фамилии в родительном падеже. Дескать, ему слышалось, что говорят про «атамана дутого». Но это не более чем легенда. Он стал известен на всю Россию в августе 1917 года во время Корниловского мятежа. Керенский тогда требовал от Дутова подписать правительственный указ, в котором Лавр Георгиевич Корнилов обвинялся в измене Родине. Атаман Оренбургского казачьего войска вышел из кабинета, презрительно бросив: «Можете послать меня на виселицу, но такой бумаги не подпишу. Если нужно, я готов умереть за них». От слов Дутов немедленно перешел к делу. Именно его полк защищал ставку генерала Деникина, усмирял большевистских агитаторов в Смоленске и охранял последнего главнокомандующего Русской армией Духонина. Выпускник академии Генерального штаба, председатель Совета союза казачьих войск России Александр Ильич Дутов открыто называл большевиков немецкими шпионами и требовал судить их по законам военного времени.
27 октября 1917 года, через два дня после большевистского переворота, Дутов издал указ по Оренбургскому казачьему войску: «Впредь до восстановления полномочий Временного правительства и телеграфной связи принимаю на себя всю полноту исполнительной государственной власти». Город и губерния были объявлены на военном положении. Созданный Комитет спасения Родины, в который вошли представители всех партий, за исключением большевиков и кадетов, назначил Дутова начальником вооруженных сил края. Исполняя свои полномочия, он стал инициатором ареста некоторых членов Оренбургского совета рабочих депутатов, готовивших восстание. На обвинения в стремлении узурпировать власть Дутов с горестью отвечал: «Все время приходится быть под угрозой большевиков, получать от них смертельные приговоры, жить в штабе, не видя неделями семьи. Хороша власть!» Руководители большевиков быстро осознали, какую опасность для них представляло оренбургское казачество. 25 ноября появилось обращение Совнаркома к населению о борьбе с атаманом Дутовым. Южный Урал оказался на осадном положении. Александр Ильич был объявлен вне закона. Всем перешедшим на сторону советской власти гарантировалась амнистия. 18 января 1918 года под натиском 8-тысячной красногвардейской армии Дутов был вынужден оставить Оренбург. Он шел впереди своего немногочисленного отряда с образом святого Александра Невского, который был с атаманом во всех боях, с войсковыми знаменами и регалиями. В Верхнеуральске был созван чрезвычайный казачий круг. Выступая на нем, Александр Ильич трижды отказывался от своего поста, ссылаясь на то, что его переизбрание вызовет озлобление у большевиков. Давали о себе знать и прежние ранения. «У меня перебита шея, треснут череп, и никуда не годятся плечо и рука», – говорил Дутов. Но круг не принял отставку и поручил атаману формирование партизанских отрядов для продолжения вооруженной борьбы. В обращении к казакам Александр Ильич писал:
«Русь великая, слышишь ли ты набат? Очнись, родная, и ударь в своем старом Кремле-Москве во все колокола, и твой набат будет слышен повсюду. Сбрось великий народ ярмо чужеземное, немецкое. И сольются звуки вечевых казачьих колоколов с твоим Кремлевским перезвоном, и Русь православная будет целой и нераздельной».
Анализируя внутриполитическую обстановку, Дутов и позже не раз писал и говорил о необходимости твердой власти, которая выведет страну из кризиса. Он призывал сплотиться вокруг той партии, которая спасет Родину и за которой пойдут все остальные политические силы. Между тем положение большевиков в районе Оренбурга ухудшалось. 1 июля 1918 года они начали отступать – и спустя два дня Дутов занял город. После беспощадного террора, господствовавшего в крае за время советской власти, казачьи части были встречены городским населением почти с небывалым восторгом и воодушевлением. 12 июля специальной декларацией Дутов объявил территорию Оренбургского войска «Особой областью государства Российского», то есть казачьей автономией. Вскоре он направился в Самару – столицу Комитета членов Учредительного собрания, где вошел в его состав и был назначен главноуполномоченным на территории Оренбургской губернии и Тургайской области. Тем самым эсеровское правительство, выступавшее за федеративное устройство страны, признало легитимность казачьей автономии. Интересно, что по своим политическим взглядам Дутов принадлежал скорее к либеральному лагерю и самарский кабинет министров не сильно жаловал, даже несмотря на присвоенное ему звание генерал-майора. Но ради свержения большевиков он был готов к компромиссам:
