Книга Иностранные связи - Элисон Лури

События, которые в другое время привели бы Винни в ярость или уныние, сегодня кажутся лишь неприятными пустяками. Утром пришел свежий номер «Атлантик» с хвалебным отзывом на статью Л. Д. Циммерна, а Винни почти не огорчилась. Бедный глупый Циммерн! Сидит себе в грязном, противном Нью-Йорке и купается в собственной мрачной злобе. Винни представляет эту злобу глубокой, холодной, грязной лужей — точь-в-точь как выложенный камнями бассейн в вольере для белых медведей. Вот Циммерн увяз почти по самый подбородок (в ее представлении — жирный) и не может выбраться. Стоит ему вскарабкаться на скользкий борт, самый большой белый медведь, который сейчас вылез из воды и греется на камнях возле бассейна, бьет его по голове тяжелой лапой, словно мокрой шваброй, и заталкивает обратно в воду.

Денек сегодня чудесный, настроение у Винни отличное, и она щадит профессора Циммерна, не дает ему утонуть. Такая ужасная смерть принесла бы дурную славу Лондонскому зоопарку. Да и медведю пришлось бы несладко — возможно, ему даже грозила бы опасность, узнай смотритель, что его призовой Thalarctos maritimus — убийца. А все-таки славный зверь! Не беда, что он неуклюжий, неповоротливый, а его грубый желтоватый мех не совсем чистый; да и умом он, похоже, не блещет. Зато он такой большой, и морда у него такая славная, веселая, лукавая! По правде сказать, он чем-то похож на Чака Мампсона. Точно такое же лицо было у Чака, когда они на прошлой неделе ходили за покупками в «Харродз», как раз перед его отъездом в Уилтшир.

Это была последняя попытка Винни привести Чака в божеский вид — не только ради него, но и ради себя самой. Если уж ходить с Чаком по Лондону — а ходить они будут немало, — то он ни в коем случае не должен быть карикатурой на американского туриста с Запада, тем более что он уже не турист. Его ковбойский наряд Винни менять не стала, поняла, что это бесполезно, к тому же, как ни странно, в обществе Чак от своего костюма только выигрывает. Ей удалось мало-помалу убедить Чака не таскать с собой столько карт и путеводителей, а фотоаппараты и экспонометры оставлять в гостинице. Винни сказала, что экскурсоводом теперь будет она, а постоянное щелканье фотоаппаратом мешает разговаривать.

Труднее было избавиться от мерзкого полиэтиленового плаща. Объяснять Чаку, какой у него отвратительный плащ, бессмысленно, как в конце концов поняла Винни. Чувство прекрасного у него развито плохо, даже об искусстве он судит почти исключительно по смыслу, а не по красоте форм. (Может быть, думала Винни, точно так же он судит и о ней — ведь для Чака неважно, как она выглядит, ему нравится не смотреть на нее, а ласкать.)

И Винни решила воззвать к его разуму и чувству приличия: отзывалась о плаще пренебрежительно, говорила, что такие носят невежественные туристы и коммивояжеры, сравнила его с занавеской для душа в дешевом мотеле. Но даже когда она в отчаянии сказала, что плащ похож на презерватив, Чака это нисколько не задело.

— Да брось, Винни, — ухмыльнулся он, — что в нем такого особенного? Ясное дело, он неказистый, зато не протекает. И почти новый.

— Неужели? — усомнилась Винни.

— Ага. Я его к турпоездке купил. А к нему конвертик из того же материала, видишь? Можно свернуть и спрятать прямо в карман. Для путешествий — самое то. Хорошо бы и тебе купить такой же.

Увидев его довольное лицо, Винни уж было совсем отчаялась. Оставалась последняя надежда, крайне слабая, учитывая климат Англии. Винни могла рассчитывать только на то, что, если они с Чаком куда-нибудь вместе пойдут, дождя не будет.

А через два дня Чак пришел к Винни обедать и, когда уходил — гораздо позже, с физиономией, довольной пуще прежнего, — забыл у нее плащ. Винни нашла это чудовище в углу гостиной — плащ лежал на ковре, похожий на большую дохлую рыбу. Винни с отвращением подняла его с пола, удивляясь про себя, до чего же он жесткий и при этом склизкий, этот серо-зеленый кусок полиэтилена! Как может Чак, такой привлекательный мужчина, носить эту мерзость? И куда бы ее повесить до следующего его прихода? Только не в чулан в коридоре — в этом уголке без дверей его увидит всякий, кто войдет в квартиру.

Винни втащила дохлую рыбу в спальню, открыла крохотный платяной шкаф и сдвинула в сторону одежду. Хорошенькие светлые блузки, платья, юбки — все из мягких натуральных тканей, — казалось, жались в сторону, подальше от незваного полиэтиленового гостя. Винни уже протянула руку, чтобы их поправить, как вдруг ни с того ни с сего сдернула плащ с вешалки, взяла за шиворот, вышла из дома, спустилась по ступенькам крыльца. Во дворе подняла железную крышку мусорного бака и затолкала плащ внутрь, между зеленым мусорным пакетом и стопкой мокрых газет.

— Тут тебе самое место, — сказала Винни дохлой рыбе. — А если Чак спросит — скажу, что нигде тебя не видела. Пусть думает, что забыл тебя где-то еще.

Как выяснилось, ничего подобного Чак не подумал и не поддался на заверения Винни, что ей ничего не известно о судьбе плаща.

— Нет уж. Я его в четверг у тебя забыл. Спорим, что ты его спрятала!

— Ну что ты! — с улыбкой, как ни в чем не бывало ответила Винни. — С какой стати мне его прятать?

— Ты его на дух не переносишь, вот с какой! — ухмыльнулся Чак.

— Полно, не смеши меня. Лежит себе, наверное, у тебя в гостинице.

— Брось, Винни. Я у тебя его оставил. Позавчера. — Чак заулыбался во весь рот. — Ты его спрятала — по глазам вижу. Меня, старого мошенника, не проведешь.

— Честное слово, не трогала. — Винни смешалась под пристальным лукавым взглядом Чака. — Хотя была бы не прочь.

— Так-так. — Чак заглянул в чулан в прихожей, пошел к Винни в спальню и настежь распахнул дверцу шкафа.

— В самом деле, Чак! — воскликнула Винни, спеша за ним следом. — Видишь ведь, его здесь нет!

— Может быть, и нет. — Чак проверил за дверью спальни и принялся выдвигать ящики комода — заглянет в каждый и снова со стуком закроет. — Ладно, радость моя. Пошутили — и будет. Давай его сюда, а я обещаю в театр сегодня не надевать.

— Нет его здесь больше. То есть и не было.

Чак весь затрясся от смеха.

— Стащила мой плащ! — сказал он. — Вот уж не ожидал! Милая, воспитанная женщина-профессор! Ну и где же он?

— Честное слово, я не… — Но у Винни больше не было сил притворяться. — Мусорщики вчера увезли, — выдавила она наконец. — Туда ему и дорога.

— Красота! И что мне теперь делать, если дождь пойдет?

— Гм… — Кровь бросилась Винни в лицо. — Куплю тебе новый.

— Идет. — Чак снова расхохотался. — Хочешь — купи.

— Только не такой, как эта твоя гадость, — решительно сказала Винни.

— Какой хочешь. — Насмеявшись вволю, Чак крепко обнял Винни.

Очутившись в его объятиях, а потом обняв его в ответ еще крепче, Винни решила, что Чак это не всерьез. Хорошо, если послушается ее совета и купит новый плащ, но вряд ли заставит ее платить, — а если и заставит ради справедливости, то уж не больше, чем стоила дохлая рыба.