Книга Приключения троих русских и троих англичан - Жюль Верн

Итак, научная комиссия разместилась в хижинах, которые, насколько возможно, удалось приспособить к нуждам новых жильцов. Впрочем, были они людьми, довольствующимися малым, их волновало только одно: измерение последней стороны последнего треугольника с целью проверки всех предыдущих операций. Как известно, математически эта сторона уже была вычислена ими, и теперь чем ближе результат непосредственного измерения приблизится к результату уже вычисленному, тем более точной можно считать полученную длину меридиана. Снова подставки и платиновые линейки поочередно ставились и укладывались на совершенно ровной поверхности, снова учитывались атмосферные условия, изменения показаний термометра, наклон линеек к горизонту, одним словом, все, как при измерении первого базиса.

Работу, начатую десятого апреля, закончили лишь пятнадцатого мая. На эту трудоемкую операцию понадобилось пять недель. Николай Паландер и Вильям Эмери тотчас рассчитали ее данные. Наступил момент объявить результаты. Сердца астрономов бешено колотились. Какая это была бы награда за все тяготы и испытания, если бы окончательная проверка могла позволить считать их работу неуязвимой для критики!

Когда полученные длины были пересчитаны математиками в зависимости от среднего уровня над океаном и от температуры в шестьдесят один градус по шкале Фаренгейта (16,11° по стоградусной), Николай Паландер и Вильям Эмери представили своим коллегам следующие величины:

Длина базиса, измеренная на поверхности земли, — 5075,25 туаза.

Длина того же базиса, вычисленная математически на основании первого базиса и всей тригонометрической сети, — 5075,11 туаза.

Разница между измеренной и расчетной величинами составила лишь четырнадцать сотых туаза, то есть менее десяти дюймов, а ведь два этих базиса находились на расстоянии шестисот миль один от другого!

При измерении французского меридиана между Дюнкерком и Перпиньяном, разница между базисом в Мелуне и базисом в Перпиньяне составила одиннадцать дюймов. Стало быть, точность измерений, проделанных англо-русской комиссией выше, а если учесть условия, в которых они выполнялись, то триангуляцию можно признать самой совершенной из всех геодезических операций, предпринятых на сегодняшний день.

Троекратным «ура!» был встречен этот превосходный результат, беспрецедентный в истории науки!

И какова же величина одного градуса меридиана в этой части земного шара? Согласно подсчетам Николая Паландера, она равнялась пятидесяти семи милям и тридцати семи туазам. И это была та самая цифра, какую получил в 1752 году Лакайль на мысе Доброй Надежды. Так, французский астроном и члены англо-русской комиссии, разделенные столетием, сошлись в одном на величине градуса меридиана, вычисленного ими. Что касается величины метра, то, чтобы вывести ее, следовало подождать результата операций, которые будут производиться в Северном полушарии. Эта величина должна равняться одной десятимиллионной части четверти земного меридиана. Согласно предыдущим подсчетам, четверть эта, учитывая сплющенность Земли у полюсов, составляла десять миллионов восемьсот восемьдесят восемь метров, что означало точную длину метра — 0,513070 туаза, или три фута, одиннадцать целых двести девяносто шесть тысячных линии. Верна ли эта цифра? Ответ на это должны были дать последующие работы англо-русской комиссии.

Наконец геодезические операции были полностью завершены. Астрономы выполнили свою задачу. Теперь оставалось только добраться до устья Замбези, следуя в обратном направлении того маршрута, который проделал доктор Ливингстон во время своего путешествия в 1858—1864 годах.

Двадцать пятого мая, после довольно тяжелого перехода по местности, пересеченной речками, они прибыли к водопадам, известным географам под названием водопадов Виктории, и убедились, что эти удивительные потоки воды вполне оправдывают свое туземное название, означающее «гремящий дым». Водяные струя шириною в милю, свергавшиеся с высоты, в два раза большей, чем Ниагара[225], увенчивались тройной радугой. Падая в глубокую базальтовую[226]расщелину, река производила грохот, сравнимый с двадцатикратно усиленным раскатом грома.

Ниже водопада, где водная поверхность снова становилась спокойной, ожидала своих пассажиров самоходная барка, прибывшая сюда две недели назад по одному из нижних притоков Замбези. Все взошли на ее борт и заняли свои места.

На берегу остались два человека — охотник и «форелопер». Сэр Джон, не в силах расстаться с другом, предложил Мокуму отправиться с ним в Европу и погостить у него сколько будет угодно; но Мокум, уже имея другие обязательства, отказался от приглашения. Действительно, он должен был сопровождать Дэвида Ливингстона в его втором путешествии по Замбези, которое вскоре собирался предпринять этот отважный доктор, и Мокум хотел сдержать данное ему слово.

Так что охотник, которого щедро наградили и (что ему особенно было приятно) крепко обняли все европейцы, стольким обязанные ему, остался на суше. Судно отчалило, и на середине реки его подхватило быстрое течение.

Путешествуя вниз по большой африканской реке, астрономы проплывали мимо многочисленных селений, усеявших ее берега. Туземцы с суеверным страхом и восхищением смотрели на дымящую лодку, которую толкал по воде Замбези невидимый механизм, и даже не пытались помешать ее движению.

Пятнадцатого июня полковник Эверест с компаньонами прибыл в Кильмяну — один из крупных городов, расположенных на самой большой развилке реки. Первой заботой европейцев было узнать у английского консула о войне...

Но Севастополь геройски стоял под натиском англо-французских армий, и война еще не закончилась.

Эта новость разочаровала ученых, но, не имея времени для размышлений, они начали готовиться к отъезду. В Суэц[227]отправлялось австрийское торговое судно «Наварра». Члены комиссии решили плыть на его борту.

Восемнадцатого июня перед самым его отплытием полковник Эверест собрал своих коллег и спокойным голосом сказал им следующее:

— Господа, мы прожили бок о бок около восемнадцати месяцев и, пройдя через множество испытаний, выполнили труд, который по достоинству оценит ученый мир Европы. Добавлю, что результатом этой совместной работы должна явиться нерушимая дружба между нами.