Книга Пираты. Рассказы о знаменитых морских разбойниках - Чарльз Элмс

Суда мандарина продолжали обстрел, преграждая кораблям ладронов вход в гавань. Это вывело пиратов из себя, и около сотни из них поплыли к берегу с короткими мечами, которые они привязали к телу под мышками.

Затем они пробежали по берегу реки и оказались напротив кораблей мандарина. Тогда они снова бросились в реку и, подплыв к ним, взобрались на борт. Атакованные таким образом китайцы попрыгали в реку и попытались достичь противоположного берега. Ладроны бросились в погоню и порубили многих из них на куски прямо в воде. Затем они отбуксировали корабли из гавани и с еще большей яростью атаковали город. Горожане сражались около четверти часа, затем отступили к ближайшему холму, откуда их вскоре вытеснили, устроив настоящую резню.

После этого ладроны вернулись и разграбили город, нагрузив добром все свои лодки. Китайцы, прятавшиеся на холмах, увидев, что большинство лодок ушло, вернулись и отбили город, уничтожив при этом около двух сотен ладронов. К сожалению, в этой жуткой резне погиб один из моих матросов. Ладроны во второй раз высадились на берег, выбили китайцев из города, сожгли его дотла и прикончили пленников, невзирая на возраст и пол. Следует рассказать еще об одном ужасном эпизоде этой резни. Вождь ладронов платил по десять долларов за каждую принесенную ему голову китайца. Один из моих матросов, повернув за угол одной из улиц, увидел ладрона, яростно преследовавшего китайца. Он держал в руке меч, а с его шеи свисали две китайские головы, связанные друг с другом косичками. Я сам видел, как некоторые из ладронов предъявляли по пять или шесть голов, чтобы получить плату.

21 ноября от адмирала ладронов пришел приказ – флоту немедленно следовать в Лантоу, где он стоит, имея в своем распоряжении всего два корабля, в то время как три португальских корабля и бриг постоянно ему досаждают. Кроме того, со дня на день ожидается прибытие еще нескольких судов мандарина. Флот поднял якоря и проследовал в Лантоу. На траверзе острова Линтин за нами в погоню увязались три корабля и бриг. Ладроны приготовились к абордажу, но из-за наступления темноты мы потеряли их из виду. Я уверен, что они изменили курс и отстали от нас. Эти три корабля были на содержании китайского правительства и называли себя Непобедимой эскадрой, которая курсировала по реке Тигрис с целью уничтожения ладронов.

Ладронский пират отрубает голову китайцу

Пятого числа утром Красная эскадра бросила якорь в бухте вблизи Лантоу, а Черная остановилась восточнее. Днем 8 ноября из бухты вышли четыре корабля, бриг и шхуна. Поначалу пираты были встревожены, полагая, что это английские суда, пришедшие освободить нас. Некоторые пираты угрожали подвесить нас на топе мачты и расстрелять. С большим трудом нам удалось убедить их, что это португальцы. У ладронов было только семь боеспособных джонок. Они вывели их из бухты и поставили на якорь поперек залива носом к корме, а также посадили в лодки ремонтируемых судов людей, которые приготовились к абордажу. Португальцы, увидев эти маневры, застопорили ход, развернулись против ветра и стали совещаться, посылая друг к другу лодки. Вскоре они подняли паруса и, проходя мимо нас, давали бортовой залп, но из-за недолета это не нанесло пиратским судам никакого вреда.

Ладроны не ответили ни единым выстрелом, но размахивали флагами и стреляли петардами, всячески провоцируя португальцев подойти поближе, что они вполне могли бы сделать, поскольку джонки на внешнем рейде стояли на глубине не более 7,2 метра. Я сам измерял эту глубину. Однако португальцы в своих посланиях в Макао жаловались, что не могут подойти поближе из-за мелководья, но обещали, что не выпустят никого из бухты до прибытия флота мандарина.

20 ноября рано утром перед входом в бухту появился огромный флот мандарина. Приблизившись к нам, корабли выстроились в боевую линию. Разрядив свои орудия, корабли переходили в хвост колонны, чтобы перезарядить пушки. Они вели непрерывный огонь в течение двух часов, но тут одно из самых крупных судов взорвалось – в него попал зажигательный заряд, пущенный с одной из ладронских джонок. После этого корабли мандарина отошли на приличное расстояние, но до двадцати одного часа продолжали непрерывный обстрел, после чего все стихло. Ладроны вывели на буксире семь больших кораблей, на борту которых размещалось около двухсот гребных лодок, но усиливающийся бриз позволил им поднять паруса и уйти. Ладроны вернулись в бухту и встали на якорь. Португальцы и мандарины последовали за ними и всю ночь и весь следующий день обстреливали джонки пиратов. Корабль, на котором был я, потерял фок-мачту, которую быстро заменили, взяв грот-мачту с меньшего судна.

Вечером 23-го числа снова воцарилось затишье. Ладроны вывели пятнадцать джонок в два приема с намерением окружить противника, что им почти удалось. Один корабль был взят на абордаж, но тут неожиданно поднялся ветер. На захваченном корабле было двадцать две пушки. Большая часть команды выпрыгнула за борт, шестьдесят или семьдесят человек были захвачены, немедленно порублены на куски и выброшены в реку. Рано утром ладроны вернулись в бухту и встали на якорь в тех же самых местах, что и раньше. Португальцы и мандарины последовали за ними, ведя непрерывный огонь. Ладроны не ответили ни единым выстрелом, но все время были готовы к абордажу; португальцы вели себя осторожно и не давали им возможности атаковать.

Ночью 28-го числа они послали к нам восемь брандеров, которые при правильной конструкции могли бы вызвать у нас огромное разрушение, и у врага были все возможности добиться этого, поскольку в сторону залива дул сильный ветер, а в заливе начался прилив. К тому же наши корабли стояли так близко друг к другу, что промахнуться было невозможно. При первом же появлении брандеров ладроны издали радостный крик, приняв их за горящие суда мандарина, но быстро убедились в своей ошибке. Четыре брандера двигались прямо в центр флота, ярко пылая. Один из них прошел совсем рядом от судна, на котором был я, но нам удалось оттолкнуть его. Это был корабль водоизмещением около тридцати тонн. Его трюм был набит соломой и деревом, а на палубе стояли несколько небольших ящиков с горючим материалом, которые взорвались рядом с нашим кораблем, не причинив ему вреда. Ладроны отбуксировали все брандеры к берегу, потушили огонь и разломали их на дрова. Идею пустить в ход брандеры португальцы приписали себе и в послании губернатору Макао сообщили, что уничтожили по меньшей мере треть ладронского флота и надеются вскоре полностью уничтожить всех пиратов!

29 ноября ладроны, полностью готовые к бою, снялись с якоря и отважно вышли в море, демонстрируя презрение к Непобедимой эскадре и императорскому флоту, который состоял из девяноста трех боевых джонок, шести португальских кораблей, брига и шхуны. Когда ладроны снялись с якоря, противник тут же поднял все паруса. Ладроны преследовали его два или три часа, ведя непрерывный огонь, но, увидев, что догнать его не удастся, поймали попутный ветер и повернули на восток. Так закончилась хваленая блокада, длившаяся девять дней, в течение которой пираты завершили все свои ремонтные работы. В этих боевых действиях не был уничтожен ни один ладронский корабль, а потеряли они всего тридцать или сорок человек. Был убит американец – один из трех, что остались от восьми моряков, захваченных в плен на шхуне. Два раза и я чудом избежал смерти: первый – когда двенадцатифунтовый снаряд упал в трех или четырех футах от меня, и второй, когда был выбит кусок из латунной конструкции, на которой я в тот момент стоял. Жена ладронского вождя постоянно опрыскивала меня чесночной водой, которая, по их убеждению, надежно защищает от гибели. Флот всю ночь шел под парусами на восток. Утром он бросил якорь в большой бухте, окруженной голыми высокими горами. 2 декабря я получил письмо от лейтенанта Могна, командира крейсера Почетной компании «Антилопа», в котором говорилось, что выкуп у него на борту и что он уже три дня следует за нами, и велел мне обсудить с командиром самый безопасный способ его доставки. Вождь согласился послать нас на канонерке к «Антилопе» и на расстоянии видимости дождаться лодки с выкупом, которая потом заберет нас с собой. Я был так возбужден этой радостной новостью, что с трудом нацарапал две-три строчки лейтенанту Могну с условиями, о которых мне удалось договориться. Мы пришли в такое возбуждение от перспективы нашего скорого освобождения, что ни днем ни ночью не сомкнули глаз в ожидании лодки.