Книга Черная армада - Илья Стальнов

- Такова воля Силы. - Конструкция смирения.

- Слова, враг мой, это всего лишь слова, которые, если не соответствуют истине, пусты и лишены смысла. - Конструкция презрения и иронии. - Сила вот в этих руках.

- Да, вы великие воины. Хоть и коварно, из засады, а не лицом к лицу, но вы справились с отборными воинами Братства. - Конструкция невольного уважения.

- Насчет засады ты врешь. Бились мы честно.

- Ладно, я готов признать это. - Силы рагнита убывали, аура его снова стала неустойчивой и текучей. Пленник использовал сложную замысловатую конструкцию, чтобы выразить гордость, ненависть, вынужденное согласие. - Но будь вы хоть самые сильные воины на планетах миллиарда солнц...

- Возможно, так оно и есть.

- Сумей вы даже выгнать нас с этой планеты, все равно это ничего не изменит. На вас уже опустились крылья смерти. Огневое оружие и защитные поля, техника, боевые порядки - все это не имеет никакого значения. Этот мир наш, и никто не сумеет оспорить это. Даже ваши временные успехи обратятся против вас. Я вижу вашу погибель. Я знаю, что так и будет.

- Что ты имеешь в виду? - спросил я, почувствовав, что рагнит проговорился и выложил нечто действительно важное, имеющее для нас огромное значение.

Пленник с трудом повернул голову и посмотрел на меня. Будто рентгеном просветил и увидел во мне нечто, скрытое от иных взоров.

- А вот и он. - Конструкция злорадства и победы. - Ему будет лучше, чем вам всем.

- Почему?

- Тебя выбрал Казагассс. Тебе не избежать встречи с ним, ибо ты отмечен. Неужели ты не чувствуешь, как шею твою все сильнее стискивают ласковые пальцы Казагассса? Неужели тебе не нравятся легкие объятия смерти? Смерть отдохновение. Смерть - благо. Приближается час Казагассса!

- Конструкция ликования, ненависти и жалости.

- Я ухожу, - прохрипел рагнит. - Придет время, и вы будете завидовать тому, что я ушел легко. Грядет час Казагассса.

Аура рагнита поблекла, затем последовала легкая вспышка - и некая серебристая субстанция устремилась в черный проход иного мира.

Как он сказал - чувствую ли я на шее ласковые пальцы Казагассса? Он совсем близко, и свидание с ним (интересно, с кем?) - дело нескольких часов...

ЛАБИРИНТ. 29 МАРТА 2138 ГОДА

Пещера, в которой лежал труп рагнита, давно осталась позади. Мы вновь петляли в лабиринте, становившемся все запутаннее. Часа через три мне показалось, что мы окончательно заблудились. Здесь просто невозможно ориентироваться. В принципе, используя возможности уникальной памяти суперов, можно найти обратную дорогу, припомнив каждый поворот и изгиб пути. Но как здесь ориентируются цитиане? А они не забывали бодро сообщать, что все хорошо и мы идем к цели.

Несколько раз мы натыкались на идеально круглые туннели, определенно являющиеся творением чьих-то рук (или щупалец - смотря кто их строил). Один раз увидели железяку, похожую на изъеденную временем и водой зубчатую передачу. Еще пару раз натыкались на наскальные рисунки.

- До форта недалеко. Скоро выйдем, - сообщили цитиане.

На привале цитиане вновь запалили костер и расселись вокруг него. На этот раз обошлось без напевов. Они методично жевали свои пищекубики, видать, без особого удовольствия. Впрочем, наш пищеэнерган тоже не отличался изысканным вкусом и крепко осточертел за последние дни.

- Можно попробовать? - попросил Маклин.

- Думаем, можно... - загалдели цитиане.

- У нас схожий метаболизм...

- Наша пища для вас не вредна...

Маклин взял кубик, провел по нему анализатором, внимательно рассмотрел, затем зажал в ладони, пытаясь уловить исходящие от него токи опасности, но вроде не уловил. Только после этого он бросил кубик в рот и стал меланхолически его пережевывать. Потом сделал вывод:

- Удивительная пакость. Смесь навоза и березовой коры. Но безвредно, и энергоемкость, похоже, будет побольше, чем у нашего пищеэнергана. Надо взять на радость нашим "головастикам" кусочек.

- Обязательно, - кивнул Ковальский. - При исследовании можно узнать что-то интересное.

В Асгарде полно всякого барахла, собранного со многих планет Галактики, где побывали наши разведгруппы. Наш исследовательский центр работает день и ночь, не успевая перерабатывать поступающую информацию и исследовать доставленные отовсюду образцы.

Меня, конечно, не особенно волновало, будут ли цитиане рассыпаться в изъявлениях благодарности за жизнь спасенного Дорнста и поблагодарит ли он сам за то, что находится сейчас в так любимом им лабиринте, а не на базе рагнитов. Но все же было интересно. Наконец цитиане решили заговорить на эту тему. И их отношение оказалось совершенно неожиданным. На очередном привале они затараторили:

- Вы отлично сражались с рагнитами...

- Мы никогда не видели ничего подобного...

- Но вы поступили неправильно...

- Вы поставили под угрозу все дело...

- Не понимаю, о чем вы? - удивленно произнес Герт.

- Вам нужно было оставить меня рагнитам... - произнес Дорнст.

- Логический и математический анализ показывает, что шансы победить рагнитов и сбить их боевой глайдер были почти равны нулю.

- Это был очень сильный риск...

- И он не стоил жизни Дорнста...

- Им надо было пожертвовать...

- В следующий раз вы должны сделать именно так...

- А не идти на поводу у непродуктивных эмоций...

- Вы что, утверждаете, что мы должны были оставить Дорнста на съедение рагнитам? - криво усмехнулся Герт.

- Рагниты не едят людей...

- Я имел в виду - отдать им Дорнста.

- Это было бы разумно...

- Но мы должны защищать друг друга! - вспылил Маклин. - Разве для вас ничего не значит жизнь вашего товарища?

- Жизнь товарища значит для нас много...

- Это была бы большая потеря...

- Но успех всех важнее жизни одного из нас...

- И я согласен с этим... - завершил тираду Дорнст.

- Мы так не привыкли, - устало произнес Герт.

- Если друг попал в пекло, сделай все, а вытащи его, не занимаясь подсчетами шансов на успех. Это долг! А кроме того, тогда ты будешь знать, что, когда сам попадешь в пекло, друзья сделают все, чтобы вытащить тебя.

- Нерационально совмещать дело и чувства...

- Это еще как посмотреть, - возразил Герт. - Ну а если речь зашла о рациональности, представьте - рагниты захватывают Дорнста и выбивают из него все, что ему известно о наших замыслах.

- Нет, никто никогда не заставит цитианина сказать то, что он не должен сказать...