Книга Последний сон разума - Дмитрий Липскеров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да какие шапки! – обозлился Митя и скривил рот, показывая желтые зубы.
– А что?
Возникла некоторая пауза, а потом грузчик сказал:
– Это… дочка у меня, того… родилась…
Надо было видеть лицо Светки. Его перекосило, словно инсультом вдарило. Тем не менее она держала спокойствие.
– Поздравляю!
– Не на чем! – отозвался Петров.
– Как не на чем! Такое событие! А кто ж мамашей будет?
– В том-то и дело, – замялся Петров. – Мамаша сбежала…
– О Господи! – всплеснула продавщица руками. – Да как же так!
– А так! Лярва оказалась!
– И что ж ты, сердешный, один с ребенком делать собираешься? В детдом понесешь?
– Нет, – твердо отрезал Митя.
– А что?
– Что-что! Непонятно, что ли!.. Себе оставлю! Выращу!
Светка посмотрела на Петрова глазом пристрастного критика и нашла его в препаршивом состоянии, заросшего недельной щетиной, подванивающего нечистым, и вследствие этого ей было крайне трудно представить грузчика Митю, воспитывающего грудного ребенка.
– Ну-ну… – покачала головой колбасница. – Смелость города берет! А я тут при чем?
– Помощи от тебя прошу!
– Какой? – Светка закатила глаза к потолку. Она любила, когда у нее просили помощи.
– Ну это… Не знаю, чего с ребенком делать… Кормить чем? Одевать как?.. А потом опять же какие-то прививки осуществлять надо…
– Не сможешь ты, Петров, такое дело потянуть! – отрезала женщина.
– Так я тебя и прошу помочь!
– Чего помочь?! – взорвалась Светка. – Ребенка вырастить помочь? Так дети растут годами! Ты думаешь, дурак, о чем просишь?!
Светка ожидала, что на такой ее напор Митя ответит серьезной грубостью, но мужчина находился в своих глубоких раздумьях, а потому развел руками и трогательно спросил:
– А что делать?
– А не знаю я. В детдом сдай!
– Я тебе сдам!
Митя замахнулся на колбасницу, но сдержал себя волево.
– Я к тебе, как к человеку, а ты!..
Продавщице стало стыдно.
– Ну что я могу?
– Помоги хоть одежду купить. Научи, чем кормить!
Она вздохнула:
– Ну с этим поможем, не звери!
– Ну вот и спасибо!
– А мать-то кто была?
– А, – махнул рукой Митя. – Голубка.
– Чего?
– Да так, связь случайная, как птица упорхнула и приплод оставила. А я не могу кровь свою на произвол судьбы бросить!
Колбасница испытала прилив уважения к этому грязному грузчику.
– Как девочку-то зовут?
– Жанна, – ответил Митя и улыбнулся.
– Вырастим мы твою Жанну, – пообещала Светка и пустила слезу.
Митя обнял ее и искренне поцеловал в мягкие губы.
Все сложилось…
Третий ребенок, мальчик, пролежав под сугробом день, лишь к вечеру выбрался из-под снежного одеяла и засеменил ножками в одному ему ведомую сторону.
Он несколько отличался от своих брата и сестры тем, что был худоват и черты лица его были более азиат-ские.
Он шлепал голыми ножками по снегу с полчаса, обежал все Пустырки, лишь котлован миновал стороной, пока не остановился перед дверями пятиэтажного дома, похожего на школу, на фасаде которого была вывешена табличка «Детский дом №15».
Мальчишка был совсем крошечный, к тому же ножки его сильно замерзли; он встал на четвереньки и принялся бодать лысой головой нижнюю часть стеклянной двери, за которой было светло.
– Бум-бум! – раздалось в прихожей.
Воспитательница по фамилии Дикая услыхала чутким ухом это «бум-бум», оглянулась на двери, но никого за ними не обнаружив, отвлеклась от улицы и занялась сбором детей на ужин, который предполагался с минуты на минуту.
Но удары в дверь последовали снова, и Дикая подумала, что это миска для приблудной кошки с помощью ветра стучит в двери.
– Ах, дети! – воскликнула воспитательница, отрывая малолеток от игр. – Сегодня на ужин будет пудинг с изюмом, политый вареной сгущенкой.
– Ура-а-а! – закричали дети, повскакали со своих мест, и у них случилось слюноотделение. Старшие слюни cглотнули, а вот младшие пустили их на слюнявчики.
– Все идем в столовую! – распорядилась Дикая. – Становимся в пары!
Отряд подростков и малышей отправился ужинать, тогда как младенец, вылупившийся из икры, по-прежнему стоял на четвереньках и тыкался головой в дверь.
– Бум-бум!..
Размазывая сгущенку по лицам, дети уплетали пудинг, а повариха Кузьминична выглядывала со своей кухоньки и радовалась детскому удовольствию.
Позже детей уложили по койкам, в доме воцарилась умиротворенная тишина, и повариха отправилась мыть посуду.
Все было под контролем, а потому воспитательница Дикая решила прибраться в игровой, чтобы не заниматься этим с утра.
Она складывала в шкафы плюшевых зверей, всяче-ские танки и машинки, куклы, конструкторы, пока вновь не услышала «бум-бум», на этот раз более настойчивое!
Проверю, решила воспитательница, чтобы стуки более не отвлекали ее от дел.
Дикая открыла дверь и прижала нежные ладошки ко рту, чтобы подавить вскрик.
Стоя на четвереньках, мальчик смотрел, запрокинув голову, прямо девушке в глаза.
– А-у-а-а! – Дикая все-таки не выдержала и завыла от ужаса.
На завывание появилась Кузьминична, но в отличие от Дикой не потеряла самообладания, увидев голого младенца на снегу, а, наоборот, проявила нужную сноровку, наклонилась и вознесла мальчика к своей теплой, пахнущей пудингом груди.
Ребенок под вздохи и охи молодой воспитательницы был внесен в помещение.
– Ах, что же делать? – волновалась Дикая. – Врач уже ушел, а ребенок наверняка обморозился!
– Не волнуйся, милая! – успокаивала Кузьминична, сама вырастившая двоих и работающая в Детском доме почти тридцать лет. – Сейчас мы его тщательно оглядим.
Найденыша положили на стол для пеленания, включили сильную лампу и рассмотрели.
– Выглядит, по-моему, обыкновенно! – констатировала Кузьминична, трогая своей мягкой ладонью тельце мальчика. – Температура вроде нормальная! Видать, только что подбросили!
– Надо милицию вызвать! – предложила воспитательница.
– Зачем?
– Как зачем? Ведь ребенка подбросили!
