Книга Ночной гость - Селеста Брэдли

— Тебе не стоит удивляться, Эппингем. Ты знал, что я никогда не считал тебя достойным наследником. Никчемный мот и пьяница! Нет, ребенок — мой наследник. Или твой первый сын, в случае если этот разочарует и окажется девочкой. И я не позволю моему наследнику так же прожигать жизнь, как ты. Я потрудился на славу, вылепляя твоего брата. Что ж поделать, если он был из бракованной глины. Нет, акт передачи семейной собственности должен был пересмотреть твой дед, и он целиком и полностью согласился, что ты ненадежен. Ты проиграешь все подчистую или распродашь то, что не является неотчуждаемым. Посмотри, что произошло, когда пламя грозило дому. Ты спас всех до единой лошадей, пожертвовав своим наследством ради глупых игрушек. Ты слишком безответственен, чтобы доверить тебе Дарингем. Четыре столетия это поместье было в руках Блэкуортов. Ты погубишь его за четыре месяца.

Джулиан опустил руку и непонимающе уставился на отца. Никчемный? Погубит Дарингем? Он знал, что отец не любит его. Чего он не знал, так это того, что оба они, и отец, и дед, не доверяют ему. Но почему? Какие у них для этого основания? Одно время он действительно водил дружбу с неподходящей компанией. Был частым гостем в домах с дурной репутацией и игорных клубах. Но он всегда жил по средствам, не то, что многие молодые люди высшего света, которые все равно получили свое наследство. У него вообще никогда не было долгов, ибо его расходы никогда не превышали доход.

Будучи в Дарингеме, он прилагал все усилия, чтобы быть хорошим управляющим, хотя, по правде говоря, душа его к этому не лежала. Но никогда ни разу он не повел себя безответственно ни с поместьем, ни с его денежными средствами.

«Он совсем меня не знает», — потрясенно подумал Джулиан. Бесполезно объяснять роль Иззи в спасении лошадей. Наверняка отец уже слышал об этом, но, очевидно, не принял в расчет, как не принимает в расчет своего сына.

Этот человек, являющийся его отцом, понятия не имеет, кто он. Все, что он видит, — это молодого прожигателя, жизни, каким он был в двадцать с небольшим лет. Джулиан закрыл глаза. Какая злая ирония. В течение последних тринадцати лет он изо всех сил старался завоевать отцовское расположение. Старался впустую, ибо мнение этого мужчины о своем младшем сыне сформировалось еще при его рождении. Ни разу на его памяти отец не удостоил его ни, словом похвалы. Теперь Джулиан ясно понимал, что его сумасбродные выходки были просто способом добиться признания от этой холодной статуи, которую он называет отцом.

Остается лишь посмеяться над собой, пусть и горько. Он уязвлен и разочарован, но не из-за потери имения и богатства, а из-за потери отцовского уважения. Уважения, которым он никогда не пользовался. Да, подумал он, «никчемный» — это точно. Все его старания, в конце концов, оказались ни к чему.

С легкой язвительной улыбкой он поднялся со стула, на который потрясенно опустился несколько минут назад. Мгновение постоял, небрежно одергивая жилет и улыбаясь герцогу. Именно герцогу, а не отцу. Нет, он никогда не был по-настоящему отцом Джулиану, да и для Мэини, если уж на то пошло, никогда не был чем-то иным, кроме как холодным мраморным изваянием.

Удостоив герцога лишь горькой сдержанной улыбкой, Джулиан вышел из комнаты, в которой внезапно стало нечем дышать. Иззи. Ему необходимо увидеть ее.

Когда он нашел ее, она руководила распределением мест для гостей за столом в столовой. Дом был наводнен кружащими стервятниками и тявкающими гиенами. Иными словами, здесь собрались все сливки высшего общества. Он поморщился, когда подумал, что большинство из них скажут, когда узнают, что он лишен наследства в пользу своего еще не родившегося сына.

Этот скандал станет пищей для светских сплетников на многие месяцы. Всем известно, что акт наследования имущества в большинстве дворянских родов обновляется каждые несколько поколений. И всем понятно, что собственность и неотчуждаемые ценности сохраняются и передаются старшему мужчине в роду по прямой линии, но закона, утверждающего это, нет.

Когда слухи о лишении его наследства облетят весь высший свет, можно ожидать настоящей волны исправления среди молодых лордов, дожидающихся своих состояний. Джулиан издал резкий смешок. Бордели и игорные залы опустеют на следующие несколько недель, как пить дать.

И, похлопывая себя по карманам и успокаивая себя тем, что получат то, что им причитается, они будут смеяться над ним. Он станет всеобщим посмешищем, этаким клоуном. Безземельный маркиз. Нищий герцог.

Джулиан закрыл глаза. Ему совсем не хочется рассказывать об этом Иззи. Внезапно до него дошло, что все ее потери и жертвы ради него стали напрасными. Злость обуяла его. Злость на себя, на отца и деда, даже на Маршвеллов. Всю свою жизнь Иззи отдавала, а другие брали. Он брал.

И теперь он может предложить ей взамен лишь пустой титул. И даже боится сказать ей об этом. Трус.

С приглушенным проклятием он повернулся и едва ли не побежал, крикнув, чтобы подали коня.

Глава 22

Джулиан поднял глаза, оглядывая пивную, в которой сидел. Глубоко въевшуюся грязь на стенах таверны невозможно было скрыть даже в тусклом свете фонаря. Повсюду вокруг него грубые мужчины пили, чтобы облегчить свою грубую жизнь. Стакан отвратительного бренди стоял нетронутым перед ним. Одного запаха его резкого букета оказалось достаточно, чтобы отвратить его.

Зачем он здесь?

Женщина придвинулась к нему ближе, обхватив руками за шею и нашептывая сладострастные приглашения продолжить их разговор у нее в комнате. Ее запах ударил ему в ноздри: зловонная смесь сильных духов, пота и возбуждения. Она нетерпеливо потерлась об него, резко дохнув ему в лицо, но глаза оставались тусклыми и апатичными.

Бесполезно. Казалось, что Эппингем на самом деле исчез, а Джулиан желал только сладости своей собственной жены. С отвращением он ссадил ее со своих колен, расплатился с кабатчиком и ушел.

Хотелось смыть с себя прикосновения шлюхи, смыть ее запах. Жалея, что ему вообще пришло в голову, приехать сюда, он поскакал прочь так быстро, как только его лошадь и отвращение к самому себе могли его нести.

Поворачиваясь так и эдак перед большим зеркалом, Иззи пыталась разглядеть, не кажется ли ее слегка выступающий живот сегодня больше. Должен бы, ибо произошло нечто чудесное, и она была уверена, что должно быть заметно. Ребенок зашевелился.

Иззи не терпелось поделиться этой новостью с Джулианом. Она надеялась, что малыш не перестанет шевелиться до того, как его отец приедет домой.

Мысль о большой ладони Джулиана, прижимающейся к ее животу, вызвала воспоминания о той ночи в саду. Ее окатило жаром, и она покусала губу. Эти чувства становятся сильнее с каждым днем, и она больше не может отрицать свою естественную потребность в Джулиане.

Она чувствовала, как ребенок внутри ее создает между ними связь. Джулиан нужен ей, и она тоже ему нужна.

Эта новость сведет их вместе. Если он дотронется до нее, она наверняка вспыхнет. Удастся ли ей зажечь и его?