Книга P.O.W. Люди войны - Андрей Цаплиенко

С начала восьмидесятых для участия в боевых действиях Прабакаран в больших количествах вербует женщин и подростков. За период активных боевых действий ланкийская армия уничтожила семьдесят семь тысяч тамилов. Лишь десятая часть этих людей являлась активными боевиками. Сингалы, государствообразующая нация, думают иначе. Официально они декларируют равенство возможностей для обоих народов. Неофициально, уже после победы над «тиграми», многие сингальские политики и по сей день считают, что любой гражданский тамил является потенциальным партизаном. И в этом есть некая доля истины. После того как человеку с именем птицы, Прабакарану, удалось отбить у сингалов в 2000 году перешеек между Джаффной и собственно Цейлоном, тамилы с юга острова негласно стали уходить на север, туда, где «тигры» ретиво принялись строить тамильское государство.

«Слоновья Тропа» – так называют тамилы узенький перешеек, соединяющий северную, меньшую, и южную, большую, части острова Цейлон. Перешеек имеет стратегическое значение, поэтому ланкийская армия неоднократно пыталась взять его, захватить любой ценой. И потерпела крупную неудачу в двухтысячном, оставив повсюду следы войны в виде брошенных танков и забытых минных полей. Никто не составлял карты минных полей. Тысячи тихих убийц лежат вдоль дороги и ждут добычу. Их выставили в надежде удержать перешеек. Но тогда ланкийской армии это не удалось. Операция «Алайгал Ойватиллаи», в переводе с тамильского «Неудержимая Волна», началась в 1:30 в ночь с 26 на 27 марта 2000 года. Небольшие группы «тигров»-диверсантов перебрались через минные поля и уничтожили ключевые артиллерийские позиции армии. Одновременно партизаны блокировали военную базу Иякаччи. Ланкийские танки пытались прорвать блокаду, но безуспешно. К утру правительственные войска на перешейке были полностью отрезаны от основной базы. Для того чтобы правительство не смогло перебросить на полуостров дополнительные войска, «Тигры освобождения» нанесли точечные удары по военным объектам на восточном побережье. Местное тамильское население помогало «тиграм» готовить удары. В операции было задействовано около полутора тысяч боевиков – пехота, артиллерия, диверсанты, женский дивизион и так называемые «морские тигры», партизанский флот на небольших катерах. Соотношение сил было явно не в пользу «тигров», но почти три тысячи ланкийских солдат были лишены возможности маневра. Сражение длилось четыре дня. К первому апреля, потеряв всего лишь 29 бойцов, «тигры» дали возможность солдатам убраться с перешейка. Армия сообщила о восьмидесяти пяти убитых и шестистах раненых.

В те дни, когда Тамил-Илам был реальностью, хотя и непризнанной, дорога в Килиноччи проходила мимо мемориала погибшим «тиграм». Тамилы – в основном индуисты. В традициях индуизма – не хоронить, а сжигать ушедших из жизни на ритуальных кострах. Но «тигры» создали свои собственные традиции. Мемориал в Килиноччи – это кладбище, на котором покоятся тысячи «Тигров освобождения Тамил-Илама». Их чтут, как героев, они уже стали частью истории и пропаганды этого квазигосударства. И, глядя на бесконечные ряды серых одинаковых надгробий, не устаешь задаваться вопросом: а как же удалось за столь короткое время разрозненные группы организовать в сильную и хорошо дисциплинированную армию, в которой присутствует идейная мотивация? Тийягараджа, смотритель мемориала в Килиноччи, в мирное время не нашел ничего лучше, чем сторожить вечный покой своих товарищей. Ну, а в военное – надевал камуфляж с поперечными, как у тигра, полосами и превращался в боевика. Тийягараджа признался, что караулит мемориал добровольно: «Это моя земля, я ее решил отдать под мемориал, об этом меня попросила наша община. Здесь покоятся молодые парни. Им было от двадцати до тридцати пяти лет. Я и сам воевал, участвовал в битве за Слоновью Тропу, в двухтысячном году. Теперь время от времени прохожу переподготовку – чтобы не забывать военную науку».

Перед тем как начать войну против правительства Шри-Ланки, Прабакаран долго готовился: создавал тайные тренировочные лагеря. Один из них находился в джунглях возле городка Муллативу. Особенно впечатляла в этом лагере хибарка, предназначенная для общих сборов личного состава. Над входом – красочная роспись, изображавшая героических бойцов в полосатом камуфляже во время атаки. Внутри на облезлых деревянных стенах – батальная живопись: Прабакаран в окружении верных бойцов, сражение с тяжелыми ланкийскими танками, портреты героических «тигров» с горящими взглядами, устремленными в грозное и одновременно счастливое завтра. В общем, оформлению мог позавидовать любой армейский парторг времен Советской армии. Здесь курс молодого «тигра» длился три месяца. На этом этапе боец получал общее представление о том, что такое партизанская война в тропических джунглях. Затем – три месяца специализированной подготовки. И ежедневные учения, максимально приближенные к условиям реального боя. Такие учения не обходились без жертв. Причем для женского дивизиона «тигров» поблажек не делалось. Все то же самое, что и для мужчин. С две тысячи второго года каждый тамил в возрасте от шестнадцати лет был обязан пройти подготовку в таких лагерях.

Прабакаран, лидер «Тигров освобождения», перебив своих менее радикальных конкурентов из умеренных тамильских партий, остался единственным непререкаемым авторитетом среди тамилов. С начала девяностых власть у тамилов была одна, тигриная. «Тигры освобождения» – и политическая партия, и военная сила, и судебная власть. Такое вот тамильское «наше все». Велупиллаи Прабакарана называли просто и скромно: национальный лидер. Лидер сохранил военную структуру подчинения на своей территории. Все нити управления Тамил-Иламом сосредоточились в его сильных руках.

Даже дорожная полиция в столице земли тамильской, Килиноччи, являлась не самостоятельной структурой, а частью военного крыла «Тигров освобождения», и в любой момент могла быть направлена на фронт. В этом были и свои положительные моменты – местные водители боялись полицейских и не нарушали правила дорожного движения.

Для укрепления местной, пусть и нелегитимной, власти Прабакаран создал собственный свод законов и собственный суд. Я решил заглянуть в здание суда «тигров» как раз тогда, когда слушалось дело об убийстве человека, переехавшего на мятежный север с лояльного юга. Предположительно, его убил знакомый – тоже тамил, но с вражеским паспортом Шри-Ланки. По местным жестким законам за подобное преступление человека могло ждать только одно наказание – смерть. Но суд поступил, можно сказать, гуманно. Сам национальный лидер помиловал убийцу, но при этом решил воспользоваться случаем и передать его ланкийским властям. Мол, ребята, давайте сотрудничать хотя бы неофициально. Человека, обвиняемого в убийстве, переправили на юг острова. Тайно. Вот так за всю историю сложных взаимоотношений две судебные системы – легальная и нелегальная – признали друг друга «de-facto».

Я увидел скопление людей перед судом. Подошел. Мы разговорились с помощью переводчика, и я узнал, что эти простые люди – родственники приговоренного. Они не понимали, что происходит, радоваться ли мягкому приговору, или, наоборот, сожалеть о нем. Они, пожалуй, так и не поняли, что приговоренный – это уже не человек даже, а мост через Ничью Землю.

Мне стало интересно, а как «тигры» создавали свои законы, и я попросился на прием к верховному судье так называемого апелляционного суда. Улыбчивый худощавый человек в белой рубашке представился: «Оппилаи Сивасундаралингам, верховный апелляционный судья». Он сидел за старым, еще со времен английских колонистов, коричневым столом и морщился от удовольствия, когда на него попадал поток воздуха от вращающегося вентилятора. Если бы не китайский ветродуй, в кабинете было бы невыносимо душно. «Как часто вы приговариваете людей к высшей мере?» – спросил я его. И судья ответил, что за двенадцать лет было вынесено четыре смертных приговора. Удивительно то, что с международной точки зрения эти приговоры являлись просто убийством, потому что законов, по которым они выносились, официальный Коломбо не признавал. И в то же самое время этим несуществующим законам подчинялись тысячи людей.