Книга Лекарство от любви - любовь - Ольга Егорова

Однако попытки здравого размышления оказались безуспешными. От ощущения, навязываемого ей интуицией, отделаться никак не удавалось.

И еще и боль – с каждой секундой, по мере того как Варя просыпалась, боль нарастала, перед глазами снова замелькали непрошеные цифры-близнецы, изгнать их не представлялось возможным точно так же, как избавиться от мыслей.

Нет, нужно взять себя в руки. В конце концов, ничего страшного с ней не случилось. Да, Герман понравился ей. И по собственной глупости она вообразила, что понравилась ему тоже. И по собственной глупости, помноженной надвое, она вообразила, что та прогулка в парке будет иметь продолжение. И по собственной же глупости, возведенной в квадрат, она вообразила, что имеет право на что-то рассчитывать…

Понятия не имея о том, что место, на которое она претендует, уже не вакантно. Хотя по здравом размышлении можно было бы догадаться об этом заранее. Тогда не было бы этой боли, этой ужасной боли и обиды, только этого ей не хватало, после стольких месяцев страданий по поводу несложившейся жизни перевернуть страницу и снова начать те же страдания по поводу снова не сложившейся жизни…

Нет, нужно взять себя в руки. Нужно прекратить думать о Германе, нужно смириться с тем, что она просто придумала для себя очередную красивую сказку, не слишком удачно подобрав на роль главного героя Германа, который, увы, уже был занят в другой сказке. В качестве главного героя. Ну, может быть, не главного, однако ситуации это не меняет. Нужно прекратить о нем думать и подумать о чем-то другом…

Вот только о чем? О чем, когда эти проклятые цифры-близнецы так и продолжают стоять перед глазами и нет от них спасения. Варя перевела взгляд на фотографию, надеясь отыскать там забвение, надеясь обмануть собственную память, заполнив ячейку чем-то более красивым и менее прозаическим, чем эти пресловутые цифры.

«До чего хороша», – снова подумала она, испытывая снова все то же странное чувство общности с этой девушкой, которая определенно была ей незнакома. Перевела взгляд на журнальный столик и увидела на нем записку.

Подойдя ближе, взяла в руки крошечный обрывок тетрадного листа в клетку и прочитала слова, написанные незнакомым почерком:

«Варя, я ушел на работу. Приду вечером, если хочешь, дождись меня, в холодильнике есть какая-то еда. Если тебе нужны лекарства, они в аптечке в ванной комнате. Если тебе еще что-то нужно, позвони мне на сотовый…»

Далее шел номер телефона и подпись – Артем.

«Странный он немного», – подумала Варя. Хотя с каких это пор элементарная доброта и участие стали рассматриваться в качестве странности?

И все же ей было стыдно за неудобство, которое она причинила практически незнакомому человеку. Мало того что устроила немую истерику, так еще без зазрения совести напросилась к нему домой, заснула в его кресле. А вот теперь еще имеет гипотетическую наглость претендовать на еду в его холодильнике, на лекарства в его аптечке и на расплывчатое «что-то еще». Нет, так дело не пойдет. Нужно привести себя в порядок и отправляться восвояси, тем более время уже почти десять. Мама наверняка волнуется, да и Никита уже проснулся…

На журнальном столике, рядом с запиской, лежал, олицетворяя немой укор совести, тюбик мази с экстрактом сабельника. Вздохнув, Варя положила его в сумочку, а вместо него положила на столик купюру, равную стоимости этого самого сабельника. Стало немного легче, и она отправилась в ванную.

Проходя мимо открытой двери еще одной комнаты – по всей видимости, это было нечто среднее между библиотекой, кабинетом и спальней, – она краем глаза ухватила уже знакомое лицо, изображенное на очередном портрете. На этот раз фотография в рамочке стояла на столе. Сомневаться в том, что эта красавица с обложки журнала и есть та самая девушка, та самая любовь, лекарство от которой Артем безуспешно ищет уже много лет, не приходилось. Она мысленно согласилась с ним: да, такой трудно найти замену. Эти глаза не отпустят просто так, не растворятся в других – пусть таких же синих, пусть карих или зеленых, обрамленных какими угодно черными, густыми или пушистыми ресницами… Нет, это не тот случай.

В ванной она пробыла относительно недолгое время – как ни странно, тушь на глазах не размазалась, только губная помада местами потускнела. Пришлось совсем удалить ее с губ и, расчесав волосы, снова заплести их в косу. Теперь накрашенные глаза и распущенные волосы ужасно ее раздражали, чего уж говорить о платье, которое было надето, как выяснилось, совсем не по случаю.

Варя вздохнула. Все, можно уходить. Хотя прежде, наверное, нужно было бы поблагодарить Артема и извиниться за беспокойство. Сначала она хотела позвонить, но потом изобрела более простой способ – написать записку. Написать записку и оставить ее на том же месте, где Артем оставлял записку для нее. Звонить почему-то показалось неловко.

Порывшись в сумке, она не обнаружила ни листка бумаги. В блокноте не было ни одной неисписанной страницы, и ей пришлось озаботиться поисками той самой тетради в клетку, из которой Артем выдернул листок, чтобы написать послание для нее.

Ни в комнате, ни на кухне Варя тетрадки не нашла. Зайти в кабинет-библиотеку-спальню сперва постеснялась, и все же, по здравом размышлении, другого выхода у нее не было. Она решила, что пресловутая тетрадка должна обнаружиться сразу лежащей на столе. Но на столе, однако, было девственно чисто.

Ее внимание снова привлекла фотография кинодивы. И снова, уже в который раз, в глубине души возникло странное чувство – как будто с этой юной девушкой неземной красоты они почти что кровные сестры…

Мысленно чертыхнувшись, Варя, уже не думая о приличиях, выдвинула верхний ящик письменного стола. Хоть какой-нибудь огрызок бумаги должен же наконец отыскаться! Хоть старая газета с узкими полями, на которых вполне уместятся несколько слов благодарности…

Бумаги в ящике стола и правда было много. Он был забит ею до отказа, здесь была целая куча листков – тетрадных, в клетку и в линейку, альбомных, листков из блокнотов разного формата. Но все они были заполнены росчерками карандаша или шариковой ручки. Это были рисунки…

Все дальнейшее происходило уже помимо ее воли. Потому что на первом же, самом верхнем листке она увидела лицо девушки. Совсем не то лицо, что видела уже дважды в обрамлении дорогих и стильных рамок. Это была другая девушка. И эта девушка совершенно невероятным образом оказалась похожей на Кристину. Похожей как две капли воды, только здесь, на рисунке, Кристина была моложе. Примерно лет на десять…

Но быть этого не могло, не могло никак, и поэтому Варя отложила в сторону этот странный рисунок и вытянула вслед за ним другой, надеясь отыскать подсказку. И снова увидела лицо Кристины, на этот раз нарисованное шариковой ручкой, нарисованное в профиль.

– Черт, это еще что такое?

Она достала из ящика стола целую кипу листков и принялась перебирать их. Медленно, каждый раз пристально всматриваясь в черты лица девушки, в ее силуэт и каждый раз узнавая в ней Кристину.