Книга Война и миф - Михаил Зыгарь

Но эти картинки никто не замечает. У входа в два ряда сидят серьезные мужчины и женщины. Старичок в костюме с ультрафиолетовой лампой осматривает руки всех входящих. Блондинка средних лет выдает бюллетени. А потом молодой парень прыскает спреем каждому пришедшему на указательный палец – чтобы никто не смог проголосовать дважды. В детском саду расположен избирательный участок № 7 города Белграда.

Вдруг комиссия оживляется. К участку подходит седоватый мужчина с супругой в больших солнечных очках. За ними скромно следуют их сын с женой. Старушки бросаются пожимать руку подходящему мужчине, подросток берет автограф. Это Томислав Николич, руководитель Сербской радикальной партии. Лидер этой партии Воислав Шешель уже несколько лет сидит в гаагской тюрьме – трибунал по бывшей Югославии обвиняет его в военных преступлениях. Но на многих стенах в Белграде аккуратно выведено краской: «Шешель – сербский герой».

Ультранационалисты Шешеля и Николича выиграли прошлые парламентские выборы, получив 27 % мест в парламенте, но ни одна партия не согласилась войти с ними в коалицию. Теперь их предвыборный лозунг: «50 % плюс твой голос» – радикалы надеются сформировать правительство самостоятельно.

Николич заходит в детский сад, любезничает с комиссией и позволяет обрызгать свой палец спреем.

– Мы одержим победу. Сербия должна идти своим путем, и никто не должен вмешиваться в наши дела, – уверенно говорит он, опустив бюллетень. – Мы не вмешиваемся в дела Евросоюза, зачем же они вмешиваются в наши? Нам поможет Россия, – многозначительно добавляет он.

– Какой помощи от России вы ждете? – спрашиваю я. Томислав Николич вроде бы знает русский, но отвечает по-сербски.

– Россия – наш стратегический союзник. Она всегда нас поддерживала и сейчас не допустит того, чтобы у нас отняли Косово.

Европейские журналисты окружают лидера сербских националистов со всех сторон, спрашивая, стоит ли Европе опасаться их победы и согласятся ли радикалы когда-нибудь с независимостью Косово. Томислав Николич не знает английского, но отвечает им по-сербски, что опасаться не стоит, но независимости Косово радикалы не допустят.

Я подхожу к сыну лидера националистов, скромно стоящему в сторонке.

– Очень приятно, меня зовут Бронислав, а это моя жена Милана, – смущенно улыбается он. – Мы очень рады видеть здесь журналиста из России.

Его жена кивает и переспрашивает:

– Вы прямо из самой Москвы?

В отличие от Томислава Николича, они говорят по-английски, а русского не знают.

– Я думаю, что мы победим, но не уверен, что удастся сформировать коалицию. Могут возникнуть проблемы, – Бронислав смущается еще сильнее. Он явно не так радикален, как его отец.

Но тут к нему на подмогу подбегает один из молодых убежденных националистов.

– Вы из России? Отлично. Меня зовут Боян.

Он крестится и уверяет меня, что их партия победит.

– Мы никогда не позволим забрать у нас Косово. Это наша земля. Вот у вас есть Чечня, но вы же ее никому не отдаете. И американцы не смеют ее у вас забрать! А почему они забирают у нас Косово?

– Но в Косово уже почти нет сербов. И многие страны готовы признать его независимость. Как вы сможете удержать его?

– Это наша земля! Мы не хотим войны. Но просто так мы ничего не отдадим. Мы будем бороться. Мы гордый народ и не позволим иностранцам отнимать нашу территорию, – он говорит все быстрее и быстрее, так, что я перестаю его понимать.

Сторонние наблюдатели

– Ультранационалисты могут получить много больше, чем дают им соцопросы. Согласно опросам, у них около 30 %. Но многие люди стесняются говорить, что проголосуют за радикалов, – говорит глава миссии наблюдателей ПАСЕ, польский депутат Тадеуш Ивинский. – Их победа может оказаться угрозой для тех процессов, которые шли в Сербии в течение последних лет. На 100 % она затормозит процесс европейской интеграции. Национализм и патриотизм – это разные вещи. В Европе понятие национализма воспринимается не слишком положительно. Национализм может нанести большой ущерб, если он переходит в изоляционизм и шовинизм.

Тадеуш Ивинский полиглот. Он говорит на 15 языках, в том числе на русском и сербском, но скромно отмечает, что это совсем немного – в мире их несколько тысяч.

Российские наблюдатели с его оценкой в общем-то согласны.

– Радикалы, чего доброго, могут получить половину всех голосов. Это был бы идеальный вариант, – с радостью говорит глава российской миссии наблюдателей, вице-спикер Госдумы Сергей Бабурин. К сербским ультранационалистам он испытывает личную симпатию.

– Это партия, которая выступает против НАТО и за российские интересы. Мы с Шешелем давние партнеры. Еще в 2002 году, а может, в 2001-м мы подписали тройственный пакт о сотрудничестве: Сербская радикальная партия Шешеля, украинская Прогрессивно-социалистическая партия Натальи Витренко и «Народная воля» Бабурина.

– А Ле Пена не было?

– Ну, не подвернулся. Иначе подписали бы вчетвером. Причем получилась сюрреалистическая ситуация: мы подписали соглашение на английском языке в Багдаде! Лидеры трех славянских партий, ни один из нас не знает английского языка. Но в Багдаде не было машинки с кириллицей. Пришлось переводить на английский. Ну, не на арабский же!

Сейчас Сергей Бабурин возглавляет официальную российскую делегацию депутатов Госдумы. Встречаясь с лидерами политических партий, он с гордостью рассказывает, что Дума недавно приняла заявление, требующее прекращения работы Гаагского трибунала и возвращения всех подсудимых на родину. А еще о том, что Россия поддержит любую позицию Сербии по Косово – «главное, чтобы Сербия сама не отказалась от него».

Перед нынешними выборами все сербские партии заявляли, что они против независимости Косово.

– Реально, конечно, Косово потеряно, – признается Сергей Бабурин. – О чем говорить, если в радиусе нескольких десятков километров от Косова поля нет ни одного серба? Но почему вопрос Косово стал самым главным на выборах? Реально воевать за Косово были готовы только радикалы. И остальные партии, чтобы размыть их позиции, сказали, что и они тоже за Косово. Спекуляции о Косово стали знаменем для всех. И на фоне остальных радикалы стали выглядеть менее решительными.

– А радикалы все еще готовы воевать за Косово? – спрашиваю я.

– Да нет. Те, кто были готовы и говорили об этом публично, сейчас или в Гааге, или на том свете, или в розыске. Армия разгромлена. Им сегодня уже нечем воевать.

– Но что значит воевать? Выгонять из Косово албанцев?

– Как можно воевать? А как воюют? Берешь автомат, идешь и захватываешь свой дом. И никого туда не пускаешь. Но они уже не готовы. Даже беженцы – и те смирились. Несколько лет назад я приезжал сюда, а сербские политики меня спрашивали: «Ну что, мы не можем воевать за Косово, а вы будете?»