Книга Москва-Ростов-Варшава - Ирина Горбачева

– Иди, дорогая, я скоро буду, – женщины вышли из рынка, и подошли к автомобилю Полины.

– Садись, подвезу. Ты чего удумала? Зачем он тебе нужен? Я слышала, что у него семья на родине. Не боишься? Если обманет, что делать будешь?

– Ну, какой обман, Поля? Он мне и паспорт показывал. И фото детишек. Развелись они с женой. Но детей он любит. Они к нам в гости будут приезжать.

– Это он тебе так сказал? – Я сама ему это предложила.

– Ну, ты и дура. Не вздумай прописывать его.

– Поля, я только сейчас почувствовала себя счастливой. Любимой. Если бы ты знала, какой Ринатик хороший. А добрый, щедрый! Шампанское, цветы!

– Я скоро уеду. Ты дурой совсем не будь. Не спеши замуж. Поживите так.

– Нет, Поля, он мой и только мой. Навсегда, навечно, – Светлана выпорхнула из автомобиля.

– Я тебя предупредила. Подумай ещё, Светка! – крикнула ей вдогонку Полина.

Прошёл ещё месяц. Светлана, так давно ждала свою любовь, что летала вокруг Рината, предугадывая все его желания. В этот день она решила покормить Ринатика на работе домашним обедом. Заботливо уложив термос и банки в сумку, она помчалась на Черкизовский.

– Ринатик, я тебе покушать принесла, – Света замерла, увидев на коленях Рината новую молоденькую продавщицу.

– Ринат, и месяца после свадьбы не прошло! Негодяй! Я тебе верила, а тебе нужна была квартира, а не я! – женщина в слезах выбежала из павильона, – дура, какая я дура!

Дома, не сняв куртки, Света, еле сдерживая эмоции, стала собирать вещи Рината.

– Это что ещё такое? Что ты делаешь с моими вещами? – в дверях появился Ринат.

– Забирай и убирайся! – Света бросила ему под ноги сумку с вещами.

– Что ты, милая? Как это убирайся? Забыла разве, что я твой муж? Развод хочешь? Не рано? Разлюбила?

– Забирай своё барахло и убирайся! – Света повысила голос.

– Нет, дорогая. Ты не понимаешь! Я твой законный муж. Пшла в свою комнату и затихни!

Светлана кинулась на Рината с кулаками. Он перехватил её руку и другой сильно ударил её в живот. Света упала на пол. Ринат ногой отодвинул её тело и спокойно вошёл в ванную комнату. С этого момента Светлана старалась не выходить из своей маленькой комнатки.

На следующий день она пошла в паспортный стол, взять справку для подачи заявления о разводе и выписке мужа по суду. Паспортистка порылась в своих бумагах.

– Женщина, развести вас, конечно, разведут, но мужа не выпишут из квартиры и уж точно не выселят.

– Как же так, по закону…

– По закону у вас прописаны трое его несовершеннолетних детей. И никакой суд их выписать не позволит, а он, как их отец, – Света перебила паспортистку.

– Подождите, я никаких детей не прописывала. Посмотрите, там нигде не может быть моей подписи.

– Женщина, успокойтесь, вот и подпись ваша и ваше заявление. Или вы хотите сказать, что наши сотрудники без вашего ведома их прописали? Вы в своём уме? Вот смотрите, свидетельство о разводе с женой, решение суда, что дети должны находиться вместе с отцом. Всё по закону.

– Мне, мне-то, что теперь делать?

– Ну, если хотите, обращайтесь в суд. Делайте графологическую экспертизу. Но бесполезно. Детей не выпишут до их совершеннолетия. В лучшем случае, вас разведут и определят вам метраж. Но с учётом малолетних детей он будет минимальным.

Обескураженная Света повернулась к выходу.

– Женщина! – паспортистка показала Свете, чтобы она закрыла дверь и подошла к ней ближе.

– Мой вам совет. Эту квартиру вы потеряли в любом случае. Требуйте с него отдельную жилплощадь для себя, только после расселения давайте согласие на развод.

Хотя… Я вам сочувствую.

Дождавшись, когда Светлана выйдет из кабинета, паспортистка быстро перекрестилась, – Слава Богу, пронесло! Следующий! – громко крикнула она очереди.

Светлана медленно бродила по улицам Москвы. Ноги сами привели её на площадь трёх вокзалов. Она как во сне села в электричку, много лет возившую её на дачу. Вскоре вышла на нужной станции и по давно знакомой тропинке пошла к бывшей своей даче. Света осторожно постучалась в дверь. Долго никто не открывал. Она уже было хотела уйти, но к дверям подошла сияющая Полина в красивом длинном халате, удачно приоткрывающем полную грудь.

– О, Светка? Ты как здесь оказалась? Заходи! А я слышу, кто-то там скребётся. И охрана на въезде тебя пропустила? Странно, у нас сейчас с этим строго. Только по звонку.

– Я лесом прошла, – Света, не снимая куртки села в кресло.

– Лесом, говоришь? Ну, ладно, давай выпьем. Или всё ещё организм не принимает?

Она налила Светлане коньяк. Початая бутылка стояла на накрытом лёгкой закуской и фруктами столике.

– Да нет, сегодня очень даже примет. Я выпью.

– Понятно. Выкладывай. С любимым поссорилась?

– Он расписался со мной из-за квартиры. Он детей своих прописал без моего ведома. Я не могу с ним находиться. Я его видеть не могу! Он избил меня.

– Я так и знала, что этим всё закончится. А я тебя предупреждала! Предупреждала? Надо было мне самой заняться твоей квартирой. На выпей, выпей, полегчает.

– Поля, можно я пока здесь поживу.

– Свет, я все, конечно, понимаю, но и ты меня пойми. В моей квартире дети живут. А у меня сейчас новая жизнь только налаживаться стала. Понимаешь?

Света только сейчас заметила, лежащие на кресле мужские вещи, ещё один бокал на столе.

– Ну, без обид, племяшка, лады? Давай ты пока как-то перекантуйся, а потом решим, что нам с тобой делать. Света поставила пустой бокал и молча, вышла из дома.

– Свет, ты только без обид!

Закрыв за Светланой дверь, Полина подошла к телефону, и набрала номер сторожки, где находилась охрана посёлка.

– Я не понимаю, за что мы вам платим такие деньги, если через лес к нам любой бродяга может зайти? Посмотрят, заделают они! Надеюсь! И вот ещё что, если ко мне, когда-либо будет проситься пройти женщина по имени Светлана Кожух, меня нет дома. Нет, не запомню, а запиши, пожалуйста, в журнал! Запомнит он, – Полина бросила трубку на аппарат, – Мартышкин, ты где? Скучаешь, мой хороший? Всё, всё, иду, бегу к тебе!

Света медленно шла по лесной тропинке. Накрапывал мелкий дождь.

– Всё, я не плачу, это дождь, да и слёз нет. Господи, как тяжело на сердце.

Как противно, грязно на душе. Как я себя ненавижу. Как я могла дать себя окрутить.

Дура, дура, нет, я просто сволочь. Безответственная дрянь. Как же я себя ненавижу.

Света вошла в подъехавшую почти пустую электричку и прислонилась к стене грязного тамбура. Противоположная дверь вагона была на половину открыта. Она подставила лицо порывам воздуха и закрыла глаза.