Книга Охотники за охотниками. Хроника боевых действий подводных лодок Германии во Второй мировой войне - Йохан Бреннеке

– Твою лодку надо затопить, Хельтринг, – сказал Эммерманн. – . Я возьму одну половину команды, Маус – другую. Это единственное, что мы можем сделать.

Двое других согласились.

За последние несколько дней, направляясь на рандеву, Хельтринг не видел ни одного самолёта, поэтому Эммерманн счёл вполне оправданным риск перегрузки топлива и запасов с лодки Хельтринга.

Эммерманн получил в конце концов дополнительный запас топлива, хотя обстоятельства, позволившие ему сделать это, были трагическими.

Запасы переносили с корабля на корабль в резиновых лодках. Верхняя палуба лодки Эммерманна была уставлена банками с тушёнкой и прочей всякой всячиной.

Пока шла перегрузка, никто из командиров не озвучивал своего беспокойства, спрятанного в тайниках души. Тот факт, что Хельтринг два или три дня не видел самолётов, вовсе не означал, что противник бездействовал. Эммерманн, Хельтринг и Маус наблюдали, как на небе собираются облака, с растущим беспокойством. Не провоцируя нервозности, они тем не менее поторапливали своих людей.

Тут оно и началось.

– Самолёт слева на траверзе! Дистанция две тысячи!

– Отходим! Полный вперёд! – закричал Эммерманн.

Четырехмоторный «либерейтор» шёл на высоте 50 метров прямо на лодку Эммерманна.

Вниз полетело пять бомб, восемь носовых пулемётов «летающей крепости» обрушили огонь на лодку. Пули свистели мимо людей, находившихся на мостике. Те, кто был на палубе, постарались укрыться за боевой рубкой. Бомбы упали в море, слева, между лодками Эммерманна и Хельтринга. Они взорвались с оглушающим грохотом и обдали обе лодки столбами воды.

Эммерманн и те, кто был с ним на мостике, вцепились в ограждение. Он почувствовал, как лодка уходит у него из-под ног.

«Конец», – подумал Эммерманн, но тут же почувствовал, что мостик под ним снова идёт вверх.

Из выхлопных отверстий пошёл чёрный дым. Наконец-то! Механик запустил свои дизеля. Корабль пошёл вперёд. «Либерейтор» ушёл, развернулся и пошёл во вторую атаку. Две бомбы упали слева и справа, в каких-то метрах пятнадцати.

«На этот раз они нас достали», – мелькнуло в голове Эммерманна.

Каждая секунда казалась вечностью.

Неужели не взорвались?

«U-172» метр за метром уходила вперёд. Эммерманн чувствовал себя пляшущим на извергающемся вулкане. Он взглянул в бледные лица окружающих. Их взгляды были прикованы к месту, куда упали бомбы с самолёта.

Р-раз! Ещё раз! В пятидесяти метрах за кормой встали два столбы воды.

«Глубинные! Если бы это были авиабомбы…»

Если!

Дизеля разогрелись, и лодка пошла быстрее.

Но тут пришёл новый кошмар.

– Вертикальный руль заклинило влево! – поступил доклад.

– Оба дизеля дают полный вперёд, – доложил рулевой.

– Боцман! Расчёт к ста пяти миллиметрам! Подать боеприпасы!

На высоте чуть больше пятнадцати метров самолёт заканчивал пике. Старшина Шмидт встал у 25-миллиметрового пулемёта. Он спокойно дожидался, пока самолёт не окажется над ним, а затем открыл стрельбу. Эммерманн и другие видели, как пули рикошетили от брюха гигантской птицы, не нанося ей вреда.

– Бронированный, скотина!

– Дайте бронебойные! – прокричал Шмидт.

Лодка выписывала кренделя на воде. Перед носом прошёл Маус. Эммерманн приложил мегафон ко рту и крикнул ему:

– Руль заклинило!

Маус поднял руку в знак того, что понял. После этого он ушёл.

Самолёт снова пошёл в атаку на лодку. Заклинило 25-миллиметровый. Рядом со стоном упал на палубу юный Шиманн.

– На мостик его! – приказал Эммерманн. – Быстро.

Несколько рук подхватили его и стали поднимать на мостик. Пулемётные пули превратили в месиво грудь и горло моряка.

Ранен в грудь был и один из электромеханической боевой части. Его уже опустили в лодку.

Один за другим начали поступать доклады.

– Гирокомпас вышел из строя!

Самолёт, очевидно, израсходовал свой бомбовый запас. Чтобы избежать его пулемётов, Эммерманн срочно погрузился, чтобы под водой исправить повреждения.

В течение суток «U-172» снова восстановила свою боеготовность.

Когда над морем упала тьма, Эммерманн всплыл.

Основная часть повреждений была исправлена. Только гирокомпас не работал. Магнитный компас тоже был повреждён. Так что осталось руководствоваться лишь звёздами.

Получили сигнал, что Маус сбил самолёт сразу после погружения лодки Эммерманна и взял на борт команду Хельтринга, а беспомощную лодку Хельтринга за непригодностью затопили. На следующий день Эммерманн и Маус встретились. Как было договорено, Эммерманн взял половину команды Хельтринга. Резиновые лодки у Мауса оказались негодными, и люди добирались с лодки на лодку вплавь. Пустые контейнеры для торпедных вертушек служили транспортным средством для их личных вещей.

Теперь у Эммерманна было на борту 95 человек, а топлива и провизии – чтобы дойти до Азорских островов. Члены его команды делили свои места с коллегами по боевым постам с лодки Хельтринга.

Так они и отправились домой. Маус быстро исчез из вида. Оба, и Эммерманн и Маус, не хотели идти вместе, опасаясь, что присутствие другой лодки будет отвлекать внимание вперёдсмотрящих.

Быстро подоспели новые неприятности, словно им не хватало других.

Один из курсантов серьёзно заболел. Температура у него поднялась за 38 градусов, его била лихорадка.

– Даже не знаю, что делать, – сказал Эммерманн механику, – но мне это здорово не нравится. Подай-ка мне книгу по первой помощи.

Эммерманн начал листать страницы медицинской книжечки, выпущенной специально для подводников. Его взгляд остановился на пункте 15 – дизентерия. Внезапно его кулак с грохотом опустился на маленький стол.

– Бог мой! Нет, ты послушай, что тут пишут! Этот идиот не понимает разницы между подводной лодкой и санаторием! «Больного следует поместить в прохладное, хорошо проветриваемое помещение, – прочёл Эммерманн вслух. – Его следует строго изолировать, поскольку дизентерия легко передаётся. Все тело следует обернуть простынями, смоченными в тёплой воде…»

Эммерманн швырнул книгу на стол.

– Идиот! На лодке, где на девяносто пять человек два клозета с ручной помпой и питьевой воды кот наплакал! Как вам это нравится?

На следующий день слегли ещё двое. Первый жаловался на сильные боли, потом появилась диарея, потом высокая температура, бред.

Носовой гальюн был тут же выделен для больных. Эммерманн сразу ограничил потребление воды, чтобы иметь возможность дать больным если не свежие простыни, то хотя бы смоченную в воде материю. Эммерманн определил по полстакана воды на человека в день. Люди приняли эти ограничения стоически.