Книга Варвары Крыма - Алексей Бобл

— В том-то и дело. Поручиться не могу, что отсеки весь баллон занимали, но их там много было. Да и вообще — из железа же все. И гондола с баллоном соединена, проходить туда-сюда свободно можно. И еще были такие кили… вроде как у рыбы на боках. Но главное — железное все! Как такую машину легче воздуха сделать?

— А где эти бомбы-ракеты были?

— Оружейный отсек ближе к носовой части находился. И там же автоматы стояли.

— Ага, ладно. — Он отвернулся. — Имей в виду, прилетим скоро.

— Рассвет тоже скоро, — ответил я и пошел назад в рубку.

Инка спала на краю койки, подтянув колени к животу и подложив ладони под щеку. Я лег на койку возле стены, скрестив ноги, и стал тихо наигрывать на гармошке. Она зашевелилась, пробормотала во сне: «Дед… не уходи…» Я положил гармошку на грудь и прикрыл глаза. …И проснулся от того, что Чак стукнул меня по плечу.

— Вставай, дылда, помощь нужна.

Я открыл глаза. В кормовом отсеке стало немного светлее. Инка во сне повернулась, закинув на меня ногу и руку, прижалась лбом к плечу. Чак убежал обратно, я осторожно встал и пошел за ним. Во сне план действий полностью сложился в голове, и проснулся я, четко осознавая, как должен поступить дальше. Это было опасно… примерно как прыгнуть в гнездо катранов. Но другого пути я не видел.

— Так, тебе слезть надо будет и канат под трубой пропустить, которая за гейзером, — сказал Чак, когда я вошел в кабину. — Я лебедкой нас подтяну, дальше шланг спущу, через него газ по трубе в баллон и…

— Это кто? — перебил я и схватился за револьвер в кобуре, который взял у карлика сразу после того, как попал с эстакады на борт «Каботажника».

Впереди была пологая воронка, окруженная валом камней. В центре ее бил гейзер, по сторонам в склон вкопаны изогнутые железные трубы. Прицепившись к ним с помощью тросов, низко над гейзером висел необычный аппарат. Сначала в полутьме я вообще не понял, что это, а после разобрал: у него две емкости! Под ними закреплена гондола, более узкая и длинная, чем у «Каботажника», с большой кабиной от какой-то древней машины.

— Да не дергайся ты, «Крафт» это.

— Какой еще «Крафт»?

— Такой еще «Крафт» — катамаран летающий, которым Ставро-боец владеет. Мы с ним знакомы еще с тех пор, как он в боях участвовал. Я тогда ставки делал на него и с ним делился. Молодой был, азартный.

— Они тоже тут заправляются?

— Да уже и заправились. Отцепились вон как раз. «Крафт» начал взлетать, и Чак продолжал:

— Эх, времени нету совсем. А то бы пришвартовались, поболтали со стариком. Интересно, заметили они нас? Хоть поздороваюсь…

Он пощелкал кнопкой возле рычагов, и свет фар за лобовым стеклом выхватил из полутьмы катамаран. На носу того вспыхнул и погас прожектор. Я хорошо видел четыре силуэта за окном рубки, один — здоровый, с широкими плечами, двух мужчин среднего роста и еще один, кажется, женский. Пока мы подлетали к Яме, «Крафт» развернулся и медленно уплыл прочь.

— Ну ладно, значит, заправляемся и летим к твоей машине, — решил Чак.

— Нет, — возразил я. — Мы летим не туда.

— Чего это? — удивился он. — А куда?

Я показал в сторону, куда двигался катамаран.

— К Херсон-Граду. Мне нужно к гетманам, Чак.

Глава 16

Небо над горизонтом из черного стало бледно-серым, потом темно-синим, звезды погасли. Инка спала на койке, Чак в рубке притих, и я прошел к нему. Карлик вцепился в руль, не дыша, глядел вперед, но не на осажденный город, а на далекий горизонт за ним. Блеклое, холодное свечение разливалось по небу — солнце вставало. Я спросил:

— Что значит «Каботажник»?

Он вздрогнул, будто только сейчас осознал мое присутствие.

— Да некроз его знает. Это мне один ученый большак в древней книжке вычитал. Старое слово какое-то… Понравилось мне. Мутант меня побери! — Чак приложил руку козырьком ко лбу, привстав в кресле, подался к лобовому окну. — Ты видишь, какая красота, человече? Какая красота! Лететь туда… эх, к горизонту! Видеть, как солнце тает в облаках, и еле видимый свет, словно от свечи, горит где-то в глубине…

Я удивленно посмотрел на него. Маленькое, некрасивое личико карлика будто светилось.

— Лететь, — повторил он. — К горизонту, а? Больше ничего мне не надо.

— Вот только на горизонте может ждать смерть, — возразил я.

— Это ты о чем?

— Орест считает, что до Погибели жизнь была безопаснее. По крайней мере, в наших местах. С одной стороны, у предков было мощное оружие и техника, с другой, они так устроили свою жизнь, что обычному человеку не часто что-то угрожало.

— Ну так и чё? К чему ты это?

Я повел рукой, пытаясь четче сформулировать мысль.

— К тому, что до Погибели за горизонтом тебя бы ждали, скорее всего, такие же земли, знакомая жизнь. Ничего нового.

— Ну так я и радуюсь, что живу в такие времена, как сейчас.

— Правильно, теперь время более интересное. Есть куда лететь. Или ехать. За горизонтом может ждать все что угодно, потому ты туда и стремишься. Жить интересно, когда жизнь опасна. Одно связано с другим.

Он пожал плечами.

— Да и ладно. Пусть там ждет костлявая, я все равно за горизонт полечу.

Я не ответил, потому что он был прав: что бы ни поджидало впереди, жить так все равно лучше, чем воевать за земли, деньги, власть, женщин или что-то еще. Лететь… или ехать. Снова вспомнилось ощущение, возникшее, когда я взялся за рулевое колесо, и в голове зазвучала губная гармошка.

Чак закашлялся, сел в кресле поудобнее и махнул рукой.

— Мне бы только батареи солнечные сделать. Уж тогда бы я полетал! А ты чего хочешь, человече?

— С машиной разобраться. Чтобы ни она сама, ни оружие с нее никому не досталось. Не хочу, чтобы кто-то такие автоматы себе заполучил или бомбы, которые мы там видели.

— Ну, это понятно. Это такая цель, как сказать… — он пошевелил пальчиками в воздухе. — Альтруизная. И это сейчасная цель, ты ее прям сейчас достичь хочешь. А вообще вот, если выживешь, в чем я, правда, сомневаюсь… что дальше?

— Еще не знаю. Одно понимаю: ни к гетманам, ни к херсонцам, ни даже к кочевникам мне не хочется.

— В доставщики иди, — посоветовал он. — Вот как я. Хорошее дело.

Приблизиться к Херсон-Граду нам позволило то, что рассвет лишь начался, а гетманы были заняты городом и на пустошь за спиной не обращали особого внимания.

Издалека мы увидели вспышки перед воротами, через которые когда-то въехали в город. Чак осторожно повел термоплан дальше, сбросив для страховки обрезок рельса на веревке, который волочился по мусорному пустырю, тормозя «Каботажник» на случай, если вдруг подует сильный попутный ветер.