Книга Мастер - Бернард Маламуд

— Шмуэл, пока я в обморок не упал от волнения — откуда вы узнали, что я в тюрьме?

Шмуэл нервно возил ногой. Не танец, нет, но очень похоже на танец.

— Откуда я узнал, он у меня спрашивает. Узнал и узнал. Я знаю. В прошлом году в еврейской газете было, что в Киеве арестовали еврея за убийство христианского мальчика, и я сам себе думаю, кто бы это был тот несчастный еврей, ох, это мой зять Яков. И потом, уже через год, вижу твое имя в газете. Один фальшивомонетчик, его фамилия Гронфейн, заболел на нервной почве и стал повсюду ходить и рассказывать, что Яков Бок сидит в Киеве, в остроге, за убийство христианского мальчика. Он сам его видел. Я пробовал найти этого человека, но он куда-то пропал, и кому хочется надеяться, те надеются, что он жив. Яков, может быть, ты не знаешь, но сейчас кошмар что творится по всей России, и, по правде тебе сказать, евреи перепуганы до смерти. Мало кто тебя знает, и некоторые считают, это подделано и такого человека вообще нет, а все придумали гои, чтобы бросить тень на евреев. В штетле, кто тебя недолюбливал, говорят, так ему и надо. Другие тебя жалеют, и они хотели бы помочь, но как ты поможешь, пока нет обвинительного заключения. Когда прочел про тебя в еврейской газете, я сразу же написал тебе письмо, но мне его вернули — «Такого заключенного нет». Еще я послал тебе посылочку, ничего особенного, так, кой-какие мелочи, но ты ее получил?

— Отраву я получил, а не посылочку.

— Я пытался пробраться к тебе, тебя повидать, но кто мне позволит, и вот я сделал профит на этой свекле и я встретился с братом Житняка.

— Шмуэл, мне очень неудобно из-за ваших сорока рублей. Это же такие деньги, а что вы за них имеете?

— Что такое деньги? Я пришел тебя повидать, а если это на метр вымостит мне дорогу в рай, уже я неплохо вложил капитал.

— Бегите, Шмуэл, — заволновался мастер, — уходите, пока не поздно, не то они вас пристрелят, глазом не моргнут, и все свалят на еврейский заговор. Если так случится, мне конец.

— Я бегу, — сказал Шмуэл, скрипя суставами пальцев перед тощей грудью, — но сначала ты мне скажи: почему тебя обвиняют в таком страшном преступлении?

— Почему обвиняют? Да потому что я идиот. Работал на хозяина завода в запрещенном участке. И еще там жил, и ему не сообщал, что у меня еврейские бумаги.

— Теперь ты видишь, Яков, что случается, когда ты сбриваешь бороду и забываешь своего Б-га?

— Только не говорите вы мне про Б-га, — сказал Яков горько. — Я слышать о нем не хочу. Чем больше он тебе нужен, тем он дальше оказывается. Я сыт по горло. О моем прошлом не вам мне рассказывать, но что я пережил с тех пор, как мы в последний раз виделись… — Но тут ему изменил голос.

— Яков, — заговорил Шмуэл, сжимая и разжимая свои неугомонные руки, — не зря мы евреи. Без Б-га мы жить не можем. Без завета мы давно бы были вычеркнуты из истории. Пусть это будет тебе уроком. Он все, что у нас есть, и кому надо больше?

— Мне. Я могу принимать несчастья, но не вечно же.

— За несчастья ты не хули Б-га. Он дает нам пищу, но мы сами должны ее стряпать.

— Я хулю его за то, что его нет. А если есть, так он на луне или среди звезд, только не здесь. Лучше не верить, не то ожидание делается сплошной мукой. Я не могу услышать его голос, и никогда не мог. Не нужен он мне, раз он не является.

— Кто ты такой, Яков? Сам Моисей? Положим, ты не слышишь его голос, так значит, подай ему свой. «Где поднимается молитва, там спускается благословение».

— Скорпионы спускаются, и бичи, гром, град, огонь, и еще дерьмо. Вот почему не нужна мне эта помощь от Б-га, хватит с меня русских. Да, когда-то я с ним говорил и сам себе отвечал, но какая польза от этого, если я так мало знаю, во-первых? Раньше я время от времени ему напоминал об условиях моей жизни, моих трудах, несчастьях, ошибках. В редких случаях я сообщал ему небольшие приятные новости, но что бы я ни говорил, он ничего не отвечал. Раз так, теперь я тоже буду молчать.

— Гордый человек глух и слеп. Как он может услышать Б-га? Как он может его увидеть?

— Кто гордый человек, кто? И чем я таким могу гордиться? Что родился без родителей? И никогда прилично не жил? И моя неродяшая жена убежала с гоем? И когда убили в Киеве мальчика, из трех миллионов евреев в России арестовали меня? Так что я не горжусь. Если Б-г существует, я с удовольствием его выслушаю. Если ему не хочется разговаривать, пусть он откроет мне дверь, я выйду. У меня ничего нет. Из ничего вы не получите ничего. Если ему от меня что-то надо, пусть сам сперва мне подаст… ну, не помощь, так знак хотя бы.

— Не знаков проси, а милости.

— Я много чего просил, и я не получил ничего. — Мастер вздохнул и заговорил в самый глазок: — «В начале было Слово», но это не его слово. Я так теперь на это смотрю. Природа сама изобрела себя, и человека тоже. И все на свете было всегда. Так говорит Спиноза. Кажется невероятным, но, возможно, и правда. Все сводится к тому, что или Б-г — наша выдумка и ничего он с этим не может поделать, или он — сила природы, но не истории. Сила — это вам не отец. Он холодный ветер, а хочет-старается быть потеплей. По правде сказать, я списал его со счетов.

— Яков, — заговорил Шмуэл, тиская руки, — не говори так. Не ищи Б-га в неправильном месте, ищи в Торе, в законе. Вот где надо смотреть, а не в дурных книгах, которые отравляют твои мысли.

— Насчет закона, так он придуман людьми, и он не так чтобы очень, и какой мне толк от него, если царь им не пользуется? Нет, раз Б-г мне отказывает в простейшем уважении, я настаиваю на справедливости. Поддержи закон! Порази царя своей молнией! Освободи меня из застенка!

— Справедливость Б-жья воссияет в конце времен.

— Я уже не такой молодой, я не могу ждать так долго. И те евреи не могут, которые бегут от погромов. Сейчас происходят убийства многих тысяч, и то ли еще будет. Б-г считает звезды в небе, а где речь о людях — я только и знаю, что один плюс один. Шмуэл, лучше мы оставим эту бесполезную тему. Какой смысл спорить через узкую щелку, когда вы еле видите часть моего лица в темноте? И вам скоро уходить, а мы зря тратим время.

— Яков, — сказал Шмуэл, — Он изобрел свет. Он сотворил мир. Он создал нас обоих. Истинное чудо есть вера. Я верю в него. Иов сказал: «Вот, Он убивает меня, но я буду надеяться».[31]Он еще много чего говорил, но и этого хватит.

— Чтобы выиграть свое идиотское пари у дьявола, он перебил всех слуг Иова и его невинных детей. За одно это я его ненавижу, не говоря про десять тысяч погромов. Ах, и зачем вы меня заставляете молоть ерунду? Выдумка этот ваш Иов, как и сам Б-г. И лучше о них не будем. — Он уставился на менялу одним глазом. — Простите, что я огорчаю вас за ваше дорогое время, Шмуэл, но вы мне поверьте, трудно быть свободномыслящим в этой жуткой камере. Я говорю так без гордости и без радости. Но какой бы он ни был у человека, рассчитывать приходится только на свой рассудок.