Книга Скандальная связь - Кэндис Герн

— Совершенно никаких. Я не отношусь к тем женщинам, которые воодушевляют на нарушение приличий, хотя Ридеалш думал по-другому. Признаюсь, мне его не хватает, хотя эти дуэли и были весьма заметной неприятностью.

Неприятностью? Смерть его брата была неприятностью?

Она обманывала его, а он не мог понять этого вплоть до того момента, пока она не произнесла эту фразу.

Лорд Ридеалш был не единственным, у кого не все в порядке с головой.

Ричард встал и поблагодарил хозяйку, а потом удалился так быстро, как только смог. В любом случае он узнал то, что ему требовалось узнать. Артур не сделал ничего, чтобы спровоцировать вызов Ридеалша. Его убил сумасшедший.

А еще говорят, что люди зря теряют жизни на поле брани.

На следующее утро Ричард нанес официальный визит представителю полка и сделал формальное заявление о намерении продать патент. Он больше не желал быть военным.

Уходя, Ричард ощущал такую меланхолию, словно утратил еще одного любимого человека, и в результате чуть было не оставил без внимания оживление в Сент-Джеймсском парке; лишь внезапная вспышка ракеты привлекла его внимание. Он невольно потянулся за саблей, которую больше не носил.

— Это фейерверк, солдат! — Офицер в форме, направлявшийся в квартиры гвардии, усмехнулся, когда Ричард проходил мимо. — Твоя сабля тут не нужна. Сегодня в парке не сражение, и это просто случайная ракета, приготовленная к завтрашнему празднеству.

Теперь Ричард окончательно разглядел оживление, толпы людей вокруг, шатры, расставленные по парку, и изумительный мостик в китайском стиле, перекинутый через канал. Должно быть, все это приготовлено для большого приема, о котором он столько слышал с того момента, как вернулся на землю Англии.

Проходя по месту для гулянья в направлении парка, он раздумывал, не взглянуть ли и ему на приготовления, когда его окликнул знакомый голос:

— Мэллори!

Лорд Кеттеринг подошел сзади и поравнялся с ним.

— Или мне следовало сказать «Данстабл»? С прискорбием услышал о вашем деде. Печально.

— Благодарю, Кеттеринг. Что привело вас к квартирам гвардии?

— Просто я решил еще раз посмотреть, как готовятся к большому приему. Ну и зрелище! А вы? Что привело вас обратно в Лондон?

— Я только что продал мой офицерский патент.

— Ах да, вам пришлось это сделать, поскольку теперь вы получили титул Данстабл и вам больше невозможно играть в солдатики. Ну что ж, войны кончились, и это к лучшему.

Играть в солдатики? Дурак. Хотелось бы ему посмотреть, как весело его сиятельство играет с ротой французских солдат, посылающей ему в лицо залп за залпом, в то время как он кашляет от густых облаков дыма и раздражающего зловония крови и смерти, наблюдая, как его люди падают, придавленные весом своих мертвых лошадей…

— Вы собираетесь присутствовать завтра на празднике? — поинтересовался Кеттеринг.

— Пока не решил. Траур еще не закончился, и я не знаю, уместно ли это. А вы? Вы ведь там будете, верно?

— Не сомневайтесь, уж я ничего не пропущу. Меня ожидает совершенно особенный день.

Ричард огляделся:

— Да, похоже, и впрямь предстоит что-то совершенно особенное.

— Уверен. Но я имел в виду не это. — Кеттеринг понизил голос:

— Я надеюсь, что смогу сделать завтра особенное объявление.

На сердце Ричарда словно камень упал. О нет, только не это!

— Так уж и быть, посвящу вас в тайну. Я попросил леди Уэймот стать моей женой и завтра ожидаю ее ответа.

Вокруг Ричарда словно все померкло.

— И вы, очевидно, рассчитываете на положительный ответ.

Кеттеринг ухмыльнулся:

— Я надеюсь на это. Кроме того — только между нами, — по-моему, я хорошая приманка, на которую она, похоже, поймается. Она может стать маркизой.

— Соблазнительная перспектива, я в этом уверен.

Не говоря уже о состоянии, получаемом вместе с титулом.

Черт! Черт! Черт! Она все еще собирается осуществить свой план и выйти замуж за богатого человека. Если бы только Ричард рассказал ей о своем состоянии, составляющем кругленькую сумму, может, он и сам светился бы от счастья как дурак.

— Вы любите ее, Кеттеринг?

Его сиятельство одарил собеседника снисходительной улыбкой:

— Люблю? Я человек несентиментальный, Данстабл. Она мне нравится, и полагаю, я ей тоже. Более глубокая привязанность появится со временем.

Ричард не мог себе представить даже начала столь прозаического брака без любви. Изабелла — слишком страстная натура, она слишком полна жизни, чтобы на этом успокоиться. Мужчина, которому она лишь нравится, станет для нее несчастьем, а для счастья ей нужен человек, любящий ее до безумия.

Такой, как он, Ричард.

Увы, слишком поздно. Изабелла собирается выйти замуж за этот упрямый образец пристойности. Ричарда так и подмывало рассказать, что он уже был с ней близок, сделать пару намеков на те моменты, в которые она стонет громче всего. Интересно, как Кеттеринг отнесется к тому, чтобы подбирать остатки после другого мужчины?

Ричард ни минуты не сомневался, что в этом случае Кеттеринг нашел бы способ не жениться на ней; его так и подмывало поведать его сиятельству правду… но он не сделал этого. Может быть, если Изабелла выйдет замуж за его сиятельство, они с Ричардом смогут повторить историю ее бабки и его деда, вступив в скандальную связь. И если это единственная возможность заполучить ее, он ею воспользуется.

Вот только Ричарду хотелось большего, много большего.

На следующий день жители Лондона и окрестностей заполонили улицы, ведущие к парку. Движение было таким плотным, что каждый, кто по какой-то надобности шел в противоположном направлении, не мог пройти. Магазины закрылись, театры погрузились в тем ноту. Всеобщее внимание было приковано к празднеству. Ворота парка открылись в два часа, и в них хлынула толпа, состоявшая из людей, принадлежавших к самым разным слоям общества.

В парке гостей ожидали ярмарки, павильоны и даже аттракцион подъема на воздушном шаре, но Ричард не собирался участвовать во всем этом, так как боялся случайно столкнуться с Кеттерингом и Изабеллой. Он не хотел слышать объяснение, которое разобьет его сердце, и поэтому остался в квартире на Тэвисток-стрит в совершенном одиночестве, дав Талли свободный вечер для участия в веселье.

Он пытался занять себя чтением томика стихов, но вскоре понял, что стихи для разбитого сердца — все равно что соль для раны.

Тогда он достал рубиновую брошь и внимательно всмотрелся в нее, однако откровенная сентиментальность вещи возымела тот же эффект, что и поэзия.

Ричард аккуратно завернул брошь и спрятал ее. Пора бы поговорить с миссис Тил об этой вещице, но старушка, вероятно, как и все в Лондоне, находится на большом приеме. Он поедет в Челси ранним вечером, когда она, вероятно, уже вернется домой.