Книга Русские сказки - Роман Злотников

Где-то наверху, над кронами деревьев, уже вовсю припекало солнце, но внизу было еще холодно. Снег почти весь уже стаял, но в низинах и под раскидистыми елями еще оставались бурые пятна покрывшегося ледяной коркой из-за ежедневных оттепелей снега. А из-под черно-желтого ковра прошлогодней травы и палых листьев уже кое-где пробивалась свежая изумрудно-зеленая трава.

Шли ходко, поскольку за десять дней пути все успели втянуться в ритм долгих переходов. Небольшую цепочку их отряда сегодня возглавлял князь. Обычно они, попеременно или вместе с господином Юри, ротмистром и еще одним из офицеров, уходили далеко вперед, чтобы поохотиться и отыскать чего-нибудь съедобного. В заплечных мешках был солидный запас муки, крупы и вяленой рыбы, но путь был слишком долог, чтобы полностью на него полагаться. Однако два дня назад князь подстрелил из барабанника оленя (причем никому и в голову не пришло удивиться такому невероятному охотничьему подвигу), и они потратили целые сутки на то, чтобы запастись копченой олениной. Так что вот уже второй день они быстро двигались вперед. Князь обладал прямо-таки сверхъестественной способностью отыскивать дорогу среди бесконечных лесных завалов и буераков, так что, когда он шел впереди, отряд успевал за день преодолеть добрых тридцать верст, хотя обычно за день проходили не более пятнадцати.

Втянувшись в монотонный ритм движения, профессор вновь вернулся к своим мыслям. Блестящий успех этой экспедиции, которую по зрелом размышлении нельзя было назвать иначе, кроме как авантюрой, и особенно то, как было произведено само освобождение суверена, заставляли задуматься над тем, чему же все-таки обучался в детские и юношеские годы князь Росен? А также чем он занимался в зрелые годы? Когда в предрассветных сумерках перед изумленным профессором, проведшим бессонную ночь у костра, предстало семейство суверена, а чуть погодя на поляне стали появляться и остальные члены группы, задуматься времени не было. Они быстро свернули лагерь и еще до восхода солнца двинулись в путь. За первый день их отряд не прошел и десяти верст. Женщины были измучены переживаниями прошедшей ночи, да и одежда спасенных совершенно не подходила для пешей прогулки по густому лесу. Сразу после короткого обеда всухомятку к князю, настолько естественно расположившемуся на поваленном дереве, что это даже казалось удобным, подошел суверен. За время перехода профессор успел сообщить бывшему государю некоторые подробности происходящего, и Коней уже немного представлял себе, кто возглавляет их странно выглядящую команду. Его супруга тут же переместилась поближе. Князь поднялся на ноги и коротко поклонился. Коней кивнул.

— Прежде всего, князь, позвольте мне выразить вам мою самую горячую благодарность.

Князь снова поклонился. Коней запнулся. На месте князя любой в ответ на благодарность суверена рассыпался бы в выражениях верноподданнических чувств, пусть даже чисто формально, но этот гигант с неестественно спокойным выражением глаз просто молча ожидал продолжения. Коней почувствовал неуверенность, нахмурился, однако переборол себя и продолжил:

— Я просто восхищен вашей смелостью и мастерством, с которым вы достигли успеха в столь дерзком предприятии, и ничуть не сомневаюсь в вашем уме и предусмотрительности, но… — Он помедлил в ожидании хоть какого-нибудь отклика со стороны князя, однако, убедившись, что тот ничего не собирается говорить, закончил свою речь: — Вы не могли бы ввести меня в курс того… что вы собираетесь предпринять? — Суверен растерянно умолк.

Князь еле заметно усмехнулся.

— Насколько я понял, профессор Пантюше уже проинформировал вас об этом. Но даже если он что-то упустил, то, по-моему, это очевидно, ваше величество. Я собираюсь доставить вас и вашу семью в такое место, где вам не будет угрожать непосредственная опасность и вы сможете с максимальной пользой послужить своему народу. — С этими словами князь кивнул капитану, и тот, четко отдав честь, упал на одно колено и протянул суверену несколько измявшийся за время дороги листок с текстом «Манифеста о возвращении».

Спустя пять минут, когда Коней, с несколько ошеломленным видом, передал супруге манифест, князь со свойственной ему ловкостью движений поднялся на ноги, коротко приказал:

— Подъем, двинулись, — и, ни на кого не глядя, развернулся и широким, размеренным шагом двинулся вперед, предоставив остальным суматошно собираться и догонять своего вожака.

К вечеру они вышли на крутой бережок небольшой речушки, скорее даже ручья. Князь остановился над крутым склоном, окинул взглядом окрестности и бросил:

— Переночуем здесь.

Тут уж Элис не выдержала:

— Что? Да что вы такое говорите, князь? Вы собираетесь предложить нам провести ночь в этой лесной глуши, на голой земле? Да вы понимаете, КОМУ вы это предлагаете? — Она повернулась к супругу и дрожащими от возмущения губами проговорила: — Дорогой, я думаю, вам следует объяснить князю Росену, что мы не потерпим подобного обращения.

Тот смущенно кивнул, но остался стоять молча. Поскольку прекрасно понимал, что в настоящий момент, что бы он ни сделал, это будет выглядеть в лучшем случае глупо а в худшем — просто смешно и нелепо.

Профессор поспешил прийти ему на помощь.

— Послушайте, князь, но неужели поблизости нет никакого жилья? Я думал, что вы предусмотрели это. Ведь нельзя же серьезно полагать, что…

Но князь не дал ему закончить.

— Ближайшее жилье, господин Пантюше, находится верстах в десяти. Это Катендорф. — Он повернулся к супруге императора и, отвесив ей короткий поклон, в котором ясно сквозила насмешка, добавил: — И если кто-либо из семьи суверена желает вернуться, чтобы провести ночь в тех условиях, которые могут быть предложены им там, то я предлагаю сделать это немедленно. — Мгновение помолчав, он пояснил: — Через два часа стемнеет, а так хоть часть пути вы пройдете не в кромешной тьме.

Элис задохнулась от возмущения, а Коней растерянно пролепетал:

— Я бы вас попросил, князь…

На лице князя не двинулся ни один мускул в ответ на этот робкий всплеск возмущения. Спокойно повернувшись, он коротко распорядился:

— Капитан, возьмите троих и нарубите лапника. Ротмистр, за вами костер и ужин, — и снова повернулся к суверену: — Был бы благодарен, ваше величество, если бы ваши женщины помогли ротмистру.

Элис вспыхнула, но не успела произнести ни слова. Князь резко развернулся и исчез, будто растворился в воздухе. Пантюше поспешно оглянулся. Как он и предполагал, господина Юри тоже нигде не было видно.

* * *

Следующие три часа были заполнены заботами по приготовлению пищи, обустройством на ночь и ворчанием супруги государя, которая своими придирками довела до белого каления и самого профессора, и всех офицеров. Так что к тому моменту, когда лагерь наконец затих, кое-кто из офицеров был готов последовать примеру своего командира и скрыться от несносной женщины куда-нибудь поглубже в лесную чащу. Коней был вынужден даже напомнить жене, что эти люди как-никак спасли их от смерти.