Книга Джули & Джулия. Готовим счастье по рецепту - Джули Пауэлл

— Так, значит, у губернатора назначено на три пятнадцать? А Блумберг в три сорок пять? Симона говорит, Джулиани тоже хочет присутствовать… Да. Я им передам. Да. — Он беззвучно рассмеялся. — Да. Увидимся. Что случилось?

Это он мне, подумала я. Трудно понять, к тебе обращается Нейт или продолжает бесконечные переговоры по телефону.

— Знаешь, во вторник придет оператор с Си-би-эс…

— Джули, ты же знаешь, что все интервью, которые дает Бонни, нужно предварительно согласовывать со мной, иначе у Гэйба припадок случится. (Во всей нашей компании лишь Нейт называл мистера Клайна по имени.)

— Нет… это не… он… вообще-то, он придет снимать меня.

— Шутишь? Это что, из-за твоего кулинарного проекта?

— Угу.

Лицо Нейта озарила легкая хищная улыбочка.

— Ну здорово! Когда, говоришь, он придет?

— Во вторник.

— Надеюсь, снимать будет не в рабочее время?

— Нет.

— Нормально. Только пусть не снимает того, чего не следует. Сама знаешь — контракты.

— Да. Конечно.

— И документы, и еще экран твоего монитора.

— Да.

— А еще приемную и логотип компании. И не упоминай, где работаешь. Да, и ни слова о «правительственной бюрократии» и прочем, договорились? На своем сайте можешь писать что угодно, там это выглядит смешно, даже очень смешно, правда. И знаешь, Джули, будь поосторожнее в выражениях. О’кей?

— Ммм… о’кей… спасибо. — Я направилась к выходу.

— Да, и еще… Постарайся, чтобы мистер Клайн не видел этого твоего оператора. Сама знаешь. А то ему станет интересно, что там у тебя за блог. — При этом он пальцами изобразил кавычки. А ведь и правда, слово какое-то глупое.

Каждый раз, отправляясь в «Дин & Делука» (он же «Гастрономический бутик Антихриста»), я даю клятву: больше сюда ни ногой! Часто я произношу эти слова даже вслух, пробираясь сквозь толпу богатеньких идиотов, которые выстраиваются в очередь за икрой по сто пятьдесят баксов, по баснословным ценам покупают суши на пластиковом подносике и восторгаются разнообразием сортов зеленого чая. Мало того, они покупают кофе с круассанами, а чтобы покупать кофе с круассанами в «Бутике Антихриста», надо быть конченым ослом.

Вдоволь повозмущавшись, я направляюсь в винный бутик «Астор», где покупаю три бутылки вина, затем в «Дуан Рид» за шампунем, кондиционером и зубной пастой, после чего тащусь в «Петко», где беру десятикилограммовый мешок сухого кошачьего корма, штук двадцать банок кошачьих консервов, десятикилограммовый мешок наполнителя для кошачьих туалетов и четыре мышки для ручной змейки Зузу. На обратном пути с трудом волоку хозяйственную тележку, с какими ходят сумасшедшие бабульки. Я купила ее в первый год своего пребывания в Нью-Йорке, еще до того, как поняла, что с такими ходят лишь сумасшедшие бабульки, но продолжаю ею пользоваться, потому что уверена, что рано или поздно сама превращусь в такую вот сумасшедшую бабульку. И со всей этой поклажей я отправляюсь на фермерский рынок на Юнион-сквер, где при виде ведра с огромными ветками кизила — а именно цветами кизила был украшен наш с Эриком свадебный торт — решаю прикупить одну веточку.

Лишь спустившись в метро со старушечьей тележкой, набитой кошачьей едой, наполнителем, тремя винными бутылками, шестью телячьими отбивными, четырьмя мышами, шампунем, кондиционером, зубной пастой и цветущей веткой кизила с меня ростом, я понимаю, что, возможно, идея покупать все это была не так уж и хороша. Надеюсь, что пассажиры, которых отхлестает по щекам моя кизиловая ветка, окажутся туристами, для которых шок от нью-йоркского метрополитена будет достаточно сильным, чтобы треснуть меня в ответ.

Разумеется, все вышеперечисленное и является причиной, по которой оператор Си-би-эс так жаждет сопровождать меня в походе за покупками.

Во вторник, в пять тридцать вечера, я почти закончила работу, остались только Очень Важные Контракты, которые юридический отдел подготовил Бонни на подпись. А я не успела передать их, поскольку она находилась на Очень Важном Совещании последние два с половиной часа. Оператор суетится возле меня и снимает мои рабочие будни. В пять сорок я собираюсь выключить компьютер, но тут приходит Бонни.

— Где контракты?

— Вот, пожалуйста, — говорю я, протягивая ей контракты с видом заправской секретарши. Оператор Си-би-эс снимает все это на камеру. Бонни недоуменно смотрит на него — в общих чертах я объяснила ей, что здесь происходит, но она явно не поняла.

— Где сопроводительное письмо? В юридическом отделе должны были подготовить черновик.

В первый раз слышу.

— Черт!

Бонни раздраженно смотрит на оператора.

— Может, выключите на минутку?

Оператор Си-би-эс не заснял, как я бегала в юридический через весь коридор, и как выяснилось, что юристы все поголовно сейчас на другом и тоже Очень Важном Совещании, и как я трясла какого-то стажера, пытаясь втолковать ему, что письмо нужно именно сейчас, и как выяснила, что нужно три копии контрактов, а не две, и как я крыла матом копировальный аппарат, у которого именно сейчас закончился картридж, и как дурным голосом произносила страшные угрозы, связанные с выбрасыванием вице-президентов из окна двадцатого этажа в глубокие зияющие ямы с арматурой и бульдозерами. И очень жаль, что не заснял, потому что, кроме этого, ничего интересного в тот вечер не произошло.

Полагаю, в Си-би-эс снизошли до меня лишь потому, что я — не стесняющаяся в выражениях истеричка со склонностью к мизантропии, у которой вечно все не так, ну совсем не так, как надо. Поэтому знали бы вы, как мне было жаль, когда катавасия с контрактами разрешилась, камера включилась и с этого момента все пошло как по маслу! Погода не была ужасной, и ни одного злобного лица на улице. В турецкой лавке нашлось все, что мне было нужно, даже очень редкое датское масло по восемь баксов за фунт. (Джулия Чайлд не слишком-то заморачивается качеством ингредиентов; именно этим она поначалу меня и привлекла. Но когда она пишет «масло лучшего качества», пожалуй, это неспроста.) Покупки мои были не такие уж и тяжелые. В метро не было давки, и поезд пришел сразу. При виде оператора с камерой на плече, который снимал меня то сбоку, то забегая вперед, прохожие уступали нам дорогу. Какой-то парень в метро даже начал ко мне клеиться, видимо, решив, что я важная птица, раз хожу в сопровождении оператора.

Дома нам с Эриком прикрепили микрофоны. Под почтительное жужжание камеры мы с невозмутимым видом потягивали вино, резали лук-шалот и помешивали варево на плите, как будто не было никакого объектива, нацеленного нам прямо в лицо. Без малейших усилий я неожиданно научилась разговаривать без мата. На меня снизошло спокойствие, и ужин я приготовила почти без суеты. На ужин были креветки бер-блан, то есть морские гады, залитые тремя четвертями фунта расплавленного датского масла, и спаржа с горчичным соусом, а спаржа всегда впечатляет. Я чувствовала себя знаменитым шеф-поваром и жуткой врушкой. Мне так хотелось, чтобы случился какой-нибудь катаклизм, чтобы масло загорелось или еще что-нибудь. И мне повезло все четверо впали в шок — оператор, звукооператор, продюсер и корреспондент по имени Мики, увидев, как я вбухала в соус три четверти фунта масла, так что жаловаться было не на что. Они планировали снимать нас три вечера подряд и отснять пятнадцать часов материала. Это показалось мне странным и даже несправедливым. Судите сами: на моих глазах компания Си-би-эс выбрасывала на ветер целое состояние, чтобы смонтировать пятиминутный сюжет о тридцатилетней секретарше из Квинса, которая готовит французскую еду. В то время как у себя на работе я не сумела выбить у финансового отдела десять баксов на вчерашнее печенье для собрания Комитета по культуре. Ну да ладно. Первые два дня съемок прошли на отлично, хотя по непонятной причине я очень устала, а на третий день в Йеле произошел взрыв, и оператору пришлось срочно отправиться туда. Вернулись они в следующий вторник. В тот самый вторник, когда по телевизору показывали самую последнюю серию «Баффи — истребительницы вампиров». Можно пропустить многое, но пропустить финал «Баффи» — нельзя. А я пропустила.