Книга Герой Трафальгара. Судьба адмирала Нельсона - Владимир Шигин

В последний день января леди Гамильтон родила близнецов: мальчика и девочку. Мальчик, который родился очень слабым, почти сразу умер, а девочка осталась жива. Эмма назвала дочь в честь ее отца — Горацией.

И беременность, и роды проходили в обстановке строжайшей тайны. Свою беременность Эмма скрывала благодаря платьям с завышенной талией в стиле ампир, в последние же недели перед родами она вообще не покидала дома и никого не принимала, ссылаясь на сильную простуду. И сиделкой, и акушеркой при ней была ее собственная мать. Помимо них в доме находился и сэр Гамильтон, как всегда, хранивший полное молчание относительно всего происходящего вокруг него.

Среди английских историков вот уже два столетия идет ожесточенный спор: знал или не знал сэр Гамильтон о рождении ребенка у Эммы? Большинство историков считают, что он просто не мог не знать об этом, так как жил со своей женой в одном доме и ежедневно с ней общался. Иное дело, какие причины заставили его молчать.

Сразу после родов Эмма отвезла дочь в бельевой корзине в лондонский район Марилебон к кормилице по фамилии Гибсон и время от времени навещала малютку. В свой дом леди Гамильтон заберет дочь значительно позднее.

Сразу после родов Эмма сообщила Нельсону, что у него есть дочь. Этому событию тот был очень рад, ведь это был его первый ребенок! В кругу ближайших друзей Нельсон позволил себе расслабиться, предавшись мечтам о семье и будущем своей маленькой дочки.

В это время Фанни по совету друзей предпринимает последнюю попытку наладить отношения со своим неверным мужем. Она пишет ему письмо, в котором намекает, что готова приехать к нему в Плимут. Но он рад, что их разрыв уже произошел, и ни малейшим образом не хочет возобновлять отношения. Теперь у него Другая жизнь, другая любовь и другие мечты.

Однако Нельсон как порядочный человек не может оставить письмо своей нелюбимой жены без ответа. Это последнее послание Нельсона Фанни сохранит, и много лет спустя после смерти Нельсона его разыщут и опубликуют биографы адмирала. Вот оно: «Я выполнил свой долг как честный, щедрый человек; я не хочу, чтобы кто-то беспокоился о том, что со мной будет — вернусь ли живым или останусь в Балтийском море. При жизни я сделал для тебя все, что было в моих силах, а если и погибну — ты узнаешь, что я действительно это сделал. Отсюда мое единственное желание — чтобы меня оставили в покое. От всей души желаю тебе счастья. На этом прощаюсь. Твой преданный Нельсон».

Поплакав над письмом, Фанни оставила в его верхнем углу приписку в назидание потомкам: «Этим посланием лорд Нельсон от меня отделался, меня это так изумило, что я тут же послала его Морису Нельсону, искренне ко мне привязанному, чтобы просить совета. Он ответил, чтобы я не обращала на это письмо ни малейшего внимания, видимо, его брат был «не в себе», когда его писал».

Несчастную Фанни понять можно, она хваталась за соломинку, пытаясь воздействовать на мужа через его родственников. Но что те могли поделать?

Эмма, как известно, не исполнила просьбу Нельсона назвать родившуюся девочку своим именем, так как Эммой была названа ее первая дочь от одного из ее клиентов во времена разгульной жизни у Гарри Фезерстоунха. Как считают, Нельсон до конца своей жизни не знал о старшей дочери своей возлюбленной. Тайны своей прошлой жизни леди Гамильтон хранить умела. Дочь от Нельсона она назвала в его честь, чем доставила своему возлюбленному несказанное удовольствие.

Выражая свои восторги по поводу рождения дочери, Нельсон выражал не менее сильные опасения относительно добродетельности своей возлюбленной. Он боялся, что Эмма не устоит перед ухаживаниями принца Уэльского. Нельсон прекрасно знал характер как Эммы, так и принца, и ему было чего опасаться. При этом леди Гамильтон не уставала в каждом письме на все лады расхваливать принца Уэльского и его внимание к ней. По сути, Нельсон получил то, что еще совсем недавно проделывал сам, нахваливая в письмах к страдающей от ревности жене красоту и заботу леди Гамильтон. «Я знаю, его цель — сделать тебя своей любовницей, — писал он ей в полном отчаянии. — Мысль эта так меня нервирует, что я не могу писать. Вчера вечером написал несколько строк, но сейчас я в слезах, я не могу этого вынести».

На следующий день он уже торопился отправить другое послание: «Моя дорогая, любимая миссис Томпсон, Ваш милый друг в смятении; он хочет наступления мира, а если Ваш дядя умрет, он немедленно приедет и женится на Вас, потому что он никого не обожает так, как Вас и своего ребенка; а поскольку это моя крестница, я хочу, чтобы Вы хорошо заботились о ней.

Он безоглядно верит в Вашу верность: он не сомневается, что Вы будете верны в более серьезных вещах тоже».

Еще одно письмо, и снова признание, да какое: «Если бы ты была замужем и я бы нашел тебя под кустом, я женился бы не раздумывая… Я так люблю тебя, что меня можно спокойно оставить в темной комнате среди пятидесяти голых девственниц».

В конце февраля Нельсон получает небольшой отпуск и торопится в Лондон к Эмме. Вместе они навещают маленькую Горацию. Эмма видит, с какой радостью Нельсон носится с дочерью, и понимает, что битву за него она у Фанни выиграла окончательно.

— Нам остается теперь лишь ждать смерти сэра Уильяма! — весьма цинично прогнозировал Нельсон перспективы их совместной жизни. — Надеюсь, что, будучи истинным джентльменом, он не заставит нас долго ждать!

Отпуск короток, обстоятельства требуют присутствия Нельсона в Портсмуте. Их переписка продолжается. Теперь Нельсон пишет порой по три письма в день!

«Расставаться с таким другом, как ты, — все равно что оторвать от себя кусок мяса, но воспоминания будут нас поддерживать вплоть до следующей встречи. Моя любовь к тебе стала еще сильнее — если это вообще возможно; я надеюсь, что, пока мы живы, она будет крепнуть. Я говорил с другом миссис Томпсон, он в восторге от того, что я видел его милого ребенка. Уверен, что он будет его очень любить».

Наконец Нельсон решается и пишет обстоятельное письмо, в котором раскрывает Эмме свои планы относительно их общего будущего. Письмо это достаточно объемно, однако весьма важно для понимания отношений двух влюбленных и искренности чувств Нельсона.

«Итак, моя дорогая, родная жена — именно такова ты для меня перед Господом. Я могу откровенно говорить о своих чувствах, потому что уверен, что Оливер (флаг-капитан Нельсона — В.Ш.) доставит это письмо тебе лично. Ты знаешь, дорогая Эмма, нет в мире ничего такого, чего я не отдал бы за возможность совместной жизни и чтобы наше дорогое дитя было с нами. Я твердо верю, что эта кампания принесет мир и мы отправимся в имение Бронте. За двенадцать часов мы пересечем море и освободимся от всей чепухи, от друзей или тех, кто ими притворяется. Ничто меня не остановит, кроме определенного события. Я уверен, что ты думаешь так же, потому что если все дела не уладятся, то сотня языков начнет работать и лить разного рода клевету в случае моего развода с ней — что я сделаю с удовольствием, как только мы будем вместе, я больше не хочу ее видеть. Значит, нам надо как-то потерпеть, пока умрет твой «дядя» или пока мы сможем уехать из страны. Люблю тебя, никогда не любил никого другого. Никогда не получал клятву верности ни от кого, пока ты мне не дала эту клятву. И ты, благодарение Господу, никогда не клялась кому-то другому. Я думаю, еще до конца марта мы вернемся, возможно с победой, которая обеспечит нашим трудам блестящее завершение. Представь себе, что будет чувствовать моя Эмма, увидев возвращение ее дорогого, любящего Нельсона невредимым — может быть, чуть больше прославленным Никогда, если это будет возможно, не буду я покидать корабль ради приглашений на ужины; я буду сходить на сушу только по долгу службы. Пускай всю славу забирает себе сэр Хайд, я ему не завидую. У меня в сердце только два самых дорогих мне объекта — ты, любимая Эмма, и родина, а сердце мое чувствительно и правдиво. Доверься мне, и я никогда не подведу. Я сжигаю все твои письма, хотя они мне и дороги, и делаю это ради тебя. Надеюсь, что ты сжигаешь мои: пользы от них никакой, но если их украдут или потеряется хоть одно — это навредит нам обоим. Сплетни будут на языках у всего света — быстрее, чем нам хотелось бы. Ты можешь легко вообразить, как я скучаю — и по тебе как человеку, и по нашим беседам Какие чувства меня одолевают, когда я думаю о тебе в постели! Я горю как в огне от одной мысли об этом, а в жизни буду гореть еще больше. Уверен, что моя любовь и желание — только для тебя, и если подойдет ко мне раздетая женщина и я дотронусь до нее рукой — пусть эта рука отсохнет. Нет, мой ум, душа и сердце — все живет в гармонии и любви к родной, дорогой и любимой Эмме, я — ее искренний друг, друг ее близких, друг всего Эмминого… Любовь моя, мой милый ангел, жена моя, данная Небом, самая дорогая, единственная, верная жена — до самой смерти…»