Книга Влюбиться в дьявола - Элизабет Хойт

Подавив раздражение, Рено сказал:

— Я уже тебе говорил, что мне не хочется вспоминать о прошлом. Разве не понятно?

Его ответ прозвучал неожиданно резко, и он подумал, что она, скорее всего, обидится, но Беатриса невозмутимо взглянула на него своими огромными серыми глазами и спокойно ответила:

— Все понятно, только можно мне взглянуть?

Он чертыхнулся, но потом перевернулся на бок, показывая ей спину. Она ойкнула, но не проронила ни слова. Он знал, что картина, которую она увидела, была довольно страшной — вся его спина была в шрамах, длинных грубых, уродливых.

Помолчав, она не удержалась и задала вопрос, который он ожидал услышать:

— Откуда их столько?

Перевернувшись на спину, он закрыл глаза и, помолчав, ответил:

— Это случилось на второй год после того, как я попал в плен. Зима уже кончилась.

— Продолжай, я тебя внимательно слушаю, — прошептала она.

— Наступила весна, охотиться стало намного легче. Медведи и олени ослабели от зимнего голода, поэтому за ними не надо было долго гоняться. Да, все было бы хорошо, но неожиданно я заболел. Меня мучила лихорадка. Я настолько ослабел, что временами терял сознание. Гахо и другие женщины из ее рода ухаживали за мной.

— Но ведь ты выжил. — Беатриса ласково провела пальцами по его волосам и щеке.

— Да, выжил, но после болезни я совершенно ослабел, и тут случилось то, что должно было случиться. — Лицо Рено стало мрачным от нахлынувших воспоминаний. — Гахо ушла из лагеря вместе с другими членами своего рода. Дело в том, что индейцы охотники проводят каждый год особый ритуал, обращаясь к лесным духам о ниспослании богатой добычи. Я был еще не так силен, чтобы отправляться в долгий путь, и остался. Вместе со мной в лагере остались только старики, одна женщина, которая ухаживала за мной, и Састаретци — под каким-то надуманным предлогом. Хотя, как я предполагал, он остался исключительно ради того, чтобы убить меня.

Голос у Рено дрогнул, он умолк, чтобы немного успокоиться.

— То, что я не погиб, задевало гордость Састаретци, он был воином, а для индейца воина нет большей обиды, чем видеть своего врага живым. Зимой, когда все племя голодало и не хватало охотников, Састаретци просто выжидал. Но вот наступило лето, еды стало вдоволь, к тому же я заболел — и Састаретци решил, что наступил удобный момент.

— Он напал на тебя? — замирая от страха, спросила Беатриса.

— Да, однажды ночью он пришел ко мне. Привязанный, ослабевший от болезни, я был целиком в его власти, тем не менее, я отчаянно боролся за жизнь, понимая, что глупо ждать от Састаретци пощады.

— Если хочешь, можешь не рассказывать дальше, — предложила испуганная Беатриса.

— Нет уж, — ответил он. — Если уж начал, надо довести дело до конца, но с одним условием — больше об этом никогда не вспоминать.

Рено явственно ощутил запах медвежьего жира, исходивший от тела и одежды Састаретци, который словно живой вдруг явился перед ним. После короткой паузы Рено продолжил:

— Он вытащил меня и привязал к столбу пыток. Он бил меня палками и резал ножом мою спину, а когда я терял сознание от боли, он дожидался, пока приду в себя, и опять принимался мучить меня. Он собирался меня убить, но прежде хотел насладиться моими страданиями, добиться того, чтобы я молил его о пощаде. Я выжил только благодаря тому, что не издал ни звука, пока он меня пытал. Я выиграл время, и благодаря этому случилось чудо, меня спасли.

— Кто тебя спас? — поинтересовалась Беатриса.

— Гахо. Она неожиданно вернулась. Ей приснился сон, что змея сражается с волком, впивается ему в горло и почти побеждает его. Затем во сне она услышала голос предков, сообщивших ей, что змея не должна победить. Проснувшись, она тут же велела своим соплеменникам собираться в обратный путь. Она успела вовремя: еще чуть-чуть, и было бы поздно. Гахо освободила меня, перевязала раны, накормила, уложила в постель. А на следующий день дала мне в руки нож и предложила поквитаться с Састаретци.

— Ты должен был убить его? — Беатриса замерла, но не от страха, ведь Рено остался в живых, а от гордости за него.

— Да, у меня не было иного выхода. Кроме того, Састаретци тоже хотел покончить со мной. Он мог скрыться в лесу, но предпочел остаться. Мы должны были драться на ножах.

— И ты победил, — утвердительно сказала Беатриса.

— Да, я победил. — В его памяти замелькали подробности этой схватки, его жажда отомстить, одолеть противника, во что бы то ни стало.

— Я рада, что ты убил Састаретци. Я счастлива, что ты остался в живых.

— Да, главное, что я выжил, — мрачно подтвердил он. Если бы он не победил Састаретци, то сейчас не лежал бы в объятиях жены, не наслаждался бы шелковистостью ее кожи и сладким вкусом ее губ. Так что ради выпавшего на его долю счастья стоило пройти через все испытания, преодолеть все препятствия и остаться в живых.

— Ты слишком рано просыпаешься. Неужели сладкие узы Гименея утратили привлекательность для новобрачных? — как обычно, шутливо обратился Вейл к Рено.

Сэмюел Хартли, шедший рядом с Вейлом, фыркнул от смеха. Трое мужчин шли быстрым шагом по одной из фешенебельных лондонских улиц, их поторапливал холодный встречный ветер.

Рено, среагировав на дружелюбное подшучивание, буркнул в ответ что-то нечленораздельное. Несмотря на прекрасное морозное утро, ему совсем не хотелось пока покидать уютную спальню, где так сладко спала жена. А они даже не оценили его жертвы.

— Если нужна помощь, то можешь рассчитывать на нас, — продолжал свою веселую болтовню Вейл. — Например, получить полезный совет, как достичь семейного счастья. У меня по этой части большой опыт.

Он с озорством, ища поддержки, взглянул на Хартли.

— Я тоже мог бы кое-чем поделиться, — ответил Хартли, крепко сжимая губы, явно стараясь сдержать смех.

— Мне приятно слышать подобные откровения от человека, женатого на моей сестре, — резко ответил Рено.

Выражение лица у Хартли не изменилось, но смех, распиравший его изнутри, сразу прекратился.

— Не надо напрасно волноваться, я забочусь об Эмили, как полагается любящему супругу.

— Слава Богу.

— Не надо журить мальчика, — стараясь шуткой сгладить напряжение, вмешался Вейл. — В свое время, когда он ухаживал за Эмили, я задал ему хорошую взбучку.

— В самом деле? — Рено изобразил удивление.

— Он перепутал роли, — с насмешкой заметил Хартли, — это я спустил его с лестницы.

Вейл забавно скорчил физиономию:

— Что-то я не припоминаю, дружище, хотя вижу, как ты пытаешься представить давнее событие в выгодном для себя свете.

— Ну что ж, давай сейчас проверим, — отозвался Хартли, стремясь поддержать шутливый тон, предложенный Вейлом.