Книга Очищение убийством - Питер Тримейн

Освиу замолчал и оглядел непривычно притихший зал.

— С этого времени церковь в моем королевстве Нортумбрии будет следовать правилам Рима.

Тишина стала зловещей.

Поднялся Колман, голос его был мрачен.

— Государь, три года я, будучи настоятелем Линдисфарна и твоим епископом, старался служить тебе верой и правдой. С опечаленным сердцем я должен ныне отказаться от этого служения и вернуться к себе на родину, где я смогу почитать живого Христа в соответствии с моей совестью и учением моей церкви. Все, кто желает следовать путем Колумбы, милости прошу присоединиться ко мне в моем исходе из земли этой.

Лицо Освиу было твердо, но в глазах читалась грусть.

— Да будет так.

Колман горделиво повернулся и вышел из храма, и все зашептались. Там и тут сторонники церкви Колумбы вставали, чтобы последовать за епископом.

Настоятельница Хильда встала, лицо ее тоже было печально.

— Синод завершился. Vade in расе, ступайте с миром, да пребудет на вас милость Господа нашего Христа.

Сестра Фидельма смотрела, как пустеют скамьи. На этот раз все расходились молча. Решение принято, и Рим выиграл.

Эадульф закусил губу. Хотя он и был сторонником Рима, ему виделось что-то грустное в этом решении, и он невесело посмотрел на Фидельму.

— В этом решении больше государственного расчета, чем богословия, — заметил сакс. — И это грустно. Освиу больше всего боится потерять связи с южными саксонскими королевствами, на которые хочет распространить свою власть. Если бы он остался привержен Колумбе, а его сородичи-саксы — Риму, его обвинили бы в том, что он несет в их страну чуждые порядки. В Кентском королевстве Рим уже обладает не только духовной властью. Бритты на западе, Дал Риад и пикты на севере — все угрожают нашим границам. А мы — будь мы из Кента, или из Нортумбрии, из Мерсии, или Уэссекса, или из Восточной Англии, — все мы одного рода-племени и говорим на одном языке. Мы должны отстаивать этот остров от тех бриттов и пиктов, которые иначе сбросят нас обратно в море.

Фидельма с удивлением смотрела на него.

— Однако ты неплохо осведомлен о подоплеке государственных решений, Эадульф.

Монах скривился.

— Решение Освиу было изложено на языке богословия, но скажу тебе прямо, Фидельма, оно было вынужденным и принято под давлением трудного положения государства. Ибо, поддержи он дело Колумбы, он навлек бы на себя вражду римских епископов. А взявши сторону Рима, он стал приемлем для других королевств саксов и англов, и они смогут объединить свои силы, чтобы установить господство над этим островом, Британией, а возможно, когда-нибудь и над землями за его пределами. Такова, я думаю, мечта Освиу. Мечта о власти и империи.

Сестра Фидельма закусила губу и глубоко вздохнула.

Значит, все сводится только к этому? Все дело в ухищрениях власти, коей ни к чему ни изыскания разума, ни откровения веры! Освиу волнует только власть. Как и всех прочих королей, когда они принимают решения. Этот великий синод в Стренескальке был всего лишь прикрытием, и не будь его, подруга ее Этайн осталась бы в живых. Фидельма резко отвернулась от Эадульфа, слезы навернулись на глаза, и она ушла, чтобы побыть немного одной, ушла на вершины утесов за пределы погруженного в раздумья монастыря. Пришло время дать выход горю, оплакать смерть своей подруги Этайн из Кильдара.

Зазвонил колокол, и Фидельма поспешила к вечерней трапезе. И увидела брата Эадульфа, в тревоге поджидающего ее.

— Проримские епископы и настоятели собрали совет, — сказал он. Он был в смущении и старался не замечать, как покраснели ее веки. — Собрались и решили выбрать Вигхарда на место Деусдедита.

Фидельму это не слишком удивило. Они вместе вошли в обширную трапезную.

— Вигхард? Стало быть, он станет следующим епископом Кентерберийским?

— Да. Похоже, его считают единственным возможным преемником — он много лет был секретарем Деусдедита и хорошо осведомлен обо всем, имеющем отношение к Кентербери. Как только синод разъедется, Вигхард отправится в Рим, дабы предъявить свои верительные грамоты Святому Папе и просить его благословения.

Глаза Фидельмы слегка блеснули.

— Рим. Мне бы хотелось повидать Рим.

Эадульф робко улыбнулся.

— Вигхард попросил меня сопровождать его в качестве секретаря и переводчика, ибо, как ты знаешь, я уже провел два года в этом городе. Почему бы тебе не поехать с нами и не увидеть Рим, сестра Фидельма?

Глаза у Фидельмы посветлели, и она всерьез задумалась над этой возможностью. Потом жар бросился ей в лицо.

— Я давно не бывала в Ирландии, — отрешенно сказала она. — Я должна отвезти весть о смерти Этайн моей братии в Кильдаре.

Лицо Эадульфа разочарованно вытянулось.

— А как было бы славно показать тебе святые места этого великого города.

Возможно, именно мечтательность, прозвучавшая в его голосе, вызвала у нее внезапное раздражение. Слишком много он себе позволяет. Но она смирила свой гнев, как только осознала его. Верно, она привыкла к обществу Эадульфа. Странно будет оказаться без него теперь, когда расследование закончено.

Едва они уселись за стол, как вошла сестра Ательсвит и сообщила, что настоятельница Хильда желает видеть их после ужина.

Когда сестра Фидельма и брат Эадульф вошли в комнату, настоятельница Хильда поднялась со скамьи и пошла к ним, простирая руки. Ее улыбка была теплой и живой, но под глазами залегли круги — от напряжения последних дней и горечи от решения синода.

— Меня попросили поблагодарить вас обоих от имени Колмана и короля Освиу.

Сестра Фидельма взяла ее руки обеими руками и склонила голову, а Эадульф нагнулся, чтобы поцеловать кольцо настоятельницы Хильды, как это было принято у сторонников Рима.

Настоятельница Хильда немного помолчала, после чего жестом пригласила их располагаться. Сама же она уселась у огня.

— Мне нет нужды говорить, как обязаны вам обоим и эта обитель, и все королевство.

Фидельма прочла на лице настоятельницы скрытую грусть.

— Услуга невелика, — тихо ответила она. — Жаль, что мы не могли покончить с этим делом быстрее. — Она нахмурилась. — Ты теперь уедешь из Нортумбрии, как и Колман?

Настоятельница Хильда заморгала, услышав этот неожиданный вопрос.

— Я, дитя мое? — переспросила она. — Я провела здесь пятьдесят лет, и это моя страна. Нет, Фидельма, я не уеду.

— Но ты поддерживала устав Колумбы, — заметила Фидельма. — А теперь, когда Нортумбрия обратилась к Риму, разве ты найдешь место здесь?

Настоятельница тихо покачала головой.

— Не сразу она обратится к Риму, нужно время. Но я приму решение синода и последую римскому церковному обычаю, хотя мое сердце прилежит обряду ирландскому. И я останусь здесь, в Стренескальке, в Витби — чистом городе, — и надеюсь, он и останется чистым.