Книга Возвращение графа - Эдит Лэйтон

– Джулиана? – Он увидел серый свет и повалился назад, прикрыв глаза рукой. – Уже пора? Так скоро? А я проспал.

– Вот и хорошо. Тебе это было необходимо. – Она подошла к двери. – Надеюсь, Эймиас придет до того, как станет слишком светло.

– Уже устала от меня? – спросил он из-за спины и обнял ее.

– Никогда, – просто ответила она.

Он повернул ее к себе и поцеловал. Она прильнула к нему, чувствуя знакомую дрожь и нарастающую силу его поцелуя. Но он остановился и быстро отступил.

– Хватит! – сказал он, подошел к кровати и сгреб свою одежду. – Эймиас – человек слова, он будет здесь с минуты на минуту, а я должен заботиться о твоей репутации.

Джулиана хихикнула:

– Интересно, если он не придет, я останусь твоим сокамерником?

– Даже в шутку так не говори, – резко сказал он, натягивая через голову рубашку. Потом сел на кровать и стал надевать чулки. – Послушай, ты слишком беспечна. Ты такая спокойная, довольная собой и жизнью. Я в восторге, но это меня пугает. Не забывай, пожалуйста, ты сказала семье, что больна. Следи за своим поведением, пока я не приду за тобой. Пострадай немного, пожалуйста.

Она рассмеялась.

Кристиан надел бриджи, достал кремень, чиркнул им зажег лампу. В камере стало светлее. Он повернулся к ей и увидел, что она улыбается.

– Господи! Где твоя вуаль?

– Ой, забыла. – Она опять засмеялась.

Он подобрал шляпку и подал ей. Она видела его встревоженное лицо.

– Больше не забывай. – Надевая на нее накидку, задержал руки на плечах. – Не говори ни слова, пока снова не окажешься в карете, дома сразу иди в свою комнату. Дай знак Эймиасу, что дошла незаметно. Пошли сыщику записку с тем лакеем или как-то иначе сообщи мне, не успокоюсь, пока не узнаю.

Джулиана посерьезнела.

– А если я не доберусь незаметно? Если кто-нибудь меня увидит?

– Тогда я кого-нибудь пошлю за тобой. Ты ни минуты не должна терпеть их оскорбления. К тому времени я уже выйду отсюда. А если нет, все равно о тебе позабочусь.

Джулиана улыбнулась:

– Не волнуйся, я могу уехать домой. Родители меня поймут.

Он положил руки ей на плечи и посмотрел в глаза.

– Теперь я за тебя отвечаю. Отныне и навсегда, что бы со мной ни случилось. А я всегда выполняю свой долг.

Она застыла.

Кристиан наконец улыбнулся:

– Неужели ты думаешь, я позволю тебя обидеть?

Ее глаза наполнились слезами. Он в двух шагах от виселицы, собственная жизнь ему уже не принадлежит, а он обещает ей безопасность. И все-таки она ему верила.

Оба услышали скрип ключа в двери. Он выдернул шляпку у нее из рук, надел ей на голову, она быстро опустила вуаль. Дверь открылась, и они одновременно повернулись к ней.

– Доброе утро, – поздоровался Эймиас. – Готовы?

– Оба готовы, – сказал Кристиан и, увидев, что страж угрожающе шагнул вперед, добавил: – Но пойдет пока только она. Заботься о ней, брат, как о моей собственной жизни.

Несмотря на беспокойство за Кристиана и напряжение в некоторых местах тела, Джулиана мурлыкала песенку, забираясь в свою кровать в доме баронета.

– И никто даже не заподозрил? – еще раз спросила она у Анни.

– Насколько я знаю, никто, – ответила служанка. – Я всем сказала, что вы в своей комнате, чувствуете себя лучше и утром спуститесь к ленчу. Я боялась, как бы они не вызвали врача. Они уже стали волноваться, особенно сэр Морис.

– Ты бесценная жемчужина, – сказала Джулиана и зевнула. – Разбуди меня за час до ленча, и я буду в порядке. Надо бы хорошенько выспаться, чтобы за столом вести беседу, но я буду усталой и измученной, так что придется выдумать какую-нибудь историю.

Анни, взволнованная, стояла возле кровати с платьем Джулианы в руках.

– Что еще случилось? – Джулиана открыла глаза. – Ты была великолепна. Я тебе обязана, и ты знаешь, что я заплачу.

– Не в этом дело, мисс, я не первый год у вас служу. Но вы уверены, что все в порядке? Я могу позвать врача, или мы вместе к нему сходим так чтобы никто не знал.

Джулиана забеспокоилась и села.

– Зачем? Я плохо выгляжу?

– Нет, мисс, – ответила Анни и протянула хозяйке платье. – На вашем платье кровь.

Джулиана вспыхнула, вспомнив, как они с Кристианом занимались любовью, лежа на этом платье.

– Я ваша личная горничная и, конечно, знаю, когда у вас месячные, – краснея, сказала Анни, – до них еще две недели.

– Я... я знаю... – Джулиана опустила голову. – Но я здорова, честное слово. Я не поранилась. Это все естественно, просто я... мы... то есть...

– О, мисс! – ахнула Анни, широко раскрыв глаза.

– Да, – выдохнула Джулиана. – Все хорошо, Анни, ты же видишь. – Она замолчала и вдруг выпалила: – Видишь ли, у нас скоро помолвка, так что...

– О, мисс! – глаза Анни наполнились слезами.

«Как же ей не плакать?» – подумала Джулиана и прикусила губу. Девушка для нее больше, чем горничная. Как это бывает в дворянских загородных домах, Анни чувствовала себя членом семьи. И теперь была уверена, что помогла госпоже тайком сбежать ночью из дома к мошеннику, негодяю, преступнику, соблазнителю. Анни не знала, что этот мужчина – единственная любовь ее госпожи.

Улыбка сбежала с ее лица. Вернулись все сомнения и страхи недавних дней, к ним прибавился стыд и чувство вины.

Целых полчаса Джулиана убеждала горничную, что все будет хорошо и что она знает, что делает.

А потом сидела на кровати и в отчаянии думала о том, что натворила.

Кристиан не обещал на ней жениться. Не признался в любви, но он мог бы сказать то, что она хотела услышать. В конце концов, так бы сделал любой умный обманщик. Она снова стала сомневаться в том, кто он такой, потому что ничего не знала о его прошлом, кроме того, что он сидел в тюрьме. Он не сказал, что делал после того, и не объяснил, кто же он на самом деле. В его объятиях у нее не возникало никаких сомнений. Она помогла ему прошлой ночью. Но что будет с ней?

О репутации она не беспокоилась. Ее тревожило другое.

Он никогда ничего не объяснял ей начет «брата» Эймиаса, пока имя не сорвалось у него с языка. Может, Энтони – Эймиас вовсе не армейский капитан? Она даже не спросила об этом у Кристиана. Позже, в карете, она была слишком смущена и полна воспоминаний о ночи любви, чтобы спросить самого Эймиаса.

Она также вспомнила, что Кристиан так и не сказал, что не крал подсвечник из Эгремонта. Она на этом не настаивала, она прижималась к нему, уносясь в заоблачные выси.