Книга Новый порядок - Артур Крижановский

Как бы то ни было, расследование не привело ни к каким результатам, и преступник по-прежнему пребывал на свободе. Элизабет замкнулась в себе, ее статьи стали носить все более резкий характер, за что молодой журналистке уже в открытую угрожали физической расправой.

Элизабет встряхнула нахлынувшие воспоминания и решительно отбросила одеяло. Она вскочила с кровати и как была, босиком и в короткой ночной рубашке, едва прикрывавшей округлые ягодицы, принялась за выполнение гимнастических упражнений. На секунду Элизабет представила себе, как бы все это выглядело со стороны, если бы за ней вздумал подглядывать кто-либо из ее многочисленных и несчастных поклонников, и, не удержавшись, прыснула со смеху.

Примерно через четверть часа, почувствовав, что энергия возвращается в ее молодое и сильное тело, она отправилась в душ. После душа, растерев тело насухо полотенцем и высушив волосы, Лиз задержалась на некоторое время в ванной, придирчиво разглядывая свое обнаженное тело в большом зеркале. Золотистые волосы, пышной волной спадавшие на плечи, и светлый пушок внизу живота прекрасно гармонировали с легким бронзовым загаром, разлитым по всему телу. Элизабет помассировала высокие упругие груди, погладила тугой живот, а затем, повернувшись, взглянула через плечо в зеркало. Разглядывая собственные ягодицы и крутые бедра, она нахмурилась, вспомнив, что ей уже давно пора сбросить лишние полтора килограмма, но спустя мгновение улыбнулась другому своему воспоминанию – Билл утверждал, что у нее самая симпатичная попка в Америке, и даже сердился, когда она пыталась оспорить его мнение, называя при этом имена известных моделей и кинозвезд. Она провела несколько раз языком по слегка припухшим губам и задумалась о том, как давно у нее не было мужчины.

В целом Лиз осталась довольна осмотром и решила, что для ее двадцати девяти она еще вполне в форме.

Мысль о предстоящей встрече заставила молодую женщину прервать эротические фантазии и ускорить сборы.

Без десяти минут двенадцать Элизабет Колхауэр припарковала свой мощный «Порше» красного цвета в специально отведенном ей месте в подземном гараже и поднялась скоростным лифтом на восемнадцатый этаж высотного здания. Здесь размещался огромный, величиной с хоккейную площадку кабинет главного редактора.

Секретарша босса, немолодая особа с сухим аскетичным лицом и тонкими, плотно сжатыми губами, некоторое время с плохо скрытой завистью рассматривала молодую женщину. Закончив осмотр, она еще больше поджала губы, в результате чего они совсем исчезли с лица, и холодно кивнула в сторону массивных дверей.

– Вас ждут, миссис Колхауэр, – выдавила она скрипучим голосом и уткнулась в бумаги.

И что босс нашел в этой старой запарафиненной кукле, в который раз с удивлением подумала Лиз. Ей не остается ничего другого, как играть роль верной злющей овчарки, поскольку ни один нормальный мужчина даже не посмотрит в сторону этого бесполого существа.

Элизабет толкнула дверь и очутилась в кабинете. Кабинет полностью отражал консервативные вкусы своего хозяина. Стены были обшиты дубовыми панелями, на полу лежал толстый ковер, а массивная мебель, искусно сработанная под старину, удивительно гармонировала с обликом босса, который словно перенесся сюда прямо из викторианской эпохи. В кабинете, кроме самого Донована, находились еще три человека. Они сидели в глубоких кожаных креслах и, если судить по их лицам, совсем недавно о чем-то оживленно спорили. Приход Колхауэр прервал их дебаты, и они во все глаза уставились на журналистку. Одного из них Лиз знала, это был Чак Уитмор, из Управления по борьбе с распространением наркотиков. Он не раз поставлял Элизабет самую свежую информацию о состоянии наркобизнеса, а после смерти Билла даже пытался трогательно опекать молодую вдову, всеми силами пытаясь уговорить ее бросить свое опасное ремесло. Двух других мужчин Элизабет никогда ранее не встречала.

– Лиз, дорогая, проходите и усаживайтесь поудобнее, а я пока познакомлю вас с гостями.

Донован слегка приобнял женщину за талию и усадил ее в свободное кресло. Все мужчины встали при ее приближении и, дождавшись, когда женщина села, заняли прежние места. Элизабет положила ногу на ногу. Все невольно уставились на ее круглые загорелые коленки, затем хозяин кабинета неловко прокашлялся и шутливым тоном произнес:

– Итак, джентльмены, позвольте представить вам обладательницу этих умопомрачительных коленок – Элизабет Колхауэр, краса и гордость нашей газеты. Элизабет, – Донован повернулся в сторону журналистки, – один из этих молодых людей в представлении, надеюсь, не нуждается?

Лиз кивнула и едва заметно подмигнула старому другу.

– Тогда позвольте мне представить остальных джентльменов. Прямо перед вами – Макс Салливан.

Довольно молодой – на вид ему не было еще сорока, – но, если судить по тонкой сети морщинок возле глаз и твердому взгляду, достаточно повидавший на своем веку Салливан привстал с кресла и кивнул головой.

– Слева, – продолжил Донован, – Стивен Сампрас.

Последовала аналогичная процедура вежливого привставания и кивка головой.

Да, серьезные парни, подумала Элизабет. Рост у обоих за шесть футов и три дюйма, а мускулы – словно у боксеров тяжелого веса. И тем не менее они не похожи на вышибал из третьеразрядного бара. Их лица явно отмечены печатью интеллекта, и, судя по всему, им чаще приходится работать головой, чем кулаками. Особенно это касается Сампраса, смахивающего из-за своих светлых волос и голубых глаз на скандинава. Ему чуть за тридцать, максимум тридцать пять, но такие умные и проницательные глаза Элизабет редко у кого встречала.

Интересно, откуда они? УБРН? ФБР? А может, из Министерства юстиции? Нужно признать, что Донован оказался прав. Эти парни действительно неплохо выглядят, и Элизабет с улыбкой подумала про себя, что она не прочь, чтобы кто-либо из них попробовал приударить за ней. Нет, ничего серьезного, только легкий флирт. Возможно, это помогло бы ей справиться с глубокой депрессией, в которой она пребывает со дня гибели мужа.

– Выпьете с нами, Лиз? Вы предпочитаете сухой мартини?

– Да, босс, – несколько удивленно кивнула женщина. – Капля мартини не помешает.

Значит, правду говорят, что Донован знает все о своих сотрудниках? Впрочем, насколько ей известно, Донован никогда не использовал это знание в каких-либо низменных целях. Для него дело всегда стоит на первом месте, а личные симпатии мало что значат.

Майкл Донован пришел в газету два года назад, когда издатели решили взять курс на возврат к старым добрым ценностям и издание нуждалось в человеке, который твердой рукой осуществит этот непростой маневр. Именно таким человеком оказался пятидесятивосьмилетний Донован – консерватор до мозга костей и обладатель твердых моральных принципов. Газета резко поправéла, и хотя поначалу идеи Донована воспринимались в штыки, постепенно сотрудники осознали, что в его политике есть свои положительные стороны. На первом же совещании Донован заявил, что вся эта оглушительная трескотня, калейдоскопическое мельтешение судеб и фактов, бесконечная череда склок и скандалов – одним словом, суета и сиюминутность – должны уступить место серьезному и основательному взгляду на жизнь. Именно это, по его мнению, и отличает солидное издание от бульварной газетенки. Нужно признать, что его точка зрения быстро нашла подтверждение в обществе: тираж газеты за два неполных года увеличился в полтора раза и продолжал неуклонно расти.