Книга Серебряный пояс - Владимир Топилин

— Уйдут, сам себе думаю! Потом ищи марала по тайге, когда снега нет! Где они собираются устроить засаду? Дальше в щеках или в повороте перед займищем? В тайге ночь скоро. В темноте сразу засаду не обнаружишь. Можно самим на пулю нарваться. Если не пойти, мужики погибнут… Вот то-то и оно! Недолго я кумекал: затвор карабина с предохранителя снял да в последнего выстрелил.

— Стрелок из тебя хреновый, — с укоризной отметил Влас.

— Ну, что тут скажешь? — покраснел Григорий и опустил глаза. — Промазал… темно было… да еще под гору стрелял… коня убил, в шею попал.

— С пятнадцати шагов промазал! — опять вторит Влас. — Где это видано?!

— После выстрела те двое вперед рванули на лошадях. А этот завалился в кусты и, как заяц, назад, вниз по тропе поскакал. Я ему, стой, ору! Передернул затвор, еще раз выстрелил, только уже не видел куда: он в пихтаче скрылся. Те, что впереди, на лошадях по камням быстро ускакали. Всадил я в их сторону еще одну пулю, а что толку?

— Вот так и бывает, комар муху задевает! — с сожалением покачал головой Влас. — Учил вас, что всегда надо передового стрелять, чтобы дорогу закрыть. Тогда бы ты их мог всех положить! Такая возможность была… Все единым разом можно было решить. А ты в белый свет — как в копейку!

— Влас, ну, сколько можно? — обиженно перебил старшего Гришка. — Ну, мазила я, что теперь? До каких пор издеваться?

— Пока в копейку стрелять не научишься! — повысил голос Влас. — Вон, карабаевцы по ночам свечку гасят! Эх, дали бы мне пару таких человек, я бы горя не знал… — выплеснул наболевшее старший и надолго замолчал.

— Что… Что дальше-то было? — нетерпению отца и сына Пановым нет предела.

— Дальше?! — переспросил Гришка Берестов и после некоторого раздумья продолжил: — Дальше было вот что. Спустился я с карниза на тропу: конь каурый доходит, последние судороги по телу гуляют. Посветил я спичкой туда-сюда, осмотрел место: есть! Шапка-ушанка около коня лежит. Обронил впопыхах стреляный свой головной убор! А подобрать не успел, некогда было, надо было спасать свою шкуру. Господа убийцы точно думали, что на них засаду карабаевцы устроили, вот и разбежались по тайге. Пока я тут место рассматривал, Костя подбежал: что случилось? Я ему рассказал, как дело было. Мы сразу, не мешкая, погоню организовали за стреляным. За теми, кто на лошадях, идти бесполезно: ночь да снег — друзья разбойников! А вот того, кто пешком, можно было догнать, но и тут пухляк помешал. Поскакали я и Костя тропой вниз по реке. Иногда останавливались, под ноги светли спичками: есть след! Бежал стреляный впереди нас рысью, наверно, от страха в штаны наделал! Мы за ним. Да только не слишком быстро, потому что боялись, что лошади в темноте глаза сучьями выткнут. Здесь еще снег повалил, как из мешка. Вот уже впереди Каратавский прииск. След беглеца уходил в сторону, горой, где конь не пройдет. Мы напрямую, на прииск. Там наши ребята были, которые отправились в ночь за Власом. Влас в ту ночь на тропе у Каменной ямы следил за передвижением. А сами дальше, беглеца догонять. Знали, что он прииск обойдет через скалы и снова на тропу выйдет. Однако не тут-то было! Поднялись мы с Костей в перевал, а следов-то нет! Там спичкой светили, в другом месте — пропал беглец, и все тут. А снег валил, хоть глаза не открывай!

Нас в Сисиме тоже засыпало, — согласно кивнул головой Григорий Панов. — Вероятно, это была первая ночь большого снегопада! Он потом еще шесть дней валил. Мы едва из тайги с семьями вышли.

— Точно! Так! — поддержал его Гришка Берестов. — Эх, кабы у нас в ту ночь фонари были, мы бы его точно догнали!

— А он бы вас по одному перестрелял… — дополнил Влас Бердюгин. — У него с собой ружье было!

— Перестрелял или нет — это еще на снегу снежинка. А вот не догнали мы его — это уже беда! — покачал головой Гришка. — Вот так дело и произошло. Встретился я со всей троицей, да остановить не сумел.

— Эт-то уж точно, простофиля! Зачем тебе в руки карабин дан был? Ты тогда мог весь район освободить от бандитов в одну минуту! Тогда тебе честь и хвала, почет и уважение от всех старателей и властей, — Влас усмехнулся, — глядишь, крест бы Георгиевский получил.

— Может, и получил бы… Только на кой ляд мне крест? Когда бандиты убегли.

— Ладно, — обнадеживающее перебил его Влас. — Что теперь коромыслом по воде бить, когда ведро утонуло? У каждого бывают промахи в жизни, отслужишь!

— Отслужу, Влас! Как есть, перед всеми ребятами и старателями убиенными отслужу! И вину свою исправлю! — вскочил на ноги Гришка, осеняя себя православным крестом.

— Садись уж, перебил его старший. — Не пугай народ да собак. В нашем деле тишина — первейший успех! Будешь орать у каждого забора, не одну пару сапог износишь по тайге, пока поймаешь своих воителей.

— Так что дальше? — нетерпеливо спросил Иван у Власа о дальнейших событиях.

— Фу ты, — рассердился отец на сына.

Григорий Панов никогда не допускал, когда кто-то из младших перебивал его или рассказчика и, тем более, давал советы. Хоть и было Ивану двадцать пять лет, но он никогда не перечил отцу. Сейчас был тот случай.

— Где твое место, малый? — сурово просверлил взглядом Ивана отец. — Вишь, люди все по порядку рассказывают? Дойдет очередь, надо будет, все узнаешь!

Влас и Гришка Берестов удивились таким отношениям родственников, однако вида не подали. Стараясь сгладить невольно возникшее напряжение, Влас продолжил:

— Положение сложилось критическое. Полный конфуз или, как говорят девки, состояние хуже беременности. Понятно, что туда, — Влас указал пальцем на запад, — мы докладывать не стали. Всем бы не поздоровилось: зачем из казны хлеб едим? Решили все оставить в своей избе. Думаю, — старший посмотрел на Пановых, — вы тоже от себя мой рассказ не отпустите?

— Постараемся! — переглянулись старший с младшим.

— Вот значит как. Собрались мы быстро: что делать? Надо бы по горячим следам изыскания по приискам провести, пока стреляные не очухались. Понятно, что после Гришкиной засады они должны разбежаться, затаиться по одному, не общаться какое-то время. Но где и кого искать на приисках? Только по чибижекскому руслу работают больше двух тысяч человек.

Влас остановился на минуту, тяжело вздохнул, вспоминая тупик, потом осветился хитрой улыбкой:

— И все же зацепка была. У нас были убитый каурый конь, шапка убийцы, а это уже что-то. По прошлому опыту мы знали, что бандиты всегда нападали на тех, у кого было золото. Значит, среди них был кто-то знающий. Этот знающий жил где-то рядом, среди старателей. Последним в тайге потерялся ваш коногон Тимофей Калягин. Думаю, нет сомнений, что с ним произошло. Прошло немало времени, что-то бы было о нем известно, будь он живой… Вот поэтому мы на него упор сделали, так сказать, поставили на кон все наши надежды! Как говорят в картах, шансы невелики: из пятидесяти приисков выбрали один. И, как теперь оказалось, правильно сделали!

Ивану не терпится, крутится на месте. Влас рассказывает интересно, постепенно развивая сюжет, как захватывающую историю про беглых каторжников. Однако отец опять посмотрел на него строго, и сын притих, ожидая окончания развязки.