Книга Прежде чем ты уснешь - Лин Ульман

Все встали перед камерой. Посередине — Рикард, он обнимал Юне и Сельму, дети стояли впереди, прижавшись к маме.

«Улыбнитесь!» — сказала девушка, приготовившись нажать на кнопку.

«Улыбаемся!» — прокричал Рикард.

* * *

Время близится к шести. За окном стемнело. Сейчас мы с Сандером пойдем на улицу, чтобы зарыть в землю клад. Мы собираемся зарыть его недалеко от дома, в маленьком парке. Я нашла коробку из-под обуви. Мы положим туда вещи, которые нам нравятся.

— Не хочу, чтобы наш клад пролежал в земле пять тысяч лет, — говорит Сандер.

— Да уж. Это совсем ни к чему.

— А сколько он там пролежит? Когда мы его снова откопаем?

— Ну, можно через год, за несколько дней до следующего Нового года.

— Давай.

Мы кладем в коробку фотографии Жюли с Александром, Сандера и мою.

Я добавляю туда старый снимок, на котором Рикард, Юне, Сельма и Элсе с Анни стоят перед капсулой Купалой. Вообще-то, мне не хочется с ним расставаться, даже всего на один год. Красивая фотография. На ней все такие веселые. Но Сандер сказал, что для того, чтобы клад был настоящим, в нем обязательно должны быть ценные вещи.

Мы кладем в картонку сто крон. Сандер расстается со своей пробкой, которую носил в ранце. Из кухонного шкафа Сандер достает открывалку, ложку и зеленую салфетку. Все это он тоже кладет в коробку. Я спрашиваю, стоит ли положить туда его рисунок, тот, на котором «Манчестер юнайтед» играет с «Ювентусом». Сандер считает, что стоит. Потом мы находим книжку, которая нравится нам обоим, — «Шляпа волшебника» Туве Янссон — и тоже отправляем ее в коробку. Я кладу туда же диск Этты Джонс (старые записи), папино письмо, локон Анни, который храню с самого детства. Я говорю Сандеру, что он должен выбрать один из своих футбольных стикерсов. Самый хороший. Тот, что с Деннисом Бергкампом.

Сандер отказывается.

— Тогда это будет не настоящее сокровище, надо класть только то, что тебе и вправду очень дорого, — говорю я.

— Может, вообще не будем ничего зарывать? — тихо спрашивает Сандер, держа в руках свой самый любимый стикерс.

— Почему же не будем? Мы ведь через год снова все откопаем.

— А вдруг кто-то найдет наш клад раньше, чем мы его откопаем?

— Придется рискнуть.

Сандер бережно опускает стикерс в коробку.

Мы одеваемся потеплее. На улице идет снег. Он больше не тает, он так и остается лежать на земле. Я надеваю теплую куртку, шарф и сапоги. На Сандере стеганые штаны, пуховик и сапоги на меху. В руках у меня лопата. Сандер несет коробку. Мы спускаемся по лестнице и выходим во двор. Кошка так и сидит у подъезда. Увидев нас, она фыркает. Затем встает и направляется вслед за нами по тротуару.

На улицах почти никого.

Мы входим в парк. Вокруг темно, фонари не горят. На мгновение мы останавливаемся. Кошка проходит мимо и оборачиватся; увидев, что мы стоим, она садится на землю и начинает облизывать лапки.

— Ой, как здесь темно, — говорит Сандер.

— Боишься темноты?

— Нет, — отвечает он. — Ну, может быть, совсем чуть-чуть.

Сандер нащупывает мою руку, и мы идем дальше. Кошка следует за нами. Мы заходим в глубь парка, из-за снега все вокруг кажется немного светлее. Мы идем и идем, все дальше и дальше, и наконец видим перед собой ель, большую красивую ель, почти рождественскую.

— Здесь! — говорю я. — Здесь и зароем.

— Нет, — возражает Сандер. — Здесь не будем. Давай зайдем подальше.

— Хорошо.

Мы проходим еще немного. Находим новую елку.

— Здесь! — говорит Сандер. — Зароем их здесь.

— Нет, — отвечаю я. — Давай еще немножко пройдем.

Мы углубляемся в парк, темнота окружает нас, но мы идем все дальше и дальше.

— Может, возле этого дерева? — спрашивает Сандер.

Кошка уже уселась на землю.

— Хорошо, — говорю я, еще раз обматывая шарф вокруг шеи. Начинаю копать.

Я всаживаю лопату в промерзшую землю. На конце остается тяжелая горка снега. Я продолжаю копать. Снег вокруг ямки покрывается комьями земли. Я прошу Сандера сказать мне, когда яма будет достаточно глубока. Он не отвечает. Стоит, держа в руках коробку из-под обуви, и смотрит на землю.

— Ну что, хватит? — спрашиваю я, глядя на него. Шея у меня вспотела.

— Нет, давай еще чуть-чуть.

Я копаю дальше.

— А теперь?

— Теперь как раз, — говорит он. — Глубже не надо.

Мы кладем коробку в яму. Смотрим.

— Вот намокнет она там и сгниет, — говорит Сандер.

— У меня есть пакет, — отвечаю я. — Совсем забыла. — Я достаю из кармана куртки пакет. — Может, нам тоже написать какое-нибудь послание? На случай, если сокровища случайно раскопают.

— А что мы там напишем? — спрашивает Сандер.

Я достаю из кармана брюк карандаш.

Мы пишем: «В коробке лежат сокровища. Их нельзя трогать, пока Карин и Сандер не вернутся, чтобы их откопать».

— Идет? — спрашиваю я.

— Идет, — отвечает он.

Я убираю коробку в пакет, Сандер кладет ее в яму, я зарываю.

Мы еще немного стоим, глядя на холмик земли. Потом вырезаем на стволе небольшую метку — на случай, если забудем, где зарыли клад.

На обратном пути Сандер спрашивает:

— Ты не забыла, что мне можно не ложиться, пока мама не позвонит?

— Нет, Сандер, не забыла.

* * *

Мы сидим за кухонным столом и ужинаем. Едим бутерброды с бананом и пьем горячий шоколад. Раздается телефонный звонок, мы оба вздрагиваем. Переглядываемся.

Я встаю. Смотрю на часы. Скоро девять. По-моему, рановато, хотя…

Беру трубку.

Это папа.

— Привет! — говорит он.

— Привет! — отвечаю я.

— Ну что, уехали?

— Да, еще утром.

— А ты чем занимаешься?

— Мы с Сандером ужинаем, а ты?

— А я дурака валяю. Жду, пока фильм начнется.

— Он же в десять начинается. Я тоже его буду смотреть.

— А можно, я у тебя посмотрю? Мне как-то одиноко. Ингеборг не хватает.

— Сандер тоже будет смотреть.

— Да?

— Конечно, приходи.

— Хорошо, я уже выхожу. Через полчаса буду.

— Давай.