Книга Кто Вы, "Железный Феликс"? - Александр Плеханов

25 июня 1918 г. Ф.Э. Дзержинский распорядился освободить Владимира Николаевича Белявского «за неимением обвинительно материала»[382], а 15 августа освободить из Бутырской тюрьмы бывшего гардемарина Сергея Юрьевича Завадского, потому что «в деле никаких данных о его подрывной деятельности нет, к тому же «мать клянется, что сын невиновен, что жил он в квартире, хозяин которой уехал, и вот там поселились незнакомые офицеры…Слова матери производят впечатление правды. Можно взять от него слово, что не будет против Совета выступать»[383].

20 августа 1918 г. Дзержинский поручил Г.Н. Левитану тщательное изучение всех ходатайств об освобождении арестованных:

Густава Петровского — «говорят, что, вероятно, сидит за происки своего начальства, он наемный служащий, дома нищета»; старика Глинка, который «долго сидит в Таганке, как говорят, политикой не занимается»; X. Цетлина, которого подозревают в том, что дал взятку, но рабочие, утверждают, что это неверно»[384].

11 сентября 1918 г. Дзержинский писал в ВЧК: «Искали Герштейн М.Р., поймали И.У. Авситиянского.

Немедленно его освободить (арестован без причины 11/VII по заявления жены был раз допрошен Моновичем, протокола допроса однако (неразборчиво) нет.

К этому же присоединили бумаги арестованного 28/VII Н.Н. Прейс с делом И.У. Авсит. — не имеющего ничего общего. Вот наши порядки!).

В квартире была оставлена засада — результат в деле без следов»[385].

В тот же день Дзержинский отдал распоряжение о немедленном освобождении 7 арестованных, добавив: «золотой крест, найденный у Троицкого, конфисковать в пользу Сов. Республики, Ричарда Карловича Гарлея задержать как англичанина»[386]. Приказом председателя ВЧК 17 сентября 1918 г. освободили К.А. Коцяткевича, К.К. Коцяткевича и А.В. Железновского как непричастных к делу высылки польских легионеров на Мурманский фронт»[387]. 2 ноября 1919 г. под подписку не выступать против советской власти Дзержинским были освобождены арестованные по делу Христианского Союза Молодежи: В.П. Григорьев, Н.П. Ремизов, Н.В. Андриянов, Н.В. Волоков и А.В. Ходат[388].

Дзержинский иногда проявлял снисходительность к больным, делая им послабления. 1922 г. телеграфировал в ГПУ Крыма: «Если нет особых данных и причин на арестованного в Ялте и находящегося ныне (сейчас) в Симферопольск. больнице Арнольда Георга Федоровича, о котором Москве возбуждается ходатайство, то освободите. Если обстоятельства требуют его изоляции Крыма, вышлите Россию»[389].

Студент Ленинградского горного института А. Е. Берлин, являвшийся в недалеком прошлом активным членом сионистской партии, был арестован 9 января 1925 г. ПП ОГПУ в Ленинградском военном округе. 20 марта 1925 г. Особое совещание ОГПУ его осудило и выслало на 3 года в Зырянский край. Его дядя, работник НКФ, К. Берлин обратился к Ф.Э. Дзержинскому с просьбой об отмене высылки и освобождении племянника под поручительство о неучастии в дальнейшем в сионистской организации. 22 марта 1925 г. Дзержинский писал Мессингу — «если есть только какая-либо возможность, пусть освободят Берлина»[390]. Решением Особого совещания ОГПУ от 24 апреля 1925 г. прежнее постановление о высылке Берлина было отменено[391].

13 марта 1925 г. Дзержинский поручил Дерибасу разобраться с делом Дубинского: «При сем письмо Дубинского. Оно мне кажется искренним, ибо нет оснований иначе ему обращаться ко мне с таким письмом.

Не ошибка ли эта история с паспортами и утверждением, что он член ЦБ?

Необходимо это выяснить. Ибо нет смысла преследовать человека, поскольку он не борется с нами.

Сомневаюсь, чтобы враг написал ко мне такое письмо»[392].

По данным Е.П. Пешковой, он пять лет не работал, был знаком. только с Мулиным и Цюрупой, его обвинили в хранение паспортов, которых у него не было, о чем он на стал бы врать. Об этом он подал заявление и в ВЦИК. «Из всего рассказа Пешковой у меня осталось впечатление, что Дубинского зря сослали и втиснули его снова в ряды активных. Прошу пересмотреть дело и прислать мне его со своим заключением»[393].

В конце мая 1925 г. В.Л. Герсон просил указаний Дзержинского о высылке Митрополитанского, отметив, что В. Р. Менжинский предложил эту меру наказания, потому что «несмотря на его заявление о беспартийности с 1922 г., по своим поступкам он «далеко не беспартийный»[394]. 24 мая 1925 председатель ОГПУ писал своему секретарю: «Приведенные данные ье говорят об активности Митрополитанского, надо иметь его на учете, но высылать, полагаю, нет нужды, как равно и удалять с завода, где он нужен. Ведь нет никаких данных, что он на заводе что-либо меньшевистское делает. Самое лучшее отпустить и следить»[395].

Дзержинский решал дела и по коллективным заявлениям арестованных. В конце марта 1921 г. в ВЧК пришла телеграмма от 65 заключенных Ярославского концлагеря с просьбой «о своем освобождении и отпуске на родину к строительству новой жизни на пользу Советской России», а поэтому просили дать распоряжение Вологодскому особому отделу штаба 6-й армии и Архангельскому военно-революционному трибуналу. 27 марта 1920 г. в телеграмме председателю Ярославской губЧК Председатель ВЧК разъяснил, что «вопрос персональный политической безвредности, а также об освобождении упомянутых лиц должен быть разрешён комиссией в составе трех представителей: губчека, губкомпартии и губвоенкома»[396].

Следует отметить, что обращения в высшие органы власти и ВЧК-ОГПУ часто игнорировались, если они поступали не только от репрессированных, но и от их родственников. Всем известна трагическая судьба командарма 2-ой Конной армии Ф.К. Миронова, огромная популярность и непререкаемый авторитет которого основывались на реальных фактах. Ростом своего авторитета Миронов был обязан военным победам и постоянными заботами о нуждах земляков. Скромность в быту и доступность сделали его любимцем донского казачества и трудового крестьянства. Он выступал против смертной казни, приказывал бережно относиться к пленным[397]. Частые встречи с Лениным, с Дзержинским завершились вступлением Миронова в большевистскую партию по рекомендации Феликса Эдмундовича[398].