Книга Искусство французского поцелуя - Кристин Хармел

После паузы свет вновь упал на Кэти Джонс. Она улыбнулась и эффектно произнесла:

— Леди и джентльмены, Гийом Риш!

Мое сердце забилось как сумасшедшее, когда вспыхнули прожекторы и на сцене появился Гийом. Он был еще привлекательнее, чем прежде: строгая рубашка с оторванными рукавами обнажала его мускулистые руки узкие джинсы соблазнительно обтягивали ноги, волосы были профессионально взъерошены — казалось, он только что проснулся, гладко выбритый и безупречно красивый. Образ дополняла гитара с французским флагом и гитарный ремень с именем Гийома, вышитым кристаллами Сваровски.

Когда зрители взревели от восторга и засвистели, я улыбнулась. Итак, слава Гийома Риша пересекла океан. Люди его обожали. Какая-то девчонка передо мной визжала так громко, что я испугалась, как бы ее не хватил удар. Пусть я больше не работала на «KMG», все же я немного гордилась своей ролью в карьере Гийома. И это было в сто раз приятнее, чем успех тех мальчиковых групп, которым я помогла пробиться в свет.

Музыканты начали играть, Гийом запел первые строки «Города света»… и тут к нему подключился хор голосов из зала. Я была потрясена. Гийом тоже сначала удивился, но потом запел еще проникновенней. Девчонки вокруг меня подпевали стоя — потрясающее зрелище! Я вдруг до боли заскучала по работе с Поппи, по «KMG», по сумасшедшим хлопотам над проектом, который был обречен на успех. Я скучала даже по Гийому.

В конце песни зрители аплодировали стоя. Кэти Джонс подошла к микрофону и пообещала, что после рекламы они с Гийомом поговорят о его невиданном успехе и тяге к странным выходкам.

После короткой рекламной паузы огни в зале снова померкли, и прожекторы осветили зону для интервью, где сидел, скрестив ноги, Гийом. Он потягивал кофе и выглядел очень по-французски. Мое сердце вновь заныло я изо всех сил постаралась не обращать на это внимания.

В зале опять раздались крики, когда Гийом рассмеялся и помахал зрителям свободной рукой.

— Вот это прием! — заметила Кэти, сверкнув фирменной голливудской улыбкой.

— Мне очень, очень повезло, — ответил Гийом.

В зале снова завизжали девчонки, и в знак признательности он помахал им еще раз.

— Многие считают, что дело не в удаче, а в вашем таланте, — сказала Кэти и заглянула в блокнот. — Что ж, ваш дебютный альбом уже вовсю раскупают в Штатах, не так ли?

— Да. Это просто потрясающе, — кивнул Гийом.

Я улыбнулась: наверняка эти слова придумала для него Поппи.

— Я очень признателен, что в Америке слушают мою музыку. Всегда мечтал, чтобы по мне сходили с ума американки.

Снова поднялся девичий визг, и Гийом пустил в зал несколько воздушных поцелуев.

— Обожаю американок, Кэти. Жаль, что вы замужем.

Ведущая снова улыбнулась и покачала головой.

— Что ж, я не могу не спросить про ваши сумасшедшие выходки: вас арестовали за катание на водных лыжах по Сене, заперли в Эйфелевой башне. Это все правда?

Гийом посмотрел за кулисы, откуда, по всей видимости, на него бросала испепеляющие взгляды Поппи.

— Ну, история с Эйфелевой башней — просто недоразумение, Кэти. — Я вздохнула с облегчением. Молодец, придерживается нашей версии! — Нелепая случайность А насчет водных лыж… да, признаю, я немного перегнул палку.

Зрители рассмеялись, и Гийом смущенно потупил глаза.

— Мне просто захотелось покататься.

Он посмотрел на Кэти тем же невинным щенячьим взглядом, каким раньше пытался пронять меня. На публику это подействовало безотказно.

Несколько минут они с Кэти беседовали о Новом сингле, об источниках вдохновения и о предстоящем осеннем турне по Штатам. Затем ведущая заглянула в блокнот и сказала:

— Итак, мне передали, что вы хотите публично извиниться.

Мое сердце на миг замерло, и я подскочила на месте (это далось мне не без труда, учитывая, что половину моего сиденья занимал толстый техасец).

— Да, Кэти. — Гийом напустил на себя пристыженный вид — наверняка он долго тренировался перед зеркалом, чтобы выглядеть как можно трогательнее. Надо признать, это сработало, — Я поступил хреново.

Зрители рассмеялись, а Кэти напомнила Гийому, что на американском телевидении так выражаться не принято.

— Все равно пустят гудок, — сказала она, бросив взгляд в камеру.

— Простите, простите, — извинился Гийом, хотя виноватым вовсе не выглядел. — Дело вот в чем: у меня был прекрасный агент по рекламе, Эмма.

От удивления я раскрыла рот. Мир вокруг меня словно бы замер.

— Она одна умела вытаскивать меня из передряг и при этом нисколько не злилась, — продолжал Гийом.

Из-за грохота, который стоял у меня в голове, я его почти не слышала. Мое лицо побагровело, хотя никто в студии, разумеется, не знал, что речь идет обо мне.

— Каким-то чудом ей всегда удавалось показать меня с лучшей стороны.

— Могу вам только позавидовать, — нашлась Кэти. — Мне тоже пригодился бы такой агент — По залу прошел смешок, и она добавила: — Так в чем дело?

Гийом опустил глаза.

— Ну, видите ли… ей нравился журналист по имени Габриель, и я знал, что он ей нравится.

— О нет, — пробормотала я себе под нос.

Техасец странно на меня покосился. Я этого почти не заметила: мои щеки пылали, ладони вдруг вспотели. Гийом только что заявил на всю страну, что я, как последняя дурочка, влюбилась в журналиста! И от этого мне должно было полегчать?! Я хотела провалиться под землю.

— О, неужели? — Кэти с интересом подалась вперед.

— Да, — робко ответил Гийом.

— Прошу тебя, заткнись, — бормотала я, — пожалуйста, заткнись.

Но Гийом, по всей видимости, меня не слышал. Чего нельзя было сказать о толстяке — посмотрев на меня как на сумасшедшую, он наконец-то отодвинулся на пару дюймов.

Гийом, вопреки моим беззвучным яростным мольбам, спокойно продолжал:

— Понимаете, я уже лет тридцать пытаюсь насолить Гейбу.

Стоп. Что?! Тридцать лет? Что он несет?

— Я, конечно, кретин, но тут я поступил по-настоящему плохо. Это была уже не безобидная шалость. Я все испортил.

— А почему ты уже тридцать лет пытаешься насолить Гейбу? — спросила Кэти.

«Хороший вопрос», — подумала я.

Гийом пожал плечами, и на его лице появилось озорное выражение.

— Да глупости это все. Братское соперничество.

Я охнула. Что он такое говорит?!

— Видите ли, он мой сводный брат, — продолжал Гийом.

— Что?! — вырвалось у меня.

Техасец с тревогой покосился на меня и еще ближе придвинулся к жене.