Книга Дьявольская рулетка - Себастьян Фитцек

— Это ваше любимое радио «Сто один и пять». К сожалению, сейчас все линии в студии заняты. Пожалуйста, попробуйте перезвонить позже.

Тереза опустила трубку и сразу же спросила себя, кого она сейчас убила.

9

Ее ребро сломалось, как сухой сук. Ира почти желала, чтобы оно воткнулось в ее прокуренные легкие. Тогда день наконец закончился бы, и ей не пришлось бы пережить транспортировки на спине сотрудника спецподразделения.

Когда она снова пришла в себя, ее покрасневшее лицо закрывала кислородная маска, а врач «скорой помощи» делал ей инъекцию. Она осмотрелась и узнала лицо Гетца, который держал ее за руку. Дверцы машины «скорой помощи», в которую ее вкатили на носилках, еще стояли открытыми. До нее доносилась какофония дорожных шумов, приказов по рации и яростных обрывков разговоров.

— Где Дизель? — спросила Ира и повторила, сорвав маску с лица. Внезапно она испугалась того, что эксцентричный редактор мог не пережить всего этого.

— Его уже увезли, — тихо ответил Гетц. Он пропах дымом, значит, это он выломал дверь и вытащил их из преисподней.

«И при этом сломал мне как минимум одно ребро».

— У него тяжелые повреждения, и, вероятно, как и у тебя, отравление дымом, но он выкарабкается.

Последние слова командира отряда потонули в приступе кашля Иры. Санитар снова надел ей кислородную маску, которая, однако, оставалась на месте лишь в течение двух вдохов.

— Как вы нас нашли? — спросила она, хрипя.

Все, что она могла вспомнить, был треск циркулярной пилы, которая проделывала дыру в алюминиевой двери. Потом боль, когда Гетц взвалил ее на спину и вынес из «комнаты воспоминаний».

Гетц объяснил, как он обнаружил, что ее похитили. От возврата в квартиру к распахнутой входной двери до звонка руководителя операции.

— Мне ведь надо было что-то говорить Штойеру, — прошептал он. Он наклонился так близко к ней, что со стороны могло показаться, что он хочет ее поцеловать. Для Иры его теплое дыхание было самым приятным ощущением за сегодняшний день. — Я солгал, что ты сбежала, и таким образом получил возможность отдать приказ определить твое местонахождение с помощью пеленгации мобильника. Сигналы с твоего мобильного телефона я приказал посылать мне прямо в служебную машину.

— Но он же не работал в этом застенке, — произнесла она.

— Верно. Сигнал внезапно оборвался. Но до этого мы ограничили район поисков площадью в половину квадратного километра. А когда именно из этого сектора поступило сообщение о возгорании, мы смогли локализовать твое местонахождение.

«Значит, этот сумасброд действительно спас нам жизнь своей безумной акцией», — подумала Ира, не зная, плакать ей или смеяться.

— Что с Китти? — задала она следующий вопрос. Самый важный.

— Об этом мы поговорим, когда ты отдохнешь, — попытался успокоить ее Гетц, но на этот раз даже сломанное ребро не могло больше заставить Иру лежать.

— Тихо! Мы должны доставить вас в больницу! — остановил ее врач «скорой помощи».

— Зачем? — поинтересовалась она и стряхнула руку Гетца, который хотел ей помочь.

— Чтобы лечить вас, обследовать, насколько тяжелы повреждения органов, чтобы…

— Это все можно отложить, — прервала Ира перечисления растерянного медика и выдернула капельницу из руки. — У меня есть собственный тест.

— Что, простите? — спросил врач в полнейшем замешательстве.

Ира повернулась к нему.

— Посмотрите сюда. У меня глаза налиты кровью?

Он покачал головой.

— Значит, можно продолжать, — сказала Ира, передвинулась к выходу из машины и ринулась по металлическим ступенькам вниз.

10

— Выглядишь ты действительно скверно, — первым нарушил молчание Гетц.

Крупная операция пожарных частей парализовала движение и на Курфюрстендамм, и теперь они на служебной машине пробирались в объезд по направлению к центру.

— Ничего не могу поделать. Это вы выдали мне эти дешевые шмотки, — лаконично отвечала Ира.

Ее сунули в этот зеленый полицейский тренировочный костюм, в которые спецподразделение вообще-то одевало преступников, захваченных при аресте голыми во время сна или задержанных в борделе.

Со своего места рядом с водителем Ира взглянула на дорогу. Потом медленно открыла бутылочку новалгина, которую дал ей с собой растерянный врач «скорой помощи». Ей ни в коем случае нельзя было терять драгоценное время в больнице на бессмысленные обследования, из которых она не узнает ничего такого, о чем бы уже не знала. Того, что ее конец близок.

— А теперь что? — поинтересовался Гетц.

Она устало посмотрела на него. Уже начали проявляться побочные действия новалгина.

— Теперь мы должны спасти Китти. И сделаем это через Фауста, — ответила она ему. — Он — ключ.

Гетц поднял правую бровь, но, казалось, не слишком удивился. Он обогнал медленный грузовик и остался в левом ряду.

— Сначала расскажи, что там случилось. Кто хотел тебя убить?

— Мариус Шувалов. — Ира вкратце рассказала, о чем ей поведал шеф украинской преступной группировки Берлина.

— Леони жива, поэтому Шувалов хочет убить Фауста. А тот нанял самолет и покидает страну. Значит, нам нельзя терять времени, — закончила она.

— Я должен отвезти тебя в участок. — Гетц смотрел на нее краем глаза. Озабоченная складка пересекла его лоб. — Или в больницу. Но ни в коем случае в другое место.

— Я знаю, — выдохнула она.

Он и так уже многим рисковал ради нее.

— Почему бы нам просто не позвонить в студию и не рассказать Яну все, что мы знаем? — предложил Гетц.

Ира ответила, не глядя на него:

— Потому что у нас нет доказательств. Ни фотографий, ни телефонных номеров. У него нет оснований нам верить. Нет. — Она осторожно покачала головой. — Он хочет видеть Леони в студии. Насколько я поняла его характер, он не удовольствуется даже тем, если мы позовем Леони к телефону.

Она скривилась. Грудная клетка с каждым вдохом болела все сильнее, и Ира чувствовала себя так, словно незримая тяжесть прижимает ее тело к сиденью. Потом она осознала, что эта тяжесть имеет имя: страх.

— Ты мне все еще не сказал, как там Китти, — продолжала она, даже не пытаясь говорить спокойно.

Она хотела включить радио, но Гетц удержал ее.

— Хорошо, — ответил он и сжал ее ладонь.

— Но?

— Но он внес изменение, когда тебя украли.

— Что случилось?

У Иры так пересохло в горле, что она с трудом могла внятно выговаривать слова.