Книга Лето придёт во сне. Часть 2. Оазис - Елизавета Сагирова

Это тоже была идея Ирэн. Пока Бранко тщательно выписывал на моём теле каждую иголочку, она не менее тщательно расспрашивала подробности моей прошлой жизни, пытаясь найти что-нибудь, дополняющее придуманный ею для меня образ. И нашла. Когда я мимоходом обмолвилась о том, что была певчей в приютской церкви, управляющая замерла, как кошка над мышиной норой, и потребовала подробностей.

– Она попросила спеть что-нибудь, и я спела.

– Что, прямо там спела, на кушетке? – удивилась Яринка.

Да, я спела прямо там, голая, лёжа на медицинской кушетке, чувствуя, как Бранко прохладными кистями касается моей кожи, ёжась от неловкости. Ну, а что оставалось? Не знаю, хватит ли мне когда-нибудь смелости перечить властной управляющей. И спела я не что иное, как Медвежью колыбельную. Просто это первое, что пришло мне в голову. И попало в десятку.

– Ирэн даже в ладоши захлопала, – поведала я Яринке, чьи глаза недоверчиво округлились. – Как девчонка. Сказала, что это будет самым оригинальным дебютом за всю историю Оазиса. Ведущий расскажет с подиума мою легенду, потом я выйду и спою колыбельную. Никаких танцев, никаких раздеваний, просто встану перед микрофоном и спою.

– А костюм? – помолчав, спросила Яринка. – Во что тебя оденут?

– Ещё не знаю. Но что-то под стать остальному, наверное. Ирэн придумает.

– И когда твой дебют?

– Первого мая, – погрустнела я. – Как обычно, приурочат к празднику. Меньше месяца осталось.

– Ну, – Яринка неопределённо повела плечом. – По крайней мере, тебе уже исполнится тринадцать лет.

Тринадцать лет мне исполнилось. Это событие мы отметили в кафе, в том самом, где я каждый день мыла посуду и которое уже почти стало мне вторым домом. Ради такого случая от работы меня освободили и даже разрешили занять столик, благо, гостей в тот день было немного. Пришли Ася, Вика, Алла и, разумеется, Яринка. Скушали тортик, любезно купленный моей подругой на щедрые чаевые, которыми мужчины устилали пол под её ногами после каждого выступления в Айсберге. Она же подарила мне планшет, специально к этой дате заказанный с большой земли. Планшет был не чета тем, что выдавала нам администрация приюта. Больше, но тоньше, с кучей установленных приложений и богатой комплектацией.

От радости я тихонько завизжала и чуть не задушила Яринку в объятиях. При ближайшем рассмотрении планшет оказался оснащён функцией звонка, и я, никогда в жизни не имевшая своего телефона, вдруг почувствовала себя причастившейся к чему-то взрослому, к чему-то на уровень выше моей прежней жизни. Использовать планшет для связи, конечно, не получилось бы при всём желании – на острове стояли мощные глушилки, напрочь обрубающие любой сотовый или радиосигнал. Не знаю, чего больше боялись таинственные владельцы Оазиса: того ли, что одна из девушек свяжется с родными и расскажет о своём местоположении, или того, что под видом гостя на остров проникнет шустрый папарацци в поисках сенсаций, – но причины для беспокойства у них, несомненно, были. Ян рассказал Яринке, что на причале охрана просит гостей сдать им на хранение любую фото– или видеотехнику и обойти это правило не могут даже самые высокопоставленные из них.

Но я всё равно радовалась Яринкиному подарку, пусть и возможность воспользоваться всеми его функциями, включая выход в интернет, которого на острове, разумеется, тоже не было по тем же причинам, могла представиться мне ещё не скоро.

Подарки Аси, Вики, и Аллы оказались куда практичнее. Соседки скинулись и подарили мне деньги в белоснежном конверте. Сумма была невелика, но для меня, никогда не обладавшей наличностью, это тоже стало значимым событием. Пусть я понятия не имела, на что их можно потратить здесь, но сам факт обладания средствами весьма радовал.

В общем, день выдался замечательным и его даже не смогли омрачить мысли о моём скором дебюте, до которого осталось меньше двух недель. За это время должен был прибыть из ателье заказанный Ирэн костюм, про который я пока знала лишь то, что он будет таким же нестандартным для здешних мест, как и весь мой образ. А уже после этого состоится генеральная репетиция дебюта. Обычные репетиции у меня были каждый день. Теперь вместо занятий в библиотеке я после обеда уходила в ресторан Айсберга, закрытый до вечера, и там, на просторном подиуме, меня ждали одинокий микрофон и компания местных музыкантов. Музыканты уже написали музыку на Медвежью колыбельную, и теперь я, под руководством их солиста, училась правильно петь. Оказывается, петь в микрофон – совсем не то же самое, что на клиросе, под куполом церкви. Но я старалась, и получалось неплохо, судя по удовлетворённому лицу Ирэн, которая иногда заглядывала посмотреть, как идёт подготовка к презентации её "самого креативного проекта".

В тот день, когда костюм наконец прибыл, а до первого мая оставалось меньше трёх суток, и я уже места себе не находила, то впадая в отчаяние, то отгораживаясь от всего сонным равнодушием, Ирэн не поленилась сама прийти в наш домик, чем вызвала нешуточный переполох среди девушек, и велела мне немедленно примерить обновку.

Я послушно примерила и посмотрелась в зеркало.

Сначала мне показалось, что Ирэн принесла старую шелковую наволочку с прорезанными в ней дырами для головы и рук. Это было так неожиданно после блестящих, обтягивающих нарядов, в которых щеголяли на подиуме другие девушки, что я решила, будто управляющая явно переборщила с креативом. Но, чем больше я разглядывала странную вещь, почти неощутимо сидевшую на моих плечах, тем сильнее убеждалась в том, что чего-то более подходящего для меня просто не существовало.

Шёлк костюма был очень лёгким и тонким, цвета серого предрассветного неба, почти в тон моим глазам. Наряд оставлял руки и плечи открытыми, был чуть приталенным, но сидел свободно, и закрывал мои ноги до колен. Точнее, левую ногу до колена, а правую выше середины бедра – подол оказался косым, ассиметричным, что очень удачно гармонировало с моей, теперь такой же ассиметричной, причёской.

И всё. Не было на странном наряде никаких украшений, складок или бантов: ни пояска, ни вышивки. Скользкий, матово блестящий светло-серый шёлк, оттеняющий зелень сосновых лапок на моём незагорелом теле и перекликающийся с серостью глаз. Но всё вместе выглядело это так, будто я появилась на свет в этом одеянии, словно во второй коже.

Ирэн несколько раз обошла вокруг меня, то приближаясь, то отдаляясь, и сказала тоном глубокого удовлетворения:

– Вот это я и называю – вещь к лицу.

Подругам тоже понравился мой образ, они согласились с тем, что ничего похожего в Оазисе ещё не было. Только Ася обеспокоенно предупредила:

– Смотри теперь не сядь в лужу. Ирэн что-то очень активно за тебя взялась: если не оправдаешь её ожиданий – попадёшь в немилость.

Такие слова были последним, что я бы желала услышать за три дня до дебюта, и повергли меня в состояние, близкое к панике. Чтобы хоть как-то отвлечься, я проводила время в Айсберге, с музыкантами. Они не возражали против того, что я тихонько сижу в углу, слушая их игру или разговоры, разрешали рассматривать свои инструменты и даже играть на синтезаторе. Я не забыла ничего, чему успела научиться у Марфы Никитовны в маленькой комнатке за клиросом, и сейчас более всего жалела об утерянной нотной тетради с моими первыми неуклюжими импровизациями, хоть и понимала, что это был детский лепет.