Книга Свинпет - Валерий Пушной

— Эй ты, волчье отродье! Отпусти, волчара, Лугатика, иначе я выпотрошу эту тварь!

— В кукурузе куры, в кукурузе куры! — в ответ завопил горожанин, осыпая пузырями затылок скрюченного Лугатика, ствол пистолета долбил по его шее. — Меч, меч, меч на блюдечке с глазом!

— Заткнись, тупица! — сатанел Раппопет. — Меняю вашу тварь на Лугатика! Волчицу за Лугатика! Волчицу за Лугатика!

По Сашкиным глазам Ванька понял: пора отсюда убираться, быстрее делать ноги, покуда ситуация не переросла в побоище, звереющая толпа за спиной напирала, взгляды приковались к мечу. Он сильнее сжал рукоять, поднял лезвие на уровень глаз. Горожанин оторвал ствол от шеи Лугатика, вскинул оружие и выстрелил в Ваньку. Малкин машинально повел мечом, будто защищался, и почувствовал, как пуля ударила в лезвие и рикошетом ушла в сторону. Оскалившийся, изводивший слюну горожанин лихорадочно выстрелил еще и еще, но всякий раз повторялось одно и то же: пули натыкались на лезвие меча.

А Лугатик воспользовался моментом, вывернулся, выпростал руку и всадил горожанину кулаком под дых. Потом добавил по шее. Тот скрючился. И, как по команде, все сорвались с места. Сашка бежала через дворы в разрыв между перевернутыми домами, увлекая остальных. Раппопет отпустил горло Аньки, она подхватилась и спиной вперед кинулась вслед за компанией, опережая Андрюху.

Горожанин, пуская пузыри, очухался, заклокотал во всю глотку, словно его обложили красными флажками:

— Сюрприз, сюрприз! — И вприпрыжку попятился вдогонку.

Толпа горожан задом понеслась за ним.

Раппопет не спускал с Аньки глаз. Удивлялся, что она сама бежала с ними, должна бы давно кинуться к своим, затеряться среди горожан. Думал, что-то тут не то, недавно вела себя иначе, а тут путается под ногами, наверняка новую пакость готовит, нельзя выпускать ее из виду, хоть и прикончить мало, за милую душу свернул бы шею, если б без волчицы знали, где найти дорожку к Карюхе.

Лугатик был подавлен, бежал сосредоточенно, озирался на толпу позади, метрах в тридцати. Плечо саднило, как будто руку все еще выворачивал слюнявый горожанин.

Тот возглавлял ораву сзади, вприскочку рассекал спиной воздух, крутил головой, размахивал оружием.

Катюха удивлялась, как быстро пятилась за ними толпа. Не поверила бы, если б сама не видела.

Приятели петляли среди домов, надеясь, что толпа рассосется, но ватага, наоборот, увеличивалась, присоединялись новые горожане, исторгая новые звуки. Улицы, переулки и дворы перед глазами друзей находились в какой-то бешеной скачке.

Вот из ближнего подъезда наперерез задом метнулся житель дома, выгибался по-звериному, голова повернута. «Неплохо развиты шеи у этих оборотней», — мелькнуло у Малкина. Житель угрожающе размахивал металлическим прутом, приближаясь отвислым, набитым жирком задом и широкой спиной. Сизые брюки плотно обтягивали толстые ляжки, врезаясь между ними. Синяя рубаха выбилась из-под пояса и торчала смятым сгустком над коричневым плетеным ремнем. Белые носки пялились из коротких штанин.

Малкин хотел избежать столкновения с преследователем, ретивым не в меру, но Раппопет вдруг резко повернул к горожанину. И когда толстозадый прыгнул на цветник, срезая путь, Андрюха сделал новый поворот ему навстречу и ударил. Житель прутом нанес ответный удар, прут скользнул по плечу. Ярость захлестнула Раппопета, стыд за прошлые неудачи собрал тело в мускулистый сгусток и выстрелил им¸ как ядром из пушки. Противник был сшиблен с ног. Растянулся на цветочной клумбе носом в землю. Еще бы добавить, довершить дело, но времени на это не было.

Скопом завернули за дом с одинаковыми красными полукруглыми балконами и рекламной вывеской на торце во всю длину: «мод шав в ьлебеМ».

Катюха сломя голову неслась за Сашкой, но обе понимали, что на своих двоих от погони не уйти. Не сговариваясь, кинулись к машине в ближайшем дворе, заскочили в нее. Перед самыми затылками горожан посадили приятелей, и Сашка прижала к полу педаль газа, оставляя толпу с носом. Метров через двести Сашка вклинила машину в общий поток и задним ходом, как все, погнала по дороге дальше, осознавая, что Анькин маячок продолжал делать свое дело.

— Правильно еду? — не оборачиваясь, спросила она у Аньки.

Та кивнула и уставилась в лобовое стекло, пальцами вцепилась в спинку переднего сидения, пальцы дрожали и побелели от натуги. Но лицо было — как у каменного изваяния: неподвижное, застывшее.

Малкин, собравшись в кулак, сидел на заднем сидении. Меч покоился на коленях, руки — сверху.

— Теперь налево, — выплеснула Анька и опять напряженно умолкла.

Машин было — пропасть. Свернув налево, Сашка очень скоро оказалась в автомобильной пробке. Застряли прочно. Малкин поморщился: и город-то, кажется, тьфу по размерам, но тоже пробками обзавелся. Улица замерла, дорога сплошь забита, ни туда ни сюда. И неизвестно, в чем дело.

Приятели прильнули к стеклам, пытаясь понять причину, лишь Анька спокойно смотрела в одну точку на Сашкином подголовнике. Минута за минутой. Пока из автомобилей не начали вылезать водители и пассажиры и не стали пятиться к машине друзей.

Сашка насторожилась. Их авто стали окружать. Гурьба росла.

Рука Малкина заскользила к рукояти меча.

Лугатик локтем толкнул Аньку:

— Опять начинается? — голос надорвался беспокойством.

— Меч, — буркнула Анька.

— Это ты устроила, волчица! — крикнул Раппопет и больно прижал ее. — Завела в пробку, волчица!

— Отдай меч, — осклабилась Анька, повернувшись к Малкину, взгляд диковатый, холодный, метался по салону, как по пустому месту.

— Собачью кость вам в зубы, а не меч! — рубанул Андрюха.

— Опять обвела вокруг пальца, волчица! — запоздало вспылил Лугатик, намахиваясь кулаком.

Сашка почувствовала себя уязвленной, прежде всего это был ее прокол, ни за какие коврижки она не должна была больше верить Аньке, и сразу надо было нейтрализовать маячок в левой мочке. Ветеринарная служба поставила на уши весь город, работает по маячку на мониторах.

Орава снаружи с гомоном начала рвать на себя заблокированные дверцы, затем раскачивать авто и долбить камнями по стеклу с Ванькиной стороны. Стекла посыпались. Внутрь протянулись руки за мечом на коленях Малкина. Развернутое вверх лезвие ожгло руки порезами, потекла кровь, раздались вопли. Вой вокруг машины усилился, лица дышали ожесточением, они уже начинали казаться волчьими мордами. Замелькало оружие, прозвучали выстрелы по колесам, засвистел воздух из шин, машина просела.

— Глаз на блюдечке без меча! — ревела толпа, беснуясь и направляя на Ваньку стволы.

От этого рева до самых костей пробирало стынью, черные пасти стволов притягивали взгляды и заставляли стучать зубы.

— Всех убьют, если не отдашь, — долбила по мозгам Анька. — Стань благоразумным.