Книга Ястреб - Моника Маккарти

Ее пальцы скользнули по его груди, по упругим мышцам живота. Он вздрогнул от ее прикосновения. Она некоторое время играла с ним, проверяя границы его выдержки, — дразнила, вырисовывая круги на его животе, тщательно избегая касаться его затвердевшей плоти.

Все это время она смотрела ему в глаза, становившиеся все более темными и горячими.

— А это? — Она прижала ладонь к его бешено колотившемуся сердцу и посмотрела на него с вызовом: — Разве не чувствуете никакой разницы?

— Нет.

Он выпалил это слово, будто ругательство. Голос его звучал напряженно и жестко.

Он лгал. Это было очевидно. Но он явно вознамерился побороть себя.

И тогда она накрыла ладонью пульсирующий жар его плоти.

— Я уверена, что вы обязательно все это забудете.

— Боже мой, Элли, — простонал он, мускулы его шеи напряглись, как натянутая тетива. — Я не хочу причинить тебе боль. Я не могу дать тебе то, что ты хочешь.

Надежда, придававшая ей храбрости, угасла. Элли убрала руку. «Он меня не хочет. Не любит». Страшная боль пронзила ее сердце. Она не ожидала, что это ранит ее так сильно.

Но какая-то часть ее отказывалась сдаваться.

Если это все, что он собирался дать ей, значит, она возьмет все, что сможет.

С вновь обретенной решимостью она принялась развязывать тесемки на его штанах. Но ткань промокла, и это потребовало значительных усилий. Когда она, наконец, достигла цели, и возбужденный ствол лег на ее ладонь, она посмотрела на Ястреба. Его лицо оставалось все таким же суровым и непреклонным.

— Чего я хочу? Всего лишь вот это. Всего лишь капельку удовольствия в последний раз.

Черт бы ее взял! Что она пытается доказать? Сегодня ночью он намерен отплыть и напрочь забыть обо всем этом. Они оба забудут.

Не имеет значения, какое наслаждение сжимать ее в объятиях. Не важно, что он не может насытиться ее поцелуями. Что он желает ее так, как не желал ни одну женщину в своей жизни. Все это просто потому, что он знает, что не может получить ее. Бешеное биение сердца, непреодолимое влечение, отчаянное желание быть с ней — все это пройдет.

Почему ей вздумалось его заводить? Почему она не может оставить его в покое? Он не хотел причинять ей вред.

Он понимал, чего она пытается добиться своей игрой, но ей не удастся заставить его изменить свое решение.

Может, она и начала эту игру, но закончат они ее на его условиях.

Он зарылся пальцами в ее влажные волосы и притянул ее лицо к себе, впившись ей в губы долгим страстным поцелуем. Облегчение разлилось по его телу жаркой волной удовольствия.

Он жадно целовал ее, а она ласкала его ладонью. Их языки сплетались вместе в безумной жажде насытиться. Однако это ничуть не уменьшало по-прежнему терзавшую его жажду.

Что-то дикое и не поддающееся контролю нарастало внутри его. Он ощущал странное стеснение в груди. Тяжесть, возрастающую, не имея выхода.

Он предчувствовал опасность, но не принял во внимание это предостережение.

«В последний раз».

Эрик действительно рассчитывал, что сумеет держать себя в руках. Он отстранил ее пальцы, прежде чем наступила развязка, и притянул ее к себе, осторожно опустив на каменный выступ.

Элли таяла в его объятиях, изгибаясь и прижимаясь к нему всем телом. Если прежде в ее отклике ощущалась некоторая сдержанность, теперь она полностью исчезла. Каждое его движение, каждую его ласку она встречала с исступленной страстью.

Но, как масло в огонь, это еще больше разжигало пожиравшее его изнутри жаркое пламя.

Он жадно целовал ее. Ласкал. Крепко прижимал к себе. Бедра к бедрам: Грудь к груди. Твердые бутоны ее сосков царапали ему грудь при движении.

Но этого было недостаточно.

Он хотел видеть ее обнаженной — полностью обнаженной.

Одежда. Необходимо было от нее избавиться. Эрик оторвался от ее губ и сбросил тунику. Элли широко раскрыла глаза при виде его обнаженной груди и рук.

Его штаны последовали за туникой, в затем, прежде чем она успела возразить, он стянул с нее через голову рубашку.

Боже! У него перехватило дыхание. Он застыл, словно громом пораженный.

Она была прекрасна. Не худая, а стройная и изящная. Он пожирал взглядом каждый изумительный дюйм нежной кремовой кожи. Маленькие упругие груди. Тонкую талию и восхитительный изгиб бедер. А ее ноги… Они были само совершенство. Длинные и стройные, с хорошо развитыми мускулами.

Наверное, раздеться было не самой удачной идеей. Потребуется очень много времени, чтобы это видение изгладилось из его памяти.

Он гладил ладонями ее груди, ее ягодицы, все ее тело. Она была такой нежной и податливой, что он не мог остановиться. Желание захлестнуло его мощной жаркой волной, лишая воли.

Наконец она прижалась интимным местом к его возбужденной плоти. Ощущение ее влажного естества, скользящего по его жезлу, едва не свело его с ума.

Так близко.

«Не смей». Он стиснул зубы, с трудом сдерживая порыв вонзиться в нее.

Но, Господи, как ему этого хотелось!

«В последний раз». Эти ее слова набатом звучали в его ушах, подгоняя его.

— Пожалуйста, Ястреб…

— Эрик, — сказал он.

Ему хотелось — было необходимо — услышать, как она произносит его имя. Их глаза встретились. Он ощутил это странное стеснение в груди и снова произнес:

— Эрик.

— Эрик, — тихо повторила она. Улыбка, мелькнувшая на ее губах и засиявшая в глазах, разрушила напряжение, нараставшее у него внутри. — Прошу тебя, пожалуйста, я хочу этого.

У него закружилась голова. Ее мольба почти лишила его рассудка. Он знал, какое наслаждение это сулит. Какая она узкая и тесная. Как восхитительно ее тело будет сжимать его.

Его сжигало единственное желание — овладеть ею. Ни о чем другом он не мог думать. Только это имело значение. Только это казалось правильным. Только это могло успокоить бешеное биение его сердца и положить конец нестерпимой, сводящей с ума жажде.

Положив ладони ей на плечи, он опустился на нее, расположившись между ее ног. Их глаза встретились. Ни один из них не произнес ни слова. В словах не было надобности. Он предоставил ей последний шанс. Она прочла вопрос в его глазах и молча кивнула.

Он больше не колебался. Его тело больше не слушало доводов рассудка, а действовало по собственному разумению, устремившись вперед с единственной целью: сделать ее своей.

«Моя». Это первобытное изначальное чувство было ведущим и неодолимым.

Элли понимала, что должна остановить его. Она знала, что, несмотря на туман страсти, окутавший их обоих, он подчинится.