Книга Темная сторона медали - Сергей Мусаниф

Зато на площади было многолюдно, что меня несколько удивило. Потому что в маленьких городках жизнь обычно замирает сразу же после захода солнца и возобновляется только на рассвете. Но на площади прогуливались люди, горели факелы, стучали топоры, и даже дворники подметали булыжную мостовую.

Наверное, тогда мне и следовало уйти. Вернуться в Цитадель и с головой окунуться в хлопоты по подготовке к длительной осаде. Погрузиться в дела и выбросить из головы юную девушку, мало что понимавшую в этой жизни.

Но я остался. Я оправдывал себя тем, что мне стало любопытно происходящее, а любопытство – это качество, отправившее на тот свет не одну дюжину кошек. Я решил узнать, что здесь происходит и почему почтенные горожане не спят. На самом деле я надеялся, что в толпе увижу ее. Увижу и постараюсь загладить свою вину за опоздание, наплетя какой-нибудь чуши про свои военные дела.

Я закурил трубку, изображая ничем не занятого и никуда не спешащего человека, и двинулся в обход памятника, стараясь смешаться с толпой и подслушать чужие разговоры.

Как правило, подслушивать чужие разговоры надо с самого начала. Или вообще не подслушивать. Потому что по вырванным из контекста словам очень трудно определить, о чем на самом деле идет речь. Чаще других мне почему-то встречалось слово «ведьма».

Бросив безнадежные попытки понять, о чем идет речь, я направился в сторону стучащих топорами плотников. Они сооружали на площади что-то вроде сцены. На самом деле это был довольно уродливый, сбитый из необработанных бревен помост, довольно ненадежный, и я посочувствовал оратору, вынужденному с этого помоста выступать. Наверное, его будет больше заботить собственная безопасность, а не впечатление, которое его выступление произведет на людей.

Я выбил трубку на мостовую.

Плотники водрузили посреди сцепы шест около двух метров высотой.

Я проклял себя за собственную глупость.

Кусочки мозаики сложились в моей голове в целостную картину. Я понял, почему не спят горожане. Понял, почему в их разговорах присутствует слово «ведьма». И понял, какое па самом деле сооружение возводится у меня на глазах.

Это была не сцена.

Это было место казни. И ему не надо было быть прочным, безопасным или красивым, потому что его все равно сожгут вместе с ведьмой, привязанной к шесту.

Наверное, мне следовало уйти тогда. Я узнал все, что хотел узнать. Местные разборки, происходящие в городах, столь удаленных от Империи, не могли меня касаться.

Но несмотря на то что увиденное мной еще ровным счетом ничего не значило, у меня появилось какое-то Нехорошее предчувствие. И я снова остался.

Это не она, сказал я себе. Это не может быть она. Ты опоздал на час. Она просто не стала ждать и ушла. Не бывает в жизни таких совпадений.

В этом городе нет Хранителей. И даже если бы были, вряд ли они способны предвидеть будущее. Меня с этой девушкой не связывает ровным счетом ничего. Ни-че-го. Я просто поговорил с ней. За пределами города. И этого никто не видел. А даже если бы и видел, разговор с посторонним молодым мужчиной не может быть основанием для того, чтобы девушку обвинили в колдовстве и приговорили к сожжению. Я не беру свои слова назад, мир вокруг меня действительно безумен, но не до такой же степени.

Мимо меня шли двое горожан. Среднего возраста, одежда дешевая, но добротная и не слишком потрепанная, у каждого намечалось по небольшому брюшку. Наверняка это столпы местного общества.

– Приятель, – сказал я, хлопнув рукой по плечу одного из них. – Когда состоится казнь?

Они остановились, обернулись и одарили меня недружелюбными взглядами.

– Утром, – сказал тот, которого я хлопнул. – Как это принято. А сам ты кто такой… приятель?

– Приезжий, – сказал я.

– И когда же ты приехал, если ничего не знаешь? – спросил он. – Об этих событиях уже трубит весь город.

– Приехал только что.

– Да ну? И где же твоя лошадь?

– В конюшне, где же еще.

– Забавно, – сказал он. – Фил, ты все еще владелец единственной конюшни в этом городе?

– Насколько мне известно, да, – сказал второй горожанин.

– Ты видел лошадь этого парня?

– Нет, – сказал Фил. – И самого парня тоже не видел.

– Насколько вероятно, что его лошадь стоит в твоей конюшне?

– Вряд ли она там, – сказал Фил. – Потому что я закрыл конюшню три часа назад. И его лошадь могла попасть туда, только если она размером с мышь и пробралась через какую-нибудь щель в полу.

– Тогда кто он такой и откуда взялся?

– Не знаю. Может, стоит крикнуть стражникам?

– Не стоит, – сказал я.

– Почему? – спросил Фил.

– Потому что вы умные люди, – сказал я. – Может быть, даже слишком умные, для того чтобы жить дальше.

Они действительно были умными. Потому что, несмотря на явный испуг, написанный на их лицах, они не стали совершать опрометчивых поступков. Например, бросаться наутек или звать стражу. Они даже не двинулись с места.

Впрочем, может быть, просто слишком уж испугались.

– На площади много людей, – заметил Фил.

– Да, – согласился я. – И если вы позовете их на помощь, меня, скорее всего, просто затопчут. Но вам двоим это уже не поможет.

Я отодвинул в сторону плащ и продемонстрировал им меч, висящий на поясе.

– Могу вас уверить, я достаточно быстр для того, чтобы вытащить оружие и убить двоих безоружных людей, прежде чем меня сомнут.

– И чего тебе от нас надо?

– Давайте отойдем куда-нибудь, где не так людно, и поговорим, – предложил я.

– И там ты нас точно прирежешь, – сказал Фил.

– Не прирежу.

– Почему ты думаешь, что мы тебе поверим?

– Слово дворянина.

– Во-первых, – рассудительно сказал приятель Фила, – слово дворянина мало что значит, когда он дает его недворянину. А во-вторых, откуда мы можем знать, Что ты вообще дворянин?

– Давай рассмотрим ситуацию под другим углом, – казал я. – Если вы не пойдете со мной, я вас убью здесь и сейчас. И то, что после этого на меня навалится вся эта толпа, если она, конечно, для этого достаточно глупа, вас никоим образом волновать не будет.

– Меня лично ты убедил, – сказал Фил. – Пошли, поговорим по-быстрому. И запомни, приятель, я верю, что ты дворянин. И верю, что ты сдержишь свое слово.

В темном переулке неподалеку от главной площади города они рассказали мне все, что я хотел знать, и мои самые мрачные предчувствия подтвердились.

Ведьмой, которую согласно традициям собирались сжечь на рассвете, была именно Илейн. И судя по всему, ведьмой ее стали считать именно из-за меня.