Книга Спасение во лжи - Наталья Рощина

– Увидит она меня и обрадуется, сразу счастливое лицо станет, так, что ли? – зло бросил Гарик, отворачиваясь к стене.

– Дураки вы, мужики, хоть богатые, хоть без копейки, – выжимая тряпку, ответила няня. – Не прибавлял бы ты ей горя, милый человек. Родные, поди, друг другу-то. Или вы так договаривались, чтоб вместе только в радости?

– Не было такого договора.

– Тогда вот что я тебе скажу. Зови медсестру, и пускай она жену твою приведет поскорее. Болезнь, она пройдет, а вот память о твоих слабостях остаться может нехорошая. И не испепеляй меня глазищами-то, прислушайся. Я тебе в бабки гожусь. Плохого не посоветую. Хватит испытывать терпение женское. Не хотела бы остаться рядом, так время было укатить куда подальше, – санитарка подошла, улыбнулась, отчего ее лицо покрыла густая сеть мелких морщин.

– Не могу я таким перед ней предстать, – сквозь зубы ответил Молчанов, бессильно сотрясая в воздухе кулаком.

– Глупости это, Эдуард Михайлович. Вот увидишь, как и самому легче станет.

– Твоими бы словами…

– Да, так и будет. Все перемелется. Зови жену, не прибавляй ей страданий, не изводи.

Молчанов долго лежал, глядя в потолок. Там солнечные блики прыгали, резвились, заставляя Гарика морщиться от бессильного желания хотя бы приподняться. Он понимал, что это состояние надолго, и не мог смириться с тем, что эту беспомощность не скрыть. Его попытки предстать перед глазами Алисы прежним – сильным, благополучным, жизнерадостным – разбивались о неумолимую реальность. Прошло почти два месяца после злосчастного полета, а продвижение к выздоровлению выражалось только в том, что стала меньше болеть голова, не так ныла грудная клетка, перестав причинять боль при каждом движении. Однако ноги и нижняя половина туловища не подчинялись его командам. Они словно стали жить своей жизнью, в которой им совершенно не хотелось двигаться. Гарик сначала не мог поверить, что это происходит с ним. Он шевелит пальцем правой ноги, а ничего не происходит, левой – аналогично. О попытках встать просто лучше не вспоминать. Лицо Гарика почернело от негодования. Неужели теперь это его удел?

Желание увидеть Алису становилось все сильнее. Жена приходила к нему в снах, манила улыбкой, кружась в замысловатом танце. И от ее движений рыжие пряди волос заводили хоровод, оплетая гибкое, стройное тело женщины. Гарику так хотелось прикоснуться к этой неземной красоте, вдохнуть знакомый запах волос, от которого кружится голова. Просыпаясь среди ночи, Молчанов со злостью вытирал слезы, катившиеся из глаз. Он не мог сдержать их. Никто не увидит его таким – хлюпающим носом, с опухшими глазами, оплакивающим свою потерянную мужскую силу. Кому он нужен такой? Гарик боялся задавать себе вопросы, но все-таки желание увидеть Алису, как-то успокоить родителей все же победило отчаяние и апатию.

В одно солнечное августовское утро, после того, как медсестра привела его в порядок, Молчанов попросил принести зеркало. Глядя на свое отражение, он не узнавал себя в этом похудевшем, постаревшем мужчине. На гладко выбритом лице появились морщины, на висках – блеснули седые пряди. Рука с зеркальцем опустилась, и медсестра подошла поближе, боясь очередной вспышки неконтролируемой ярости больного, что случалось не раз. Но Молчанов приятно удивил ее.

– Спасибо, – возвращая зеркало, сказал он. – Пожалуйста, пропустите ко мне жену и родителей, когда они придут снова.

– Хорошо, – улыбнувшись, сказала взволнованная девушка, поправляя белоснежный халат.

Через полчаса Алиса уже сидела на краешке его кровати, смахивая с лица слезы. Они бежали тонкими прозрачными струйками, несмотря на то, что Алиса все время пыталась улыбаться и говорила о том, как она рада, что он разрешил ей быть рядом. Она вообще много говорила в тот свой первый приход. Гарик удивлялся ее красноречию: кажется, за всю совместную жизнь она произнесла меньше слов, чем в первые минуты этой встречи.

– Глупый, глупый, как ты мог так долго держать меня на расстоянии? Я места себе не находила, – приглаживая отросшие волосы Гарика, твердила Алиса. Волнение мешало ей сосредоточиться, и получались какие-то банальные фразы, а совсем не то, что она собиралась сказать. У нее было достаточно времени, чтобы подготовить настоящую речь, но все слова куда-то подевались, когда она вошла и встретилась с Гариком взглядом, увидела его потухшие глаза.

– Мы сделаем все, чтобы все было, как раньше, – уверенно произнесла она, сжимая прохладную ладонь мужа. В ответ он покачал головой. – Не спорь, прошу тебя. Я не сказала, что это будет сделать легко.

– Я всегда реально смотрел на вещи. У меня отнялись ноги, а не мозги, так что не будем о грустном, – Гарик осторожно высвободил руку. – Рад тебя видеть.

Алиса вытирала слезы, стараясь успокоиться. Она понимала, что сейчас время не сопли распускать, а уверенно говорить о том, что все будет хорошо. Она старалась вспомнить те слова, которыми напутствовал ее Виктор Павлович, но слова не складывались в убедительные фразы. Медицинские термины она произносила словно заученный урок, а Гарик смотрел на нее и посмеивался. Пока Алиса напрягала память, в палату вошли родители Гарика. Конечно, мать бросилась к сыну, целовала, причитала. Отец был более сдержан, но тоже волновался.

– Мой мальчик, мой мальчик, – быстро, отрывисто целуя Гарика, повторяла Екатерина Викторовна.

– Ну, все, все, мама, все нормально, – улыбаясь, ответил Гарик.

– Ты поднимешься и…

– И все будет как раньше, – перебил ее Гарик, отворачиваясь к стене.

– Да, хотелось бы, как раньше, – медленно выговаривая слова, произнесла мать и бросила уничтожающий взгляд на Алису. Та съежилась, сразу зябко повела плечами и непроизвольно отступила от кровати к двери. – Вернуть бы время назад, я бы по-другому вела себя, настояла на некоторых вещах.

– Ты о чем, мам? – Гарик внимательно посмотрел на нее.

– Наверное, вам хочется побыть наедине, – натянуто улыбаясь, сказала Алиса. – Я приду завтра около десяти. До свидания, Гарик.

Она послала ему воздушный поцелуй и поспешила выйти из палаты. Она не могла выносить убийственные взгляды свекрови, которая даже не пожелала остановиться у них в доме, а поселилась в гостинице с Михаилом Эдуардовичем. Ненависть Екатерины Викторовны, которая пришла на смену презрению и неприятию невестки, так и сквозила в каждом мимолетном взгляде, брошенном на Алису. Свекор был настроен более миролюбиво, он принял выбор сына и старался изо всех сил сглаживать поведение жены. Однако ему пришлось прожить эти полтора месяца в гостинице, вместо того, чтобы остановиться в доме Гарика.

– Я не переступлю порога этого дома, пока там хозяйничает эта рыжеволосая шлюшка! – кричала Екатерина Викторовна.

Увидев, в каком состоянии находится Гарик, она вообще перестала владеть собой. Неприязнь, которую она чувствовала по отношению к Алисе, стала открытой. Не желая идти на обострение – не самое подходящее время, – Алиса решила оставить родителей наедине с сыном, а впредь приходить к Гарику до или после их посещения. В конце концов об этом можно было заранее договориться по телефону.