Книга Жестокие цинковые мелодии - Глен Кук

— Не умничай. Все, кто туда заходит, видят призраков. Так?

— Похоже на то. Рано или поздно, но видят.

— Рано или рано, если верить плотникам. Только одному или двоим хватило духа туда зайти по работе.

— И что?

— И они там чего-то видели. Правда, сделали вид, будто этого не боятся.

— А суть в чем?

— Дальше слушай. Они полукровки. Ну, не выраженные, но все-таки. Кто-то из дедов или бабок из этих. Вот я и думаю, может, другие расы реагируют на это не так, как люди?

Любопытное наблюдение. Крысюки ведь вроде бы не испытывали там проблем с привидениями. Надо бы поэкспериментировать. Только осторожно: мордовороты — защитники прав человека съедят меня с потрохами, если я заменю трусов людской породы на нелюдей.

— Увидимся утром, лапочка, — сказала Торнада.

— Официально заявляю, — сообщил я Плоскомордому. — Торнада и вполовину не так тупа, какой пытается казаться.

— С чего ты взял? — усомнился Плоскомордый, косясь на двери «Мира» так, как косится на змею мышь в надежде на то, что та ее не заметит.

— Она высказала одну мысль, не лишенную практической ценности. Чего это ты там высматриваешь?

— Призраков.

— Ты, главное, не забывай, что они не настоящие. Что бы ты там ни видел, на самом деле это существует только у тебя в голове.

— А я, Гаррет, официально заявляю, что ты дерьмо крысиное. Ходячее, болтливое дерьмо.

— Я же там был. И видел моих, и только моих призраков.

— Правда? Каких же?

— Майю. Помнишь Майю?

— Угу. И ведь эта девица вовсе даже жива и здорова. Неделю назад встретил ее на улице. Ее и старика ее. Парень-то постарше даже тебя. Но она теперь решительно остепенилась — замужем и все такое.

Это был, конечно, камешек в мой огород. Одно время Майя настаивала на том, что выйдет за меня.

— Что ж, повезло ей, — процедил я сквозь зубы.

В наших с ней отношениях имелась одна серьезная проблема: Майя на десять лет меня моложе. В смысле физического возраста — по части зрелости все как раз по-другому.

— Кого еще? — поинтересовался Тарп.

— Кейен. Элеонору. И Мики, моего брата.

— Ладно. Так уж и быть, укорочу свой список претензий. Твои призраки немногого стоят. Разве что твой брат… Кстати, они пели? Тут говорили, кое-кто из них поет.

— Вот спасибо. Нет. Никакого пения. А что видел ты?

— Не собираюсь от этом говорить, — сказал как отрезал. Что ж, значит, не скажет.

Похоже, все остальные видели призраков тех, перед кем так или иначе провинились.

Я никогда не испытываю чувства вины. Ну, почти никогда. Как бы моя мамочка ни старалась воспитать меня иначе. Другие — да, они всегда чувствуют себя виноватыми не за то, так за другое.

— Я ставлю контрольный эксперимент, — сказал я. — Вы, ребята, можете ничего не бояться, пока не заходите в дом.

— С наступлением темноты, Гаррет, здесь все гораздо страшнее. И нам некуда прятаться в непогоду. Не говоря о том, что жрать здесь нечего.

— А мне казалось, здесь довольно мило.

— Раз так, можешь переночевать тут с нами.

— Я договорюсь, чтобы вам соорудили какую-нибудь времянку. Завтра же. Послушай. Мне надо идти. Надо с Морли повидаться.

— Передай ему, пусть пришлет чего пожрать. Мы голодные как волки. И до сих пор даже звона монет не слышали.

Я начинаю настолько доверять Гвардии, что даже ношу с собой кое-какие деньги. Я достал их из кармана и протянул Тарпу.

— Прости, брат. Я мог бы и сам подумать. — Я сделал зарубку на память: надо напомнить Гилби, что в радиусе квартала от «Мира» негде перекусить.

Так-так.

Знаком ли я с кем-нибудь из ресторанного бизнеса? Испытывающего некоторые финансовые затруднения, но умеющего ублажать клиентов из самых разных социальных групп?

Еще бы не знаком!

— Гаррет, что это за взгляд у тебя такой? Придумал, как со всем этим справиться?

— Нет. У меня просто идея одна проклюнулась. Обещающая неплохую прибыль.

— Надеюсь, эта получше, чем те, про которые говорила Паленая.

— Ха! Что она знает?

— Ну уж достаточно, чтобы не дать тебе разориться в третий раз.

— Вздор. Я жил бы как богач, когда бы она, Дин и Покойник не прожигали все мои денежки. Послушай, я договорюсь, чтобы вам прислали еды. Обещаю.

Я поспешил прочь, даже не осмотрев здание. Я шел, едва не срываясь на бег.

Покойнику это наверняка не понравится.

51

Уж не знаю, кто там на небесах установил закон под названием Правило Гаррета. Он гласит, что все, за что я берусь, не может протекать просто или хотя бы прямолинейно. Если я, к примеру, задумаю прогуляться от «Мира» до «Пальм» с наступлением темноты, без каких-нибудь занятных приключений не обойтись.

Миновав несколько кварталов, я сбавил шаг, задыхаясь и потея. Нет, надо, надо задуматься о физической форме. Жирок и спокойная жизнь не идут мне на пользу.

Это напомнило мне о том, что желающий выжить вынужден вступать в контакт с окружением. Постоянно вступать. Я получил не одну и не две плюхи из-за того, что слишком углублялся в свои размышления и не замечал желающих отвесить оные лично мне.

Эта мысль всплыла на поверхность очень даже вовремя. Занятные приключения ожидали меня на этот раз в виде юнцов, о которых сам директор Релвей говорил, что проблем с их стороны больше не будет.

Топтуны. Целая шарага малолетних прыщей. Возглавлял их тот, что в прошлый раз бежал с поля боя с плачем.

— Это он! — визжал малолеток, тыча в мою сторону пальцем. — Это он! Тот самый!

Как некстати. Не люблю, когда мое будущее зависит от тех, кто не заинтересован в том, чтобы у меня вообще было будущее.

И где, скажите на милость, эти красные фуражки — как раз тогда, когда они мне нужны?

Я выбрал кусок стены поуютнее и прижался к нему спиной, взяв на изготовку свою дубовую дубинку. Топтуны рассредоточились цепочкой, окружая меня с трех сторон. Я остро жалел о том, что мне не подарили на день рождения жестяного свистка.

— Это он! — не унимался мелкий. — Тот самый!

Ко мне приближались трое пацанов постарше. Один держал в руке ржавый кухонный нож дюйма в четыре длиной. Другой вооружился сломанной доской. Третий угрожал коротким мечом, который, судя по виду, провел не меньше сотни лет под землей.

С полдюжины мелких правонарушителей толпились на заднем плане, оставаясь в резерве. Использовать численное преимущество они, похоже, боялись.