Книга Песни/Танцы - Алексей Ручий

В итоге Юля дает мне деньги, и я отправляюсь на поиски бара. Впрочем, нахожу его почти сразу же. Там беру бокал шампанского для Юли и пиво для себя. Возвращаюсь.

Мы пьем и беседуем. Наши коллеги потихоньку начинают заканчивать игру и расходиться. Уходит Софья и большая часть отдела продаж. Следом исчезает технический отдел и бухгалтерия. Остаются единицы, которые разбиваются на небольшие группы и коротают время с остатками алкоголя. Кто-то так же, как и мы, отправляется в бар.

– Ты не устала сидеть? – спрашиваю я Юлю.

– Нет, а что?

– Просто так спросил. Ты весь вечер сидела тут, не играла. Не надоело?

– Нет.

– Тогда вопрос исчерпан. Какие планы на дальнейший вечер?

– Если честно, никаких. Ты что-то предлагаешь?

– Возможно. Если ты согласна на безумие.

Юля хмурится и тут же улыбается:

– С тобой ничего другого ждать не приходится.

– Тогда поехали куда-нибудь отсюда, безумие я устрою по пути.

– Уговорил.

– Тогда допиваем и дергаем?

– Ага.

– Посмотришь на ночной город убийц. Он ждет большого жертвоприношения.

Танец в Неизвестности

Бег в неизвестность по дорогам безысходности. Поиск пути в мареве настоящего. Выбор альтернативы из вариантов с заведомо проигрышным концом. Неужели там, куда мы однажды придем, хоть сколько-нибудь лучше, чем там, откуда мы некогда сбежали?

Беженцы, забравшиеся слишком глубоко в город убийц, перестают быть беженцами и сами становятся убийцами. Если раньше ими двигал страх, то теперь он движет ими вдвойне. Он становится жаждой наживы и охотничьим ножом в руках.

Я смотрю на Зиккурат, тень от которого нависает над кварталом. Он загораживает солнце, он сеет тьму вокруг. Еще немного – и я доберусь до цели. Еще немного…

Впрочем, чем ближе к цели – тем меньше шансов до нее добраться, потому что каждый шаг становится еще более опасен, а запах смерти еще более осязаем. Тут не церемонятся и не откликаются на мольбу о пощаде. Цена смерти высока, а жизнь по-прежнему стоит гроши. Неудивительно, что ты ждешь удара отовсюду, шарахаешься даже от собственной тени, от нее – в первую очередь.

Я задумываюсь: а стоит ли вообще туда идти? Неужели там всех нас, гонимых страхом, ждет избавление от него? Круг за кругом мы проходим лабиринт – ради чего? Не для того ли чтобы столкнуться со страхом еще большим?

Я вижу, как боятся люди вокруг. Боятся беженцы и убийцы, боятся мародеры, рыскающие в брошенных домах. Боюсь и я, мой страх – упругий, трепещущий ком внизу живота, который жжет меня изнутри.

– Это пляс неизвестности, танец заблудшей души.

Кто? Я вглядываюсь в сгустившуюся тень. Человек-без-Глаз.

– Ты не видел Человека-с-головой-Быка?

– Думаешь, он сможет рассеять твои сомнения?

– Нет, он посеет новые.

Впрочем, это не важно. Танец заблудшей души. А что, если всех нас нет? Не существует в физическом плане? И вместо нас этот бег совершают наши отягощенные сотней грехов души? Что тогда может нас ждать впереди? Искупление? Или Страшный Суд?..

– С самого начала ты бежишь в неизвестность…

– Все бегут.

– Неизвестность одна для всех.

– А правда?

– Что – правда?

– Она есть?..

Молчание. Что он может сказать? Что правда относительна как и любой из дней, проведенных в городе убийц? Как этот поход к Зиккурату? Как Песок и Пепел? Творения людей ждет неминуемое разрушение.

В самом сердце лабиринта уже не повернешь назад. Потому что обратный путь может оказаться не менее опасным, чем дорога вперед, к Зиккурату. Неизвестность поселилась повсюду, и она – единственная стабильная вещь в окружающем мире. Необходимо отдаться ей и поверить в нее. Возможно, неизвестность чуть лучше страха.

Круговой путь, путь по кругу. Круг не разомкнуть, не разорвать. Ты можешь только сужать его, замыкая себя в нем. И в самом центре круга тебя будет ждать неизвестность и за пределами его тоже.

В стане беженцев переполох. Там вершится Большое Жертвоприношение. Они начинают приканчивать друг друга. Сводить старые счеты. Истреблять свое племя.

– Это агония.

– Неужели?..

– Их время кончилось.

Попытка к бегству – Песнь 5. Куплет 1

Ходьба по кругу – это наше проклятие. Все города современного мира – ловушки, лишающие вас движения, а в идеале – навязывающие ходьбу по кругу. Вы движетесь по знакомым маршрутам из одних опостылевших точек к другим. Общаетесь с одними и теми же людьми. Наблюдаете одни и те же картины, думаете об одном и том же.

Разнообразие реальности, в которой мы живем, – есть отсутствие разнообразия. Как ни парадоксально звучит, это так. Мы существуем в унифицированном, скучном мире.

Иногда хочется разорвать круг. Выбраться из него, изменить траекторию. Вдохнуть другой воздух, пощупать иной мир. Почувствовать отличия. Хоть их и нет на самом деле.

Потому что все везде одинаково. Все создано по одним лекалам, вся реальность – внутри нашего сознания. А оно неизменно, в любой точке пространства.

Однако мы предпринимаем попытки раз за разом, надеясь, ожидая, что где-то, где нас нет, что-то может быть лучше, чище, светлее…

Но там, где нас нет, хорошо только до тех пор, пока нас там нет, как в известной поговорке. При нашем появлении мир становится таким же обыденным и, в общем-то, нисколько не привлекательным. Потому что на новом месте мы вновь начинаем ходьбу по кругу…

Наступила весна, сошел снег, солнце высушило талую воду и грязь. Реки вскрылись ото льда, небо выкрасилось в яркую синеву, а на деревьях стали набухать почки. В воздухе разлился тонкий аромат свежести и свободы.

Самое время рвануть куда-нибудь, вырваться на простор. Подобно оживающему миру оживало и что-то внутри меня, что-то, требовавшее перемен. Это особое чувство горело внутри меня жарким огнем, рвалось наружу, желало приключений. Я решил съездить в Москву – встретиться с друзьями. Тем более, по воле судьбы их в последнее время в столице было немало.

Во-первых, Паша – мой старый друг и товарищ, с которым мы вместе прошли и огонь, и воду и медные трубы. Он поступил в университет и уже без малого год жил в Москве. После армии мы так и не виделись.

Во-вторых, еще один приятель из прошлого – Серега, прозванный Панком, по стилю музыки, которую он слушал. Он женился на москвичке и перебрался в Белокаменную. Несколько раз звал в гости.

В-третьих, Женя – моя попутчица из дембельского поезда. После нашего памятного знакомства мы время от времени созванивались и переписывались по интернету. Мне было интересно повидать ее еще раз. Насколько я понимал, ей – тоже.