Книга Двадцать четвертая буква - Том Лоу

– Не знаю, а что? – спросил Ник.

О’Брайен начал рассказ о событиях в Майами-Бич. Ник с Дейвом молча слушали О’Брайена, пока Ким не принесла пиво.

– Шон, моя старая седая голова уже кружится, – сказал Дейв. – Давай сделаем передышку на пиво.

Они заказали еду и потянулись за пивом.

– Такер Хьюстон, – заключил О’Брайен, – подал все ходатайства, которые смог придумать, чтобы какой-нибудь суд вмешался. Я отслеживаю соседку Александрии по квартире и пытаюсь разобраться в смысле послания отца Каллахана. Чарли Уильямс меряет шагами камеру, и я хочу, чтобы он знал – мы уже близко, но боюсь дать ему ложную надежду. Я уже отправил его в ад на целых одиннадцать лет. Его казнь назначена на завтра, на шесть утра.

– Сейчас у него нет ничего, кроме надежды, ложной или настоящей, – заметил Дейв.

Ник поднял бутылку:

– За тебя, Шон, за то, что ты выбрался с того ринга живым.

– Сейчас я даже не могу доказать, что был на этом ринге. Он вроде какого-то гротескного сна.

– Вроде картин Босха, – сказал Дейв.

Ким принесла еду, и они заказали пиво по второму кругу.

Дейв очистил горячую креветку, запахло чесноком и приправой «Олд Бэй».

– Давай я попробую разложить все по полочкам, – сказал он. – Как только было найдено тело Салазара, Руссо отозвал все обвинения. Его соратник-педофил, Серхио Конти, поступил так же. Салазар, наемный убийца Руссо, мертв. Предполагая, что Салазар ни с кем не говорил об убийстве Спеллинга, отца Каллахана и Лайла Джонсона, он унес секрет с собой в могилу. Руссо известно, что у тебя нет информации, которая позволит задержать или остановить казнь Уильямса. И сейчас он залег и ждет, пока штат не казнит смертника. Пока все верно?

– Все верно, – ответил О’Брайен, протянув Макс кусочек камбалы.

– Далее, – продолжал Дейв, – Лорин Майлз вместе с ФБР ждет, не удастся ли лаборатории в Квантико определить название города во Флориде, где живет мать Спеллинга. Ты отслеживаешь соседку Александрии. Адвокат из Майами пытается найти способ объявить смертельную инъекцию незаконной. Тем временем мы стараемся помочь тебе разгадать загадку, достойную сфинкса, оставленную отцом Каллаханом, что требует титанических усилий. А у тебя, – взглянул он на часы, – осталось всего восемнадцать часов.

– Отлично подытожил.

Ник отвалился от стола.

– Шон, в который раз повторяю, продай свой старый домик на реке. Мужик, я научу тебя рыбачить, и вся эта херня будет обходить тебя стороной.

– Рано или поздно, Ник. Я стараюсь, – ответил О’Брайен и обратился к Дейву: – А что ты можешь рассказать нам об омеге?

– Я же говорил, – встрял Ник, – она означает конец чего-то.

– Он прав, – усмехнулся Дейв. – Меня заинтриговала омега на картинах Босха и в послании отца Каллахана, и я провел небольшое исследование. Омега – греческая буква, которую физики и космологи выбрали для уравнения, могущего выражать конец мира и Вселенной или их продолжение.

– То есть конец, – подхватил Ник.

– Возможно, – ответил Дейв. – В нашей Вселенной проходит грандиозное перетягивание каната. Планеты тянет к центру нашей системы, Солнцу, но и тащит наружу под влиянием других галактик – толчок и рывок, гравитация против материи, своего рода инь-ян. Говоря по-простому, омега равна толчку или рывку.

– Так которому из них? – уточнил О’Брайен.

– Никому не известно значение омеги – ключа к судьбе мира. Если омега больше единицы, значит, рывок во Вселенной сильнее толчка, что приводит к инверсии теории Большого взрыва. Это называется «Большое схлопывание» – конец жизни. Если омега меньше единицы, Вселенная и наша маленькая Земля будут вечно расширяться. Но, как и при поиске улик в убийстве Александрии Коул, у ученых, которые охотятся на омегу, есть главная проблема: они не могут измерять расстояния в единицах пространства или материи. Шон, от первого убийства тебя отделяют одиннадцать лет времени и пространства.

Ким принесла пиво и забрала тарелки.

Когда она ушла, Дейв продолжил:

– Я полагаю, омега, двадцать четвертая буква или первое число, связана с убийцей отца Каллахана и всех остальных. Мало того, что она отыскалась на картинах Босха и появилась на жутком рисунке отца Каллахана кровью, омега – истинный символ того, о чем Святой Иоанн писал в своей пещере. Сегодня омега – питательная среда жизни, бульон, который объединяет в одну духовную похлебку физику и теологию. Если она перекипает, жизнь заканчивается. Если варится еще миллиард лет, то дает жизнь и неплоха на вкус. Охота на омегу напоминает охоту на убийцу Александрии. Обоих трудно выследить, и время может выйти в любой момент. Омега известна как пророчество Армагеддона, ниспосланное святому Иоанну на Патмосе. Суть двадцать четвертой буквы каким-то образом неразрывно связана со смертью отца Каллахана и в конечном счете Александрии Коул. И спасением невиновного… Чарли Уильямса.

– Мужик, – произнес Ник, – у меня такое ощущение, будто надо перекреститься.

– Шон, что ты думаешь? – спросил Дейв.

– Я вернусь к тому месту и времени, когда стреляли в Сэма Спеллинга. Но прежде чем отправиться туда, мне нужно пройти весь путь к самому началу – убийству Александрии Коул. К альфе. Возможно, там я отыщу то, что пропустил.

78

Джуди Нилсон жила в отдаленном районе в восточной части Сент-Клауда, неподалеку от Орландо. Пока О’Брайен проверял GPS и ехал по маршруту, проложенному к дому Нилсон, он размышлял: название Сент-Клауда в сокращенном виде начинается с букв «СТ». Не здесь ли Сэм Спеллинг спрятал орудие убийства?

У дома стояла единственная машина. «Лексус» последней модели. Лорин Майлз и база данных ФБР наскребли достаточно информации о Джуди Нилсон, и О’Брайен знал, что она занимается продажей таймшеров. Вероятно, работает по выходным и свободна в будни.

Он припарковался и позвонил. Дверь приоткрылась, из-за цепочки выглянула женщина.

– Джуди? – с улыбкой спросил О’Брайен.

– Да?

– Я Шон О’Брайен. Я арестовал Чарли Уильямса за убийство Александрии Коул.

– Что вам нужно?

– Можно войти? Это по поводу Александрии.

– Не знаю, какое это имеет ко мне отношение. Заходите.

Она открыла дверь и провела О’Брайена в гостиную. В дыхании женщины ощущался винный перегар. На ней был длинный лавандовый халат, завязанный на талии. Обуви нет. Темные волосы заколоты. О’Брайен помнил, каким было ее лицо одиннадцать лет назад. Она была близка к супермоделям, и по праву. А сейчас… Ранняя седина, темная кожа под опухшими, подозрительными глазами на исхудавшем лице. Изжеванные ногти. Красноватые ноздри.

– Не хотите выпить? – спросила она. – Кофе или еще чего?

– Нет, спасибо.