Книга Русский Рэмбо для бизнес-леди - Александр Звягинцев

– Там посмотрим, – усмехнулся Романов. – По ситуации…

Кобидзе лихорадочно заскрипел пером. Написал одним духом, не забыв поставить дату и размашистую подпись.

Романов взглянул на написанное и сунул блокнот в карман:

– Кострову о нашей беседе ни гугу… Получишь наколку на следующую мокруху, сразу мне дай знать.

Не дашь – "Феникс" и Лубянка тут же получат твой портрет в голубых и розовых тонах. Будет тебе Турция с Грузией и Чечней в придачу… Ищейку, мудозвона твоего, в долю брать нам не с руки… Усек, о чем я?..

– Усек, тащ полковник…

– Ну и славненько, Кобидзе, – погладил его по голове Романов. – Как там в вашем братстве говорится – в жизни выживает сильнейший?

* * *

Скиф проснулся весь в холодном поту от телефонного трезвона. Трясущимися руками снял трубку. Звонила Аня.

Задыхающимся голосом она выпалила:

– Игорь, стряслось несчастье. Ольга разбилась на самолете.

– Так я и знал.

– Тебе кто-нибудь уже звонил?

– Я только что видел сон про нее. Разбилась у Солнцева?

– Нет… Над Клязьминским водохранилищем.

– Самолет сгорел?

– Нет. Упал в воду.

– Тело нашли?

– Нет, Игорь, нет. Со дна подняли только какие-то вещи.

– Тебе позвонил… Ты узнала от Романова?

– Ой, ты про него уже знаешь!

– Да, я с ним встречался.

– Игорь, это что – покушение?

– Откуда я знаю.

– Я так боюсь, что следующим будешь ты.

– А я уже отбоялся свое, родная. Ну, все… Спасибо за звонок.

Скиф так сжал трубку, что она лопнула, как скорлупа, и острые осколки впились в ладонь.

* * *

По дороге в свой загородный терем Романов пытался понять, где насмерть перехлестнулись интересы двух торговых партнеров по нелегальному оружейному бизнесу, Кострова и Ольги Коробовой, но, как ни старался, за отсутствием информации понять ничего не мог. Одно он знал – за любой кровью у "новых русских" стоят большие деньги. "И у их конкурирующего клана, которым негласно заправляет недавно отставленный от большой политики кремлевский фаворит, баксы тоже ломовые", – неожиданно пришла в его голову шальная мысль.

Год назад, чтобы быть в курсе дел конкурирующей фирмы, Романов, по заданию самого Коробова, внедрился в личную охрану тогдашнего фаворита. Сопровождал его в рестораны, сауны, на великосветские тусовки, именуемые презентациями. На них незаметно для посторонних глаз порой оговаривались с агентами зарубежных клиентов разного рода сделки. Информация Романова позволила Коробову выхватить буквально из-под носа фаворита несколько таких сделок. Его холуи тогда, как ни старались, не смогли обнаружить источник утечки информации. Романов же к тому времени получил от Центра новое задание и, уволившись от фаворита, по своему ощущению, следов особых за собой не оставил.

* * *

Дома, прежде чем спрятать листок с "чистосердечным признанием" в тайник, Романов снял с него несколько ксерокопий. Шальная мысль о конкурентах между тем не уходила, продолжала колотиться в голове осенней назойливой мухой.

"А что я теряю? – убеждал он себя. – Баксы с Кострова – журавль в небе, а экс-фаворит хоть заплатит немного, да наличными. Опять-таки преданность ему выкажу. Он хоть отставленный, но, судя по тому, что с госдачи его еще не поперли, из команды, значит, пока не списанный, и кто знает, кем его завтра назначат?"

К госдаче экс-фаворита в Барвихе Романов подъехал затемно.

Небритый, с отечным лицом, экс-фаворит встретил его в большом холле, увешанном картинами художников-авангардистов: летающие по небу среди стай рыб трансформированные дома, цветные линии, похожие на извивающихся червей, перекошенные лица с провалами ртов в окружении ржавых консервных банок и строительной арматуры…

– Теще с женой в самый кайф, а по мне эту блевотину бомжам бы на свалку, – перехватив удивленный взгляд Романова на картины, усмехнулся экс-фаворит. – Какими судьбами, Геннадий Васильевич?

– Дело привело, Борис Иванович, – сдержанно ответил Романов, покосившись на тумбочку с телефоном.

Экс-фаворит понимающе кивнул и молча проследовал на застекленную веранду.

Неотапливаемая веранда была сплошь заставлена дубовыми бочками, а один из углов занимала гора скукоженных от мороза яблок. Экс-фаворит оглянулся на дверь и достал спрятанную в яблоках бутылку водки.

– Теща признает огурчики с помидорчиками и капусту лишь собственного посола, – выудив из бочки по соленому огурцу, пояснил он. – Кулацкая порода, из старообрядцев…

– Свое-то оно безопасней, – вступился за тещу Романов. – За ваше здоровье, Борис Иванович.

– На сколько твое дело потянет? – пошутил тот, хрустя огурцом.

– Почитайте и сами определите, – протянул ему ксерокс "чистосердечного признания" Романов.

Экс-фаворит прочитал и равнодушно пожал плечами:

– Ну, грохнул плешивый журналистку, по нашим временам – не событие. А признание исполнителя?..

Во-первых, по закону это не самое главное. Во-вторых, адвокат Кострова как дважды два докажет, что было оно получено с применением недозволенных методов, что, думаю, так и есть…

Подождав, пока экс-фаворит еще раз выпьет и похрумкает огурцом, Романов, оглянувшись опасливо на дверь, сказал шепотом:

– Виктор Иванович Коробов – ее отец. Тот, из Общего отдела ЦК КПСС. Который ныне дела крутит в Цюрихе. Тот самый, Борис Иванович, смекаете…

Экс-фаворит поперхнулся, застыл с вытаращенными глазами и с огурцом во рту.

– Надо же: на ловца и зверь бежит! – пробормотал экс-фаворит. – Сколько за бумагу просишь?

– Смотря сколько вы из Кострова за нее выжмете.

– Выжимать бабки я – мимо. А почему бы тебе самому Кострову яйца не прищемить?.. Ездишь, что ли?..

– Возможность-то прищемить есть, да не про мою честь. Извиняйте, Борис Иванович, – разочарованно протянул Романов, убирая "чистосердечное" в карман.

– Постой! – сдавленным голосом бросил тот. – Оригинал у тебя есть?

– Ну-у…

– Впрочем, и ксерокса хватит. За сколько сторгуемся?

– Воля ваша…

– Жди тут.

Появившийся через несколько минут экс-фаворит сунул ему нераспечатанную пачку стодолларовых банкнот и выхватил ксерокс, будто боясь, что он передумает отдавать его.