Книга Колдун - Ольга Григорьева

– Погоди! – одернул его Егоша. – Ты уже побывал наверху, дай теперь мне поглядеть, через какие ножи меня прыгать заставят.

Подавив улыбку, Ратмир сел, склонил на колени голову. Спустившиеся в поруб мужики оказались чуть ли не вдвое выше и крепче Егоши. В тесноте поруба они толкались локтями и переругивались, обматывая тело пленника крепкой, скрученной из скотьих жил веревкой. Егоша не сопротивлялся, стоял, будто корова на торгу, позволяя мужикам суетиться вокруг, укрепляя петли на его пояснице и бедрах.

– Уф! – затянув последний узел, облегченно вздохнул один и вскинул лицо к лучнику: – Тяните!

Тот передал его слова еще кому-то, веревка натянулась, дернулась, отрывая Егошины ноги от пола. Покачиваясь, он поплыл вверх. Чуя близость воли, спутанная волхвской петлей Белая отчаянно билась внутри него. Вспомнив слова Ратмира – «она – это ты», – Егоша вздохнул и постарался успокоиться. Белая стихла.

Лучи солнца ударили его по глазам. Сильные руки подхватили его под мышки, вытянули из поруба и поставили на ноги. Сливаясь в сплошное разноцветное пятно, яркие краски уходящего лета завертелись перед Егошей. Испуганные лица людей чередой пронеслись мимо. Чей-то вопль достиг ушей, заставил выпрямиться.

– Нежить проклятый! Одной смерти для тебя мало будет!

Он обернулся. Испугавшись его ледяного взгляда, выкрикнувшая злые слова молодуха поспешно нырнула за спины стоящих рядом мужиков. Егоша обежал глазами толпу. С дружным испуганным вздохом она подалась назад. Не найдя Волхва, Егоша скосился на одного из стражей:

– Где Сирома?

– Сирома? – трясущимися губами переспросил тот – светловолосый крепкий парень с веснушчатым носом. На его длинных ногах болтались широкие порты, а плечи обтягивала тесноватая холщовая рубаха. Только торчащая над плечом рукоять меча выдавала в парне ратника. «Не из княжьих, – оглядывая его, решил Егоша. – Видать, местный дружинник. Оно и к лучшему. Княжий без указки старшего и говорить бы со мной не стал, а этот с перепугу все выложит». Сузив глаза, он поправился:

– Где тот мужик, что меня поймал?

В наступившей тишине ответ воя прозвучал слабо и жалобно. Казалось, он чуть ли не просил у Егоши прощения:

– Ушел он. Еще ночью ушел.

Болотник усмехнулся. Волхв поступил верно – здесь Егошу было не взять, проще напасть по дороге в Киев. А еще умней неприметно проследить, чтоб по пути не сбежал от княжьих посланцев. Волхв знал не хуже Егоши – Ярополк не простит бывшего любимца…

Повернувшись к дружиннику, болотник потребовал:

– Пить хочу!

Толпа дружно ахнула, а потом, перебивая друг друга, люди заголосили:

– Гляди-ка наглый какой! Нежить проклятый!

– Ублюдок лесной! Пить он хочет! Пусть из Моренового корыта хлебает!

– Волчий выродок!

Ободренный криками толпы, дружинник ткнул пленника:

– Пошли!

Егоша двинулся вперед. Провожая его, толпа хлынула следом. Возле головы болотника просвистели несколько некрупных камней – зараженные яростью взрослых, мальчишки вымещали свою ненависть к Волчьему Пастырю.

Возле большой нарядной избы все остановились. Егоша огляделся. Вдалеке, за холмом, окруженная темной зеленью леса блестела серебристая лента реки. Может быть, где-то там теперь бродила Стая…

Дверь избы распахнулась. Сияя радостью, на крыльцо вышел Потам. В почтительной издевке Егоша склонил голову. Улыбка на лице Потама исчезла. Следом за ним, не торопясь, выступил на крыльцо посланец киевского князя. Лапотники потянули с голов шапки, бабы с девками заохали. Нарочитый оказался не стар, хорош и богат – любой девке завидный жених.

Не сводя глаз с вышедшего, Егоша сдержал довольную улыбку. Удача не покинула его. Он выпрямился:

– Вот и довелось свидеться… Видать, и впрямь – тесен мир!

И в упор взирая в недоверчиво выпученные глаза нарочитого, громко и зло расхохотался.

ГЛАВА 25

Выехав навстречу обозу, Потам перехватил Варяжкину ватагу задолго до Порешек. По дороге нарочитый о многом успел с ним переговорить. Потам дотошно расспрашивал Варяжко о жизни в Киеве, охотно рассказывал о своей нелегкой доле и только на вопрос нарочитого – каков же с виду Волчий Пастырь? – отвечать отказался.

– Сам поглядишь, – сказал уклончиво, – поверь – его увидев, ты и полслова вымолвить не сумеешь!

Тогда Варяжко лишь усмехнулся про себя, но теперь, глазея на воскресшего из мертвых болотника, он и впрямь утратил дар речи. Нарочитый хорошо помнил свой застрявший в груди Выродка нож и плотоядное чмокание трясины, навек скрывшей тело несчастного болотника. А теперь Выродок стоял перед ним живой и невредимый и, хохоча во все горло, скаля белые зубы, прожигал насквозь зелеными смутными глазами.

– Чур… – шевельнул губами нарочитый. Этот смеющийся парень не мог быть болотником! Тот давно умер! А может, рассказы о нежитях – не ложь, и этот, как две капли воды похожий на Выродка нежить пришел за его виноватой душой?

Схватившись за висящий на шее оберег, Варяжко попятился и часто заморгал, надеясь избавиться от наваждения.

– Ты что, нарочитый, не признал меня? – по-прежнему скалясь, хрипло сказал Волчий Пастырь.

Варяжко сглотнул, выдавил:

– Кто ты?

– Короткая у тебя память, – покачал головой нежить. Варяжко уже не сомневался, что это существо – нежить. У убитого им Выродка голос был мягче, а глаза не пугали такой пустотой и бездушием.

– Что с тобой? – шепнул Потам на ухо нарочитому и подсказал: – Это ж Выродок!

Его горячее дыхание обожгло шею Варяжко, приводя его в чувство. С трудом оторвавшись от нежитя, он обвел глазами двор. «Надо помнить, кто я, – стучало в его голове. – Надо выдержать…» Снизу донесся звонкий голос. Маленький мальчишка, лет семи от роду, протиснувшись поближе к крыльцу, удивленно шепнул:

– Волчий Пастырь нарочитого знает…

– Он всех знает, он же кромешник, – так же шепотом ответил ему мальчишка постарше. Он походил на сына Малуши – те же рыжие вихры, тот же веснушчатый вздернутый нос. И должно быть, Волчий Пастырь так же напугал его, как когда-то Савела.

Кромешник… Припоминая, Варяжко наморщил лоб. Кажется, так называли тех, кто обитал за кромкой мира, в сказочном краю духов и призраков. Варяжко слышал о них лишь в детстве, но все, что он мог припомнить, только подтверждало его нелепые предположения. Если хоть на миг в них поверить, то выходило, что умерший Настенин брат вернулся в этот мир, чтобы расквитаться со своими обидчиками…

В голове у Варяжко зашумело, земля поплыла под ногами. Пошатнувшись, он ухватился за перила. Он не должен падать! Сотни глаз следят за каждым его движением, и среди них те самые, зеленые, как то сожравшее Выродка болото…